Валерий Гусев - Профессор без штанов Страница 19

– Что вы к нему пристали? – заступилась мама за папу.

– Больно ты умный стал, – сказал папа Алешке.

– Он и раньше такой был, – заступилась мама теперь за Алешку.

Она всегда старалась равномерно раздавать своим трем мужчинам кнуты и пряники.

– Не замечал, – буркнул папа и, допив чай, стал разворачивать газету.

– Ты невнимателен к детям, – мама продолжила наступление. – Знаешь, чем это может кончиться? Приведут домой какого-нибудь страуса. Два восемьдесят высотой. Где мы тогда будем жить?

Ситуация стала выходить из-под контроля в сторону ссоры родителей на тему: кто из них больше любит своих детей. Но со страусом мама, сама не догадываясь об этом, очень помогла нам. Вывела разговор на нужную нам дорогу. Алешка тут же этим воспользовался:

– Пап, а где твой страусиновый фермер живет?

– Что за вопрос? – Папа опустил газету и поверх нее взглянул на Алешку.

– При случае заедем. Хочется страусов посмотреть.

– В зоопарке посмотри.

– Вот еще! Там они в клетках, а там – на воле.

– Хитришь, Алексей, – сказал папа.

– Хитрю, пап. Очень хочется маме страусиновое перо подарить.

– Хитришь, Алексей, – тут же сказала и мама. Но глаза у нее загорелись. – Хотя… Отец, помнишь, у меня такая шляпка есть! Как раз под страусовое перо, а?

– Ладно, – сказал Алешка, – сознаюсь. Мы с Димой хотели для тебя, пап, яйцо страуса вернуть. – Папа к тому времени уже обнаружил пропажу половины своей коллекции.

– Да, – сказала мама, – они так расстроились.

– Хитришь, – сказал папа маме.

– Немного, – призналась мама. – Из-за перышка. Очень хочется.

– Пап, – заныл Алешка, – мы ж у него выпрашивать не будем. Мы сменяемся.

– На мой пистолет? – иронически уточнил папа.

– На Тотошу. А что? Будет у него еще и крокодилья ферма. Прямо Африка.

Тут совершенно неожиданно возразила мама.

– Вы что? Ребенок только-только привык к новой обстановке, почувствовал себя дома…

– В семье, – с иронией добавил папа.

В общем, так мы весь вечер хитрили как могли, а потом папа «раскололся», сказал, что его друга фермера зовут Петруша (Петр Ильич, пояснил он, легко запомнить – как Чайковский) и ферма находится не очень далеко от Москвы, в деревне Вороново.

Мы стали укладываться спать, а мама – кормить крокодила.

– Имейте в виду, – сказала она. – Страуса я кормить не буду.

– А его не надо кормить, – отозвался Алешка со своей тахты. – Он сам все жрет. Даже пуговицы. И золотые кольца.

– Обрадовал, – проворчала мама и погасила свет.

– Дим, – позвал меня Алешка, когда я уже начал засыпать. – А кто такой Чайковский? Папин начальник?

Тоже мне сыщик!

– Это архитектор, – сказал я сквозь сон. – Он чего-то в Питере строил…

Конечно, как вы понимаете, мы поехали в Вороново, к фермеру Петруше, тезке архитектора, вовсе не для того чтобы выпросить у него страусиное перо для мамы и страусиное яйцо для папы.

Нам нужно было предупредить его о возможной краже его питомцев. Чтобы он хорошо подготовился к встрече с жуликами.

Дядя Федор по дороге очень подробно выспрашивал: что за ферма такая? И если там водятся не очень ядовитые страусы, то не водятся ли там очень ядовитые змеи?

Алешка все время подшучивал над ним, пока не понял, что дядя Федор тоже над ним подшучивает. В общем, ехали весело.

И, надо сказать, что и на широком шоссе нас вежливо приветствовали инспекторы ГАИ, отдавали честь и не отбирали права. Которых у дяди Федора все равно не было.

Доехали мы довольно быстро, свернули с шоссе на бетонку под указателем «Вороново», проехали по ней, вовсю бренча великоватыми колпаками, и остановились у широких ворот из березовых стволиков. Над воротами была большая доска, а на ней выжжена надпись «Хозяйство Петрухина».

За забором виднелись какие-то постройки, небольшой прудик, обросший кустами, красная водонапорная башня. Какая-то длинная металлическая сетка, за которой все время что-то мелькало.

Дядя Федор посигналил. К воротам не спеша подошел коренастый такой мужичок с загорелой лысиной.

– Кто такие? – спросил он.

– Оболенские! – заорал Алешка, высовываясь в окно.

– Да ну! – заулыбался мужичок. Это и был фермер Петруша. По фамилии Петрухин.

Он во всю ширь распахнул ворота, и мы въехали во двор.

– Что ж папашу-то не захватили? – посетовал Петруша, пожимая нам руки. – С чем пожаловали? Погостить или по делу?

– Сначала погостить, – сказал Алешка, – а потом по делу.

Петруша провел нас на терраску своего дома, усадил за стол на лавках и стал собирать угощение. Я даже не буду говорить – чего там только не было! Чтобы вас не расстраивать. У Петруши ведь на ферме не только страусы водились. Но и огород, и пасека, и рыба в пруду, и коровы со свиньями, и сад с яблоками.

Мы так на все навалились, что Петруша остался доволен. А за разговором мы узнали, как он подружился с папой. Когда Петруша организовал свою ферму и стал продавать первую продукцию, на него сразу же наехали местные вымогатели. «Делиться надо, отец!» Ну и наш папа прислал ему на помощь своих сотрудников. Они так отделали этих «делильщиков», что только их и видели. Вот тогда Петруша и подарил всем оперативникам по страусиному яйцу как сувенир. А из одного яйца сделал для угощенья яичницу. Они еле с ней справились. Потому что страусиное яйцо весит почти два килограмма. Это около сорока куриных яиц. А по вкусу!.. Мы попробовали!

– Устали? – спросил нас Петруша, когда мы с трудом отвалились от стола.

– Самая… лучшая… усталость, – с расстановкой произнес дядя Федор. – От избытка вкусной пищи.

Петруша сначала с опаской поглядывал на его золотую цепь. Но Алешка разрядил ситуацию:

– Свой человек, борец с криминалом за рулем. – Не очень вразумительно, но по существу верно.

На терраске, на одной стене, над полками с яйцами, висел портрет красивого бородатого человека старинной внешности.

– Папа ваш? – вежливо спросил дядя Федор. – Похож на лицо.

– Нет, это мой тезка. Петр Ильич Чайковский.

– Архитектор, – важно похвалился Алешка своей эрудицией.

– У кого, может, и архитектор, – деликатно заметил Петруша, – а у меня композитор.

Алешка взвизгнул:

– Ты нарочно, Дим? Подставил, да?

– Я и сам не знал, – пришлось оправдываться.

– Ну, – Петруша поднялся, – поработали, теперь отдыхать пойдем. На экскурсию.

– На страусах кататься? – обрадовался Алешка.

А дядя Федор сказал, зевая:

– Я лучше здесь побуду. – И указал на раскладушку под яблоней. – Ну их, этих стравусов.

Загон для страусов расположился на краю старого песчаного карьера. Это была огромная площадь, огороженная высокой металлической сеткой.

Когда мы к ней подходили, в небо взмыла большая птица, сделала плавный круг и приземлилась на крышу водокачки. Там она стояла во весь рост и, задрав голову, звонко щелкала своим длинным клювом.

– Вот это страус! – восхитился Алешка.

– Это аист, – поправил его Петруша. – Страус не летает.

– Какая же он тогда птица? – изумился Алешка.

– По-твоему, раз птица, так обязательно должна летать?

– А как же?

– А пингвин? Здорово летает.

– Ну… Ну он хоть плавает.

– А страус бегает. Еще как! Я один раз проверял. Вдоль сетки на машине мчался с Гошей наперегонки.

– Гоша – это ваш сын? – спросил Алешка. Никогда его не поймешь – то ли он заблуждается, то ли ехидничает.

– Гоша – это самый главный мой страус. И бежал он рядом с машиной со скоростью семьдесят километров.

– Неужели в час? – точно, вредничает.

– В год, – не уступил ему в ехидстве Петруша. – Или в полтора. А знаешь, как они в высоту прыгают? Почти на два метра. Поэтому и сетка такая высокая.

А за сеткой творилась развеселая жизнь нелетающих птиц. С длинными красными шеями, совершенно голыми. И с крохотными головками. А все остальное – громадный ком красивых перьев на длинных голых ногах.

Они носились друг за другом, лежали, вытянув ноги назад, а головы вперед, плясали какие-то свои экзотические танцы. А один, самый здоровый, вообще бегал по загону какими-то странными зигзагами и время от времени долбил песчаную землю клювом.

– Это Гоша, – ласково сказал Петруша. – Капитан команды. Мышку гоняет. Гоша! – громко позвал он. – Ко мне!

Гоша затормозил так, что из-под его громадных пальцев взлетели тучи песка, огляделся и плавными шагами побежал к сетке.

Петруша открыл калитку, вошел внутрь, а нам сказал:

– Стойте здесь, сейчас к ним нельзя. У них сейчас период такой, драчливый. Они яйца высиживают. Только меня подпускают. Вон, глядите.

И вправду, в сторонке, собравшись в комок, лежали на земле большие страусы, грели своим телом десятки двухкилограммовых яиц.

– У них ведь яйца папаши высиживают. Охраняют.

Между тем Гоша затормозил возле Петруши и закивал ему маленькой головкой с громадными выпуклыми глазами, будто здоровался. Головка его была почти совсем голая – так, пушок реденький, и был он своей головой похож на только что вылупившегося птенца.