Екатерина Вильмонт - Секрет похищенной дискеты Страница 2

— Но что же делать?

— Уехать.

— Но я не могу без тебя!

— Тогда оставайся!

— Но мама… Она сказала, что…

— Что покончит с собой?

— Откуда ты знаешь?

— В прошлом году она говорила то же самое, — еле слышно напомнила Даша.

— Ты считаешь, она просто меня шантажирует?

— Ничего я не считаю! Просто, если она так говорит, ты должен ехать, и все.

— Но как же ты?

— Я? Проживу. И обещаю, что не покончу с собой! — вдруг сухо проговорила Даша. — И знаешь что, Юрик, давай сейчас простимся!

— То есть как? — поперхнулся Юра.

— Ну, помнишь, как хозяину было жалко отрезать сразу хвост собаки и он резал по кусочкам? Я не желаю быть этой собакой!

— Даша, ну что ты говоришь? Я не ожидал, что ты так…

— А чего ты ожидал? Что я буду тихо лить слезы?

— Но я приеду через год и…

— Вот через год и поговорим! Все, Юрик, я пошла!

Она вскочила из-за столика и выбежала во двор. Он хотел броситься за ней, но в этот момент официантка принесла ему бульон с пирожком, он замешкался, а когда выбежал на улицу, Даши уже и след простыл. Он посмотрел на часы. Через сорок минут она будет дома, и тогда он позвонит ей. Юра вернулся в кафе и принялся за бульон.

Даша бежала к метро. Как ни странно, слез не было. Только злость. «Он не побежал за мной, значит, испытал облегчение. Я ушла, и, слава Богу. Баба с возу, кобыле легче. Так мне, дуре, и надо!» Ей ужасно хотелось заплакать, но никак не получалось. Сейчас внезапно рухнуло то, что больше года дарило ей радость и горе, ощущение своей избранности, красоты, а взамен… Ничего! Вот если бы сейчас поделиться с кем-то, может, стало бы легче. Но мама на работе, бабушка на даче, Ольга на Кипре… Боль вдруг стала непереносимой, она застряла комком в горле и мешала дышать… Даша остановилась возле троллейбусной остановки и рухнула на скамейку. Она посидела минут десять, уставясь в одну точку.

— Эй, подруга, ты чего? — раздался вдруг тихий женский голос.

Даша подняла глаза. Перед ней стояла девушка лет двадцати и смотрела на нее с явным сочувствием.

— Тебе плохо?

— Нет, — хрипло отозвалась Даша.

— Да ладно, а то я не вижу! Чем тебе помочь? Ты, может, деньги потеряла?

— Деньги? Нет.

— А, ясненько, с парнем поссорилась! Ну, ничего, это не смертельно, можешь мне поверить!

— Да нет, с чего вы взяли? Просто я… просто мне…

В этот момент подошел троллейбус, и народ, скопившийся на остановке, бросился его штурмовать, все, кроме девушки. Она присела рядом с Дашей и взяла ее за руку.

— Плохо тебе, да?

И столько искреннего сочувствия было в голосе этой незнакомой девушки, что Даша не выдержала, слезы градом хлынули по щекам, и она кивнула.

— Да, мне… плохо… Хуже не бывает!

— Бывает, ох бывает, — засмеялась девушка. — Ты даже не представить себе не можешь, как плохо иногда бывает человеку! — она глянула на часы. — Давай выкладывай, что у тебя стряслось?

И Даша, захлебываясь слезами, рассказала совершенно чужой девушке все.

— Так, — произнесла девушка, когда Даша умолкла. — Это конечно неприятно, но… не более того. Понимаешь, это не горе, это неприятность. Чуешь разницу?

— Но как же не горе? — растерянно спросила Даша.

— Милая, горе — это когда теряешь человека навсегда, когда он умирает, а пока он жив — это не горе. Ведь ты еще сможешь все поправить… Или он… А может, через месяц выяснится, что даже все к лучшему! Ты вон какая максималистка, а он… парнишка твой, он подкаблучник, маменькин сынок… короче, трус, а трусы — последние люди, они первыми предают…

Девушка говорила с такой убежденностью, что было понятно: все это она узнала на собственной шкуре и теперь хотела поделиться горьким опытом с младшей подругой…

— Вы думаете, он трус?

— Ну, я же его знаю только с твоих слов… Ты сама-то так не думаешь?

— Я не знаю… Мне казалось, что нет.

— Тебе, конечно, виднее, но ты сама подумай и реши для себя этот вопрос. Ну, я гляжу, тебе полегчало. Верно?

— Верно, — улыбнулась сквозь слезы Даша. — Спасибо вам.

— Не за что, — в свою очередь улыбнулась девушка и снова глянула на часы. — А вон и троллейбус идет. Мне пора уже. Не горюй, подруга, помни, как говорится, это горюшко, не горе!

И она вскочила в подошедший троллейбус, а Даша осталась сидеть. Ей и впрям стало легче. Как здорово, что подвернулась это девушка! Теперь она уже сможет пережить свое горе сама, не приобщая к нему маму, Стаса или бабушку. Даша поднялась со скамейки и медленно побрела к метро. Да, правильно, не надо никому ничего говорить, ни в коем случае, потому что близкие, жалея ее, будут ругать Юру и тогда уже все будет непоправимо. А так… Надежда все-таки остается…

Она вернулась домой и, как всегда, с восторгом глянула в окно, за которым текла река и зеленел Нескучный сад. Она открыла окно и подумала: как хорошо, что они переехали, а то каждый день пришлось бы смотреть на ту надпись краской на тротуаре: «Ты лучше всех на свете!»

Ей вдруг ужасно захотелось есть. Она быстро сделала себе яичницу и включила радио. Пел Максим Леонидов, которого она полюбила после песенки, где были такие слова: «Потому что зовут ее Дашей, то ли девочку, а то ли виденье». И вдруг она вздрогнула оттого, что он пел сейчас:

А где-то далеко летят поезда Самолеты сбиваются с пути, Если он уйдет, это навсегда, Так что просто не дай ему уйти.

Не дать ему уйти? Встать между ним и его мамой? Нет, пусть все будет так, как будет… Она и шагу не сделает. И очень кстати это новое дело, которое предложил Хованский. Помочь девочке найти отца. Да, именно этим она и займется!

Глава 2

УДАЧНЫЕ ПОИСКИ

Даша гордилась собой. Она сумела прожить полтора дня, не подав даже виду, что почти убита горем. Она, конечно, рассчитывала, что Юра появится у них на даче, попробует помириться, но…

Вечером следующего дня она сказала:

— Мама, ты утром возьмешь меня в Москву?

— Возьму, конечно, что за вопрос, только зачем? Такая погода стоит, что тебе в Москве делать?

— Мама…

— Ну, хорошо, как хочешь, — пожала плечами мама. И не стала задавать никаких вопросов.

Зато Стас, когда они остались вдвоем, спросил тихонько:

— Сестренка, что с тобой случилось?

— Со мной? Ничего!

— Не ври, я же вижу!

— А что ты видишь, интересно знать?

— Ты мне не нравишься!

— Я тебе нравиться не нанималась!

— А хамить зачем?

— Извини. Знаешь, Стасик, я, конечно, тебе все расскажу, только не сейчас, ладно? Мне надо самой разобраться…

— А, так это не уголовщина?

— Уголовщина? Нет, это совсем другое… — грустно улыбнулась Даша.

— И я ничем не могу помочь? — сочувственно осведомился Стас.

— Можешь.

— Чем?

— Тем, что не станешь приставать с расспросами.

— Понял!

— Ну и чудно! Стасик, я пошла спать, завтра надо встать пораньше.

Едва она ушла, как в комнату заглянула Софья Осиповна.

— Стасик, что такое с Дашкой? Ты только не говори, что не знаешь.

— Но я и вправду только догадываюсь. Очевидно, поссорилась с Юриком.

— А! Ну, ничего, помирятся! — облегченно вздохнула Софья Осиповна.

Едва войдя в квартиру, Даша позвонила Хованскому. Он тут же схватил трубку:

— Лавра? Молодец, что приехала!

— Я же обещала! Ну, что дальше?

— Я сейчас к тебе подвалю, и мы двинем к Ляльке. Годится?

— Вполне!

— Тогда жди!

— Жду!

Кирилл явился довольно быстро.

— Заходи! — пригласила Даша.

— Да нет, чего время зря терять!

— Тогда пошли!

Дверь им открыла девочка на год моложе них, с каким-то тревожным выражением на милом веснушчатом личике.

— Привет! — сказала Даша.

— Привет.

Ляля смотрела на Дашу немного исподлобья, не зная еще, можно ли ей доверять. Даша поняла ее состояние и обезоруживающе улыбнулась.

— Ну, чем мы может тебе помочь?

— А ты разве не знаешь? — удивилась Ляля.

— Знаю, но в общих чертах. Ты всю жизнь считала, что твой папа умер, а недавно узнала, что на самом деле он жив, да?

— Да. Послушай, а вот то, что Кирка про тебя рассказывал, это правда?

— Но я же не знаю, что он тебе рассказывал! — засмеялась Даша.

— Ну, всякие эти истории с разными преступниками…

— Правда! Ты какой язык в школе учишь?

— Язык? Испанский, а что?

— Да нет, ничего, просто если бы ты учила немецкий…

— Что бы тогда было?

— Я бы тебе показала немецкие газеты, где про меня написано…

— Это когда ты воровку брюликов поймала?

— А, Кирюха тебя уже просветил!

— Будь уверена, Лавря, я тебе такую рекламу сделал!

— Ну и хорошо. Тогда начнем! Скажи мне, Ляля, ты уверена, что правильно поняла разговор мамы с подругой? Вдруг ты все-таки ошиблась?

— Понимаешь, не могла я ошибиться…

— Ты можешь повторить этот разговор?

— Еще бы!

— Тогда давай!