Лемони Сникет - Кровожадный Карнавал Страница 2

— Босс, а ты уверен, что безопасно забираться в такую даль? — осведомился крюкастый. — Если за нами сюда явится полиция, тут нигде не спрячешься.

— Что нам стоит опять замаскироваться? — отозвался лысый. — В багажнике все для этого есть.

— Нам незачем прятаться, — ответил Олаф, — и маскироваться тоже. Благодаря глупой репортерше из «Дейли пунктилио» весь мир думает, что я мертв, забыли?

— Ты мертв, — Эсме противно хихикнула, — а трое бодлеровских отродий — убийцы. Нам незачем прятаться, надо это отпраздновать.

— Праздновать рано, — возразил Олаф. — Осталось сделать еще два дела. Первое — уничтожить последнюю улику, из-за которой мы можем угодить в тюрьму.

— Сникетовское досье, — добавила Эсме, и дети вздрогнули. Они нашли одну страничку из сникетовского досье, и она сейчас лежала в кармане у Клауса. Конечно, по одной страничке трудно судить, но, видимо, все досье содержало какую-то информацию о ком-то, уцелевшем во время пожара, и Бодлеры мечтали найти остальные страницы раньше, чем их найдет Олаф.

— Само собой, — поддакнул крюкастый, — надо найти досье. А какое второе дело?

— Найти Бодлеров, болван! — рявкнул Олаф. — Без них не заполучить бодлеровское наследство, а тогда все мои планы пойдут насмарку.

— А я не нахожу, что насмарку, — вмешалась одна из напудренных женщин. — Мне в них участвовать — сплошное удовольствие, хоть наследства мы пока и не заполучили.

— Думаешь, всем троим соплякам удалось выбраться из горящей больницы? — поинтересовался лысый.

— Эти отродья на редкость везучие, — отозвался Граф Олаф. — Скорей всего, они живехоньки, но было бы, конечно, проще, если бы один или двое сгорели. Нам для наследства живым требуется только один.

— Надеюсь, это будет Солнышко, — сказал крюкастый. — Вот потеха была, когда мы ее в клетку посадили. С удовольствием засажу ее туда еще разок.

— Я лично надеюсь, что уцелела Вайолет, — возразил Олаф, — все-таки она хорошенькая.

— А мне наплевать, кто из них уцелеет, — заявила Эсме, — я хочу знать одно — где они.

— Вот это и будет знать Мадам Лулу, — ответил Олаф. — С помощью хрустального шара она нам скажет, где сироты, где досье и вообще все, что мы захотим узнать.

— Я никогда не верила в хрустальные шары и всякое такое, — заметила одна из напудренных женщин, — но когда эта Мадам Лулу стала сообщать, где искать Бодлеров, каждый раз, как они сбегали, я поверила в гаданье.

— Держись меня, и узнаешь уйму нового, — заявил Олаф. — А-а, вот и поворот на Малоезженную дорогу. Мы почти доехали.

Машина резко вильнула влево и Бодлеры вильнули вместе с ней, перекатившись на левую сторону багажника, и туда же перекатилось изрядное количество предметов, которые Олаф возил с собой для выполнения своих гнусных планов. Вайолет еле удержалась, чтобы не закашлять, когда одна из олафовских фальшивых бород попала ей в рот. Клаус заслонил лицо рукой, чтобы перекатившийся ящик с инструментами не разбил ему очки. А Солнышко плотно сжала губы, чтобы в зубах у нее не запуталась грязная нижняя рубаха Олафа. Мало-езженная дорога оказалась еще ухабистее, чем главная, по которой они до этого ехали, и машина так грохотала, что дети перестали слышать разговоры внутри машины. Наконец Олаф нажал на тормоза и автомобиль со скрипом остановился.

— Еще не доехали? — послышался голос крюкастого.

— Разумеется, доехали, болван, — огрызнулся Олаф. — Видишь — вывеска: «Карнавал Калигари».

— А где Мадам Лулу? — осведомился лысый.

— А ты как думаешь? — фыркнула Эсме, и все расхохотались.

Дверцы автомобиля со скрежетом открылись, и машина снова накренилась, когда все стали вылезать.

— Доставать вино из багажника, босс? — спросил лысый. Дети замерли.

— Нет, — ответил Олаф, — у Мадам Лулу найдется для нас угощение.

Дети лежали не шевелясь и прислушивались к удалявшимся шагам Олафа с его труппой… Шаги становились все тише, тише, и когда наконец они совсем стихли и лишь вечерний ветерок засвистел, залетая в дырки от пуль, дети наконец осмелились заговорить друг с другом.

— Что нам делать? — прошептала Вайолет, отпихивая бороду.

— Меррилл, — выпалила Солнышко. Подобно многим людям ее возраста, младшая из Бодлеров иногда употребляла слова, которые людям посторонним было трудно понять. Но ее старшие брат с сестрой сразу догадались, что она хочет сказать нечто вроде «Хорошо бы выбраться из багажника».

— И как можно скорее, — согласился Клаус. — Ведь мы не знаем, когда вдруг вернутся Олаф с труппой. Вайолет, не изобретешь ли что-нибудь, чтобы открыть багажник изнутри?

— Думаю, большого труда это не составит, тут столько всего напихано. — Вайолет протянула руку и стала ощупывать все вокруг, пока не нашарила механизм, запиравший багажник. — Я знакома с этим типом замков, — сказала она. — Чтобы открыть его, нужно сделать петлю из чего-то крепкого вроде шпагата. Поройся тут, Клаус, не найдется ли чего-нибудь такого.

— Что-то обмоталось у меня вокруг левой руки, — сказал, поворочавшись, Клаус. — Похоже на то, из чего был сделан олафовский тюрбан, когда Олаф изображал Учителя Чингиза.

— Он слишком толстый, — возразила Вайолет, — а мне надо просунуть его внутрь замка.

— Семжа! — воскликнула Солнышко.

— Это шнурок на моем башмаке, Солнышко, — отозвался Клаус.

— Оставим его на крайний случай, — сказала Вайолет, — иначе если придется бежать бегом, ты будешь спотыкаться на каждом шагу. Погодите, кажется я что-то нащупала под запасной покрышкой.

— Что это?

— Не знаю. Похоже на тонкий шнурок с чем-то круглым и плоским на конце.

— Бьюсь об заклад, это монокль, — обрадовался Клаус. — Помнишь — такая занятная штука, Олаф вставлял ее в глаз, когда притворялся аукционером.

— Наверно, ты прав. Вот и хорошо — монокль помог Олафу выполнить свой замысел, а теперь он поможет нам. Солнышко, я попробую открыть замок.

Солнышко, извиваясь, отползла подальше, и Вайолет, протянув руку поверх брата и сестры, просунула шнурок от монокля в замок. Все трое прислушивались, пока Вайолет водила своим изобретением туда-сюда внутри замка, и через несколько секунд услышали тихое «щелк!» — и крышка багажника с долгим медленным «кряк!» отскочила. Внутрь ворвался прохладный воздух, но дети продолжали лежать не двигаясь — они опасались, как бы скрип открывающейся крышки не привлек внимания Олафа, однако тот со своими пособниками был, очевидно, уже далеко. Дети слышали лишь стрекотание вечерних сверчков и далекий собачий лай. Бодлеры переглянулись, щурясь в сумеречном свете, затем Вайолет и Клаус без дальнейших слов выбрались из багажника и вынули оттуда младшую сестру. Уже наступил вечер. Знаменитый закат в Пустошах подходил к концу, и все вокруг было окутано густо-синим светом, как будто Граф Олаф завез их в глубины океана. Они увидели на столбе поблизости вывеску с надписью «Карнавал Калигари» ( Доктор Калигари — зловещий персонаж немого фильма 1920-х гг. ), выведенную старинным шрифтом, и с выцветшим изображением льва, преследующего испуганного мальчугана. За столбом стоял киоск с объявлением о продаже билетов и телефонная будка, поблескивающая в синем свете. Дальше возвышались громадные американские горы — то есть крутые и страшные сооружения, по которым вверх и вниз по рельсам на маленьких прицепленных друг к другу тележках неизвестно зачем катаются люди. Даже в убывающем свете было видно, что на них давно никто не катался — и рельсы и тележки заросли плющом и прочими вьющимися растениями, отчего аттракцион казался врастающим в землю. По другую сторону американских гор стояли в ряд большие палатки, дрожавшие на вечернем ветру, точно медузы, а рядом с каждой палаткой стоял крытый фургон, то есть повозка, которая служит домом на колесах для тех, кто много путешествует. Стены фургонов и палаток были всячески разрисованы, но Бодлеры сразу догадались, какой фургон принадлежит Мадам Лулу, так как на нем красовалось изображение громадного глаза. В точности такого же, как на татуировке на олафовской левой щиколотке, которую Бодлеры повидали уже много раз за свою жизнь. Они содрогнулись при мысли о том, что этот глаз следит за ними даже в Пустошах.

— Так, — сказал Клаус, — из багажника мы выбрались, теперь надо выбираться из этих мест. Олаф с труппой могут вернуться в любой момент.

— Но куда мы пойдем? — в недоумении проговорила Вайолет. — Мы же в Пустошах. Сказал ведь помощник Олафа, что тут негде спрятаться.

— Значит, надо найти такое место, — возразил Клаус. — Там, где Олафа любят и принимают, бродить опасно.

— Глаз! — подтвердила Солнышко, показывая пальчиком на фургон Мадам Лулу.

— Но и плутать по всему краю опасно, — запротестовала Вайолет. — В прошлый раз мы вздумали скитаться в незнакомой местности и сами знаете, что это плохо кончилось.