Джон Гришэм - Активист. Теодор Бун расследует Страница 2

Учитель Маунт поднялся на сцену, когда Тео шел к своему столу, и с улыбкой сказал:

— Аплодисменты обеим командам.

Аудитория, которую строго предупредили воздерживаться от проявлений эмоций, охотно зааплодировала.

— Небольшой перерыв, — объявил Маунт.

Тео, Аарон и Джоуи вышли на середину сцены, чтобы пожать руки команде «Сентрал». Все шестеро испытывали огромное облегчение — дебаты закончились. Тео кивнул отцу, а мистер Бун поднял оба больших пальца, показывая, что речь была отличная.

Через несколько минут судьи объявили победителей.

Глава 2

Избавившись от пиджака и галстука, Тео остался в привычных брюках хаки, не сменив, однако, белую рубашку, отдававшую парадностью. Уроки закончились, но по средам Тео ходил в музыкальный кружок. Он шел в репетиционную, а попадавшиеся навстречу восьмиклассники поздравляли его с очередным триумфом. Тео небрежно принимал поздравления, хотя в душе был очень доволен собой. Наслаждаясь вкусом очередной победы, он, однако, не кичился ею. «Не заносись, — сказал ему один адвокат. — В следующий раз вердикт присяжных может посадить тебя в лужу». Или, в случае Тео, очередные дебаты могли обернуться жестоким поражением.

Войдя в концертный зал, он прошел в помещение для репетиций, где ребята уже доставали инструменты, готовясь к занятию. Эйприл Финнимор настраивала скрипку, когда Тео подошел к ней.

— Прекрасная речь, — тихо сказала она. Эйприл редко говорила громко. — Никто лучше не сказал.

— Спасибо. Хорошо, что ты присутствовала — аудитория сегодня подобралась хорошая.

— Ты будешь знаменитым адвокатом.

— Это моя мечта. Не знаю только, каким боком к этому музыка…

— Музыка уместна везде, — произнесла Эйприл.

— Как скажешь. — Открыв большой футляр, Тео бережно извлек из него виолончель, принадлежавшую школе. Некоторые участники ансамбля, как Эйприл, обзавелись собственными инструментами, но Тео и другие пользовались школьными, не зная, насколько серьезно их увлечение музыкой. Он начал ходить в кружок, поддавшись уговорам Эйприл, отчего миссис Бун пришла в восторг.

Тео не знал, почему он выбрал виолончель. Он не помнил, как это произошло, и даже не мог бы с уверенностью сказать, что сам принял решение. В струнном оркестре обычно есть скрипки, альты, контрабас, хотя бы одна виолончель и фортепиано. Девочки предпочли скрипки и альты, а Дрейк Браун сразу ухватился за громоздкий контрабас. Виолончель осталась без хозяина. Едва взяв смычок, Тео понял — ему никогда не научиться прилично играть.

Музыкальный кружок недавно появился в расписании на шесть недель под названием класса для начинающих. Для таких начинающих, которые никогда не занимались музыкой, мало что о ней знали и не отличались талантом. Тео, как и большинство участников ансамбля, вполне соответствовал этим критериям. Требовали от них мало, занятия проводились раз в неделю, и задумывались они скорее как развлечение с обучением чему-нибудь и как-нибудь.

Развлечение обеспечивал учитель Сасстранк, шустрый сухонький старичок с длинными седыми волосами, диковатым взглядом карих глаз, с нервным тиком и в неизменном вытертом клетчатом коричневом пиджаке. С его слов, за долгую карьеру он руководил несколькими оркестрами и уже десять лет преподавал музыку в Страттен-колледже. Сасстранка отличало хорошее чувство юмора — он смеялся вместе с учениками, когда они делали ошибки, что случалось постоянно. Его задачей, как он говорил, было привить им вкус к музыке, «дать ее распробовать». Он не строил планов воспитать профессиональных музыкантов.

— Давайте-ка освоим основы, ребятки, поиграем и поглядим, что у нас получится, — говорил он каждую неделю.

Через четыре занятия ученики не только полюбили кружок, но и стали серьезнее относиться к музыке. Но всему хорошему приходит конец.

Мистер Сасстранк опоздал на десять минут и появился в репетиционной взъерошенный и расстроенный. Поглядев на учеников, он неуверенно начал:

— Я только что был у директора. Кажется, меня увольняют.

Ребята растерянно переглянулись. Мистер Сасстранк с трудом сдерживал слезы.

— Как мне объяснили, в городских школах проходят сокращения в связи с дефицитом бюджета. Кажется, поступило меньше финансирования, чем рассчитывали, поэтому внеклассные занятия и программы с сегодняшнего дня отменены. Мне очень жаль, ребята, но урока не будет.

Все онемели. Подростки не только были огорчены отменой любимого кружка — им было жаль Сасстранка. Как-то раз он с юмором признался, что откладывает скромную школьную зарплату на пополнение своей коллекции дисков с произведениями великих композиторов.

— Ерунда какая-то, — возмутился Дрейк Браун. — Зачем же набирали ансамбль, если нельзя доучиться?

Мистер Сасстранк не нашелся с ответом:

— Об этом надо спрашивать не у меня.

— Разве у вас нет контракта? — не удержался Тео, сразу пожалев о своей нескромности. Он знал, что учителя подписывают со школой годичный контракт — учитель Маунт объяснял это на уроке государственного устройства.

Мистер Сасстранк хмыкнул, улыбнулся через силу и ответил:

— Есть, но чисто формальный. Там черным по белому сказано, что при наличии уважительных причин школа может в любое время отказаться от моих услуг. Это частая оговорка.

— Не контракт, а листок бумаги, — пробормотал Тео.

— Да. Простите, ребята, но занятие, наверное, окончено. Я с удовольствием с вами занимался и желаю вам самого лучшего. У одних из вас есть зачатки таланта, у других нет, но, как я говорил, каждый может научиться играть упорным трудом и ежедневной практикой. С практикой нет ничего невозможного. — Сасстранк грустно повернулся и побрел к выходу.

Дверь тихо закрылась. Несколько секунд все стояли в молчании. Наконец Эйприл не выдержала:

— Тео, сделай что-нибудь. Это же несправедливо!

Тео встал.

— Пойдемте к миссис Глэдвелл. Все пойдемте. Будем сидеть в приемной, пока она с нами не поговорит.

— А давайте.

Все пошли за Тео через актовый зал во двор, к главному зданию школы. Кабинет директрисы был на первом этаже. Ребята вошли в секретарскую и остановились перед мисс Глорией, школьной секретаршей, одной из обязанностей которой было охранять дверь директорского кабинета. Тео хорошо знал мисс Глорию и однажды даже консультировал ту, когда ее брата задержали пьяным за рулем.

— Добрый день, — сказала секретарша, глядя на вошедших поверх очков для чтения, сдвинутых на кончик носа. Она что-то печатала и вовсе не обрадовалась появлению в приемной толпы сердитых восьмиклассников.

— Здравствуйте, мисс Глория, — без улыбки ответил Тео. — Мы к миссис Глэдвелл.

— Зачем?

В этом была вся мисс Глория — вечно желающая все знать до того, как люди обсудят дела с директором. Секретарша имела репутацию самой любопытной особы в школе. Тео по личному опыту знал, что она так или иначе вытянет, с чем пришли подростки, и знал, как действовать.

— Мы собрались на занятие музыкального кружка, — объяснил он. — А учителя Сасстранка, оказывается, сегодня вышибли из школы. По этому поводу мы и пришли поговорить с директором.

Мисс Глория изогнула бровь, будто выполнить просьбу было решительно невозможно.

— Миссис Глэдвелл занята, у нее очень важная встреча, — заявила она, кивнув на дверь, как всегда, закрытую. В этом кабинете Тео бывал не раз — обычно по приятным поводам, но иногда и не очень. В прошлом месяце он подрался (впервые с третьего класса), и у них с директором состоялся разговор за закрытой дверью.

— Мы подождем, — сказал он.

— Она очень занята.

— Она всегда занята. Пожалуйста, скажите ей, что мы пришли.

— Я не стану ее отрывать во время встречи.

— Хорошо, мы подождем. — Тео оглядел просторную приемную с двумя скамьями и множеством потертых стульев. — Здесь.

Восьмиклассники немедленно заняли все места. Те, кому не хватило стульев, уселись на пол.

Вся школа знала о сварливом нраве мисс Глории. Ей очень не понравилось, что недовольные ученики расположились в приемной.

— Тео! — резко сказала она. — Подожди-ка в коридоре вместе со своими товарищами.

— А почему не здесь?

— Я сказала, в коридоре! — повысила голос секретарша.

— А где написано, что нам нельзя ждать в школьной канцелярии?

Лицо мисс Глории побагровело — она еле сдерживалась, но прикусила язык и глубоко подышала. Она не имела права прогонять учеников из приемной и знала, что Тео это известно. Еще она помнила, что родители Тео — известные юристы, которые не колеблясь встанут на защиту сына, особенно если взрослые не правы, а Тео прав. Миссис Бун всегда занимала жесткую позицию, когда Тео случалось выступать против несправедливости.

— Прекрасно, — произнесла она. — Но я требую полной тишины, мне надо работать.