Валерий Роньшин - Тайна зефира в шоколаде Страница 2

Глава II

В КВАРТИРЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ

После отъезда моих драгоценных родителей я решила устроить себе внеочередные каникулы. В одной умной книжке я вычитала, что, хоть учись, хоть не учись, в голове остается всего лишь пять процентов от полученных знаний. Остальное забывается. А раз так, то чего ради стараться?.. Уж пять — то процентов у меня в любом случае наберется. А не наберется — тоже не беда. Ну какая, к примеру, мне разница, как пишется слово «холл» — с одним «л» или с двумя? Да хоть с тремя! Если мне срочно понадобиться этот «холл», то я всегда могу спросить у папочки.

Короче, вместо школы я стала ходить на дискотеки. Это тоже, скажу я вам, дело нелегкое. Дискотек по Москве хоть пруд пруди, в одном только нашем районе штук десять! Попробуй все обойти. И везде музыка грохочет, огни мигают, ди — джеи орут, а толпа шизеет. Классно, одним словом.

Домой я теперь приползала где — то в двенадцатом часу ночи, усталая как собака. Сразу бухалась на кровать и спала до обеда. Затем обедала зефиром в шоколаде. И снова валилась в постель, глядеть видик. Пару кассет посмотришь — и уже пора на дискотеку…

Одно только было плохо — деньги таяли как шоколад на батарее. Потому что коробка зефира — это вам не пачка с макаронами. Да и билет на дискотеку тоже стоил недешево.

А тут еще этот зануда Воробьев повадился приходить чуть ли не каждый день. Я думала, он от фонаря брякнул родителям, что будет за мной присматривать. Фиг попало. Как вернется из школы, так сразу и начинает в дверь трезвонить.

— Никого нет дома, — кричу я ему из — за дверей.

— А кто тогда говорит? — спрашивает он.

— Говорит попугай.

— Вот что, попугай, Елена Леонидовна уже три раза интересовалась, почему ты в школу не ходишь.

Елена Леонидовна не только математичка, но еще и наша классная. Мы ее зовем — Леночка Леонидовна. У нее большие ненакрашенные глаза и черное платьице с белым воротничком. Типичная училка.

— Передай ей, что я болею, — говорю Володьке.

— Ну — ну, — отвечает он, — смотри, Мухина. Вылетишь из школы со второй космической… Это ты хоть понимаешь?!

Это я, конечно, понимаю. Но у меня есть чудесное правило — никогда не думать о завтрашнем дне. Будь что будет! И, как ни странно, мне все сходит с рук. Даже если взять это дурацкое кресло, то и оно упало на мою голову своей мягкой частью.

— Так что подумай, — не отстает Воробей. — Тем более что скоро контрольная по алгебре.

— Ладно, — сдаюсь я. — Завтра, может быть, приду.

Но ни завтра, ни послезавтра я в школу не пошла. Уж больно по утрам вставать лень. Вообще я страшно разленилась. Днем меня только на то и хватало, чтобы дотащиться до магазина за очередной коробкой зефира.

Вот так я и жила изо дня в день, пока однажды…

Собственно говоря, в тот день тоже ничего особенного не произошло. Произошло ночью. Я, как обычно, вернулась с дискотеки и залезла в горячую ванну, прихватив с собой бутылку кока — колы и коробку зефира. Все это благополучно слопала и незаметно для себя уснула.

Проснулась я от звука шагов. Кто — то ходил по квартире. Я так прямо и обмерла. Вот сейчас дверь распахнется и… В отчаянии я схватила зубную щетку и крепко сжала. Выглядела я, наверное, как самая настоящая идиотка.

Шаги раздались в прихожей. Щелкнул замок.

Я лежала в остывшей воде, боясь пошевелиться. Наконец, где — то через полчаса, я осторожно вылезла из ванны и приоткрыла дверь. Потом рванула на кухню и схватила с полки газовый баллончик. Было тихо. Может, мне все это померещилось?.. Я осторожно обошла квартиру. Чтобы как — то успокоиться включила телик и увидела на экране мертвеца в гробу. Вдруг он резко открыл глаза и посмотрел на меня. Я завизжала и, выключив телевизор, забилась в стенной шкаф.

Так я и просидела в шкафу до самого утра, сжимая в кулаке баллончик с газом.

А утром, как обычно, в дверь позвонил Воробей. Я тут же открыла.

— Володька! — бросилась я ему на шею. — Заходи, родной. Как я рада тебя видеть!

— Мухина, ты что, с ума сошла? — подозрительно глянул он на меня.

Я втащила его в прихожую и рассказала все, что со мной приключилось этой ночью.

Воробей отнесся к моим словам скептически.

— Тебе это приснилось, — убежденно сказал он. — Ты же ведешь нездоровый образ жизни. Вот и снится всякая чушь. Ложиться надо в девять вечера, а по утрам принимать холодный душ.

— Спасибо за совет, — поблагодарила я. — Но мне кажется…

— Хватит болтать, Мухина! — перебил Володька. — Пошли в школу!

Я сразу подчинилась. Честно говоря, мне и самой хотелось поскорей уйти отсюда в людное место. Но перед уходом я, несмотря на Володькины насмешки, выдернула из головы длинный волосок и лаком для ногтей прикрепила его к входной двери. Почти у самого пола, чтоб незаметно было.

В школе я, конечно же, повстречалась с Леночкой Леонидовной.

— Вот что, милочка моя, — строго сказала она (Леночка Леонидовна всегда говорит «милочка моя», когда сердится), — я не собираюсь покрывать твои прогулы. Имей в виду: ты — кандидатка на исключение.

Я покорно кивала и отвечала, что буду иметь в виду.

Когда мы с Воробьем вернулись домой, я первым делом проверила — на месте ли волосок? Волосок был на месте, но со стороны двери оторван. Выходит, пока я отсутствовала, кто — то снова проникал в квартиру. Тут уж и Володька призадумался. Главное, что ничего не пропало, даже драгоценности маман в малахитовой шкатулке остались нетронутыми.

— Интересное кино получается, — сказал Воробей. — Может, к тебе Барабашка приходил?

— Барабашки через двери не ходят, — авторитетно заявила я.

— Ну тогда не знаю, — пожал плечами Володька. — Денег не взяли, драгоценности на месте. Значит…

— Значит, — подхватила я, ему нужно что — то другое.

Глава III

ПРОПАВШАЯ ФОТОГРАФИЯ

На следующий день все частично разъяснилось. Или, лучше сказать, еще больше запуталось. Это был выходной, и мы с Воробьем сидели у меня, в сотый раз пережевывая эту странную историю. Вернее, я одна пережевывала. Володька со скучающим видом глядел в окно.

— Слушай, Воробей, — не выдержала я, — если тебе все это до лампочки, можешь проваливать. Я тебя не держу.

Он поднялся с кресла.

— Ты знаешь, мне действительно пора заниматься. Паганини говорил, что настоящий скрипач должен играть каждый день. Иначе рука перестанет чувствовать смычок.

— Сам ты смычок, — раздраженно бросила я. — «Не беспокойтесь, Игорь Николаевич, с Эмилией все будет в порядке». Кто это говорил?.. Тоже Паганини?! Наобещал с три короба, а теперь в кусты.

— Не в кусты, а на конкурс, — важно ответил Воробей.

— На какой еще конкурс?

— На такой. В Питере проводится конкурс юных скрипачей. Мне прислали приглашение.

— Поду — у—маешь, — презрительно скривилась я. — В Питере! Нашел чем хвастаться. Вот если бы тебя пригласили в Италию или в Штаты…

— Всему свое время. Для начала сойдет и Питер.

И Володька повернулся, чтобы идти.

— Иди, иди, — сказала я ему в спину. — Но учти: если меня укокошат, тебе по ночам будет являться мой окровавленный труп!

— Ну чего ты хочешь, Мухина?

— Зефира в шоколаде, — капризно произнесла я. — Но от тебя разве дождешься. — Я направилась в прихожую. — Если будешь уходить, захлопни дверь. Мне надо сходить в магазин. Чао — какао.

И я действительно пошла в магазин, купила там себе коробку зефира и, конечно же, на обратном пути все слопала, оставив парочку зефиринок на тот случай, если Воробей все — таки не ушел к своей обожаемой скрипке.

Володька не ушел. Сидя на прежнем месте, он от нечего делать листал фотоальбом.

Тут надо сказать, что мой папочка — страстный фотолюбитель. Он ни на секунду не расстается с фотоаппаратом. По — моему, даже спит с ним в обнимку. Так что наша семья запечатлена во всех мыслимых и немыслимых ракурсах.

В данный момент Воробей листал фотоальбом под названием «Наша дочь». Альбом открывался цветным снимком, который папочка умудрился сделать тринадцатого мая в роддоме номер тринадцать. Далее шли фотографии, где меня, голенькую, купают в ванночке; затем я, голенькая, лежу в кроватке, а после, опять же голенькая, сижу на руках у счастливой маман. Короче — сплошная порнуха.

На следующих страницах замелькали бантики, куколки, новогодние елки… Володька уже собрался листать дальше, но я завопила словно резаная:

— Стой! Стой! Стой!

Он даже вздрогнул от неожиданности.

— Ты чего, Мухина?

Я без лишних слов забрала у него альбом. Так и есть! Не хватает одного снимка. Его кто — то отодрал. Причем неаккуратно.

Я с победным видом посмотрела на Воробья.

— Что ты на это скажешь?

— На что?

— Протри очки, Паганини! — Я сунула ему альбом под самый нос. — Неужели не видишь: одной фотки нет!