Энтони Горовиц - Белый пик Страница 2

Вместо этого он взял чемодан и ящик с инструментами и отнёс в лифт, на котором поднялся наверх. Спустился на пятьдесят девятый этаж. Снова обездвижил лифт. Затем потянулся и ударил руками в потолок. Люк наверху открылся. Сначала Джентльмен поднял на крышу чемодан и ящик с инструментами, потом подтянулся и вылез сам. Он стоял в основной шахте Башни Роско. Со всех сторон его окружали балки и трубы, чёрные от масла и грязи. Стальные тросы гудели, поднимая и спуская груз. Вниз уходил квадратный, на вид бесконечный туннель, освещаемый, когда лифты открывали и закрывали свои двери.

Каким-то образом сюда пробрался ветер с улицы и поднял облако пыли, разъедавшее ему глаза. Рядом с ним находились двери, которые, открой он их, привели бы его прямо в офис Роско. В нескольких метрах справа над головой Джентльмена и этими дверями виднелось днище личного лифта Роско.

Ящик с инструментами стоял рядом. Джентльмен осторожно открыл его. Стенки ящика были выложены толстой губкой. Внутри, в особой ячейке, находилось нечто, похожее на сложный проектор, серебряный, вогнутый, с толстой линзой. Он вынул его, и посмотрел на часы. Восемь тридцать пять. Понадобится час, чтобы прикрепить устройство к лифту Роско и ещё немного, чтобы всё проверить. Времени хватит.

Мысленно улыбаясь, Джентльмен достал электрическую отвертку и взялся за работу.

В двенадцать часов позвонила Хелен Босуорт.

— Машина ждёт, мистер Роско.

— Спасибо, Хелен.

В это утро Роско не работалось. Он сам понимал, что дела занимали его лишь отчасти. И снова посмотрел на фотографию на своем столе. Пол. Как получилось, что его отношения с сыном испортились? А в последние несколько месяцев они совсем разладились.

Мистер Роско встал, надел пиджак и отправился на ланч с сенатором Эндрюсом. Он часто завтракал с политиками. Им были нужны его деньги или идеи, или он сам. Такой богач, как Роско, был могущественным другом, а политикам нужны друзья.

Мистер Роско вызвал лифт. Двери открылись. Он шагнул.

Последним, что увидел Майкл Дж. Роско в своей жизни, был лифт с белыми мраморными стенами, синим ковром и серебряным поручнем. Его правая нога в чёрном кожаном ботинке, изготовленном вручную в небольшом римском магазине, опустилась на ковёр и… прошла сквозь него. За ней последовало тело — он провалился сквозь пол и полетел с шестидесятого этажа навстречу смерти. Роско до того удивился, до того потерял способность что-либо понимать, что даже не вскрикнул. Просто упал в шахту, дважды стукнулся о стену и ударился о массивный бетонный фундамент двумястами метрами ниже.

Лифт оставался на месте. Он выглядел как настоящий, но в действительности его не было. Роско вошёл в голограмму, спроецированную в пустом пространстве шахты. Джентльмен продумал, как сделать так, чтобы двери открылись, когда Роско нажмёт на кнопку вызова, и безразлично наблюдал, как тот ушёл в небытие. Если бы миллиардер на секунду поднял голову, то в нескольких метрах над собой увидел бы проектор, излучавший изображение. Но человек, который заходит в лифт, отправляясь на ланч, не смотрит наверх. Джентльмен это знал. Он никогда не ошибался.

В двенадцать-тридцать пять позвонил шофёр, обеспокоенный отсутствием мистера Роско. Десять минут спустя Хелен Босуорт подняла на ноги охранников, и они начали поиски в фойе небоскрёба. В тринадцать ноль-ноль позвонили в ресторан, Сенатор сидел за столиком. Роско так и не появился.

Тело миллиардера обнаружили только на следующий день, когда его исчезновение уже стало главной новостью американского телевидения. То, что произошло, было похоже на несчастный случай. Никто ничего не мог понять. Перед уходом Джентльмен, естественно, восстановил программу компьютера, снял проектор и вернул всё На свои места.

Два дня спустя мужчина, совсем не похожий на механика, появился в Международном аэропорту имени Дж. Ф. Кеннеди. Он должен был сесть в самолёт, улетавший в Швейцарию. Но сначала зашёл в цветочный магазин и отправил дюжину чёрных тюльпанов по некоему адресу. Заплатил наличными. И не оставил своего имени;

СИНЯЯ ТЕНЬ

Хуже всего чувствовать свое одиночество находясь в толпе. Алекс Райдер шагал по игровой площадке вместе с сотнями других парней и девчонок примерно своего возраста. Все они шли в одну сторону, все в серо-синей форме, и, возможно, все думали об одном и том же. Только что закончился последний урок. Домашнее задание, чай, телевизор заполнят оставшееся до сна время. Ещё один учебный день. Почему же у него такое чувство, будто он наблюдает за последними неделями семестра с другой стороны гигантского стеклянного экрана?

Рывком натянув рюкзак на плечо, Алекс пошёл к велосипедам под навесом. Рюкзак был тяжёлым. В нём как обычно двойное количество учебников по истории и французскому. Пропущено две недели, и теперь придется посещать, чтобы догнать остальных. От учителей никакого сочувствия. Правда, они ничего не говорили, но, когда Алекс наконец принес записку от врача (…сильный грипп с осложнениями…), они покивали головами и поулыбались, мысленно называя его избалованным неженкой. С другой стороны, делали ему скидки. Все знали, что Алекс сирота, и дядя, с которым он жил после смерти родителей, погиб в автомобильной аварии. Но всё же. Две недели в постели! Даже близкие друзья сошлись во мнении, что это слишком.

А он не мог сказать правду. Ему не разрешали говорить о том, что произошло на самом деле. И это было самое неприятное.

Алекс оглянулся: ученики выходили в школьные ворота, некоторые с мячами, другие — с мобильниками. Он смотрел, как учителя садились в свои подержанные машины. Сначала ему показалось, что за время его отсутствия школа как-то изменилась. Но теперь он понял: случилось нечто худшее. Всё осталось прежним. Изменился он.

Алексу было четырнадцать лет, обычный ученик обычной средней школы в западном Лондоне. По крайней мере так было раньше. И вот несколько недель назад он обнаружил, что его дядя — секретный агент в МИ-6. Йана Райдера убили, и МИ-6 вынудила Алекса занять его место. Он прошёл интенсивный курс по технике выживания САС,[2] и его отправили на южное побережье с безумным заданием. За ним гнались, в него стреляли и едва не убили. А потом вернули в школу, как будто ничего не случилось. Но прежде заставили подписать официальную бумагу о неразглашении. Вспомнив об этом, Алекс улыбнулся. Можно было и не подписывать. Разве кто-нибудь поверит?

Однако секретность начинала понемногу его раздражать. Когда спрашивали, что он делал во время болезни, приходилось врать, что он лежал в постели, читал, слонялся без дела по дому, и всё такое. Алексу не хотелось хвастаться тем, что он сделал, но и врать друзьям ему не нравилось. Он злился. Люди из МИ-6 не просто подвергли его опасности. Они заперли его в картотечном шкафу и выбросили ключ.

Он подошёл к велосипедам. Кто-то буркнул ему «пока», он кивнул и поднял руку, чтобы убрать со лба прядь светлых волос, упавших на глаза. Иногда он жалел о происшедшем. Но в то же время не мог не признать, что желал бы пережить всё сначала. Временами он чувствовал, что больше не принадлежит безопасному школьному миру Брукленда. Всё стало другим. И ещё эти домашние задания.

Он вынес велосипед из-под навеса, отпер замок, надел рюкзак на спину и приготовился ехать. Но тут заметил помятую белую машину. Опять она у ворот. Второй раз за одну неделю.

Все знали этого человека в белой машине.

Лет двадцати, лысый, с двумя обломками на месте передних зубов и пятью металлическими гвоздиками в ухе, он не раскрывал своего имени. Все звали его звали Шкодой — по марке автомобиля, но кто-то ещё помнил, что он Джек, и когда-то учился в Брукленде. Если так, то он вроде незваного призрака: то он тут, на глазах, то его уже нет — каким-то образом он чуял приближение полицейской машины или любопытного учителя.

Шкода продавал наркотики. Лёгкие — тем, кто помладше, а наркотики потяжелее — шестиклассникам, настолько глупым, чтобы покупать их. Алексу казалось невероятным, что Шкоде, распространявшему свои маленькие пакетики при свете дня, всё сходило с рук. Конечно, в школе существовал кодекс чести. Ни на кого не доносили, даже на такую крысу, как Шкода. К тому же, если бы Шкода погорел, то погорели бы и другие друзья, одноклассники.

Наркотики никогда небыли серьёзной проблемой в Брукленде, но с недавних пор начались перемены. Кое-кто из семнадцатилетних начал покупать наркотики у Шкоды и, как если бы в бассейн бросили камень, круги быстро разошлись во все стороны. Школу накрыла лавина воровства, стало известно, что старшеклассники запугивают детей из младших классов и отнимают у них деньги. Товар Шкоды дорожал, покупали его больше, хотя прежде он стоил недёшево.

Алекс смотрел, как неуклюжий широкоплечий парень, темноволосый и прыщеватый, подошёл к машине, на минуту задержался у окошка и двинулся дальше. Его охватила ярость. Парня звали Колин, и всего год назад он был одним из лучших друзей Алекса. Вообще-то Колин дружил со всеми. Но потом всё изменилось. Он стал угрюмым, ушёл в себя. Возникли проблемы с учебой. Из-за наркотиков от него все отвернулись. Сам Алекс никогда особенно не задумывался о наркотиках, твердо зная, что никогда не будет их принимать. Он понимал, что человек из белой машины травит не только десяток глупых ребят. Он травит всю школу.