Сергей Иванов - Близнецы и Сгоревший Замок Страница 2

Работали дружно и умело. К вечеру все уладили. Завтра уже должны были начаться представления — в Доме культуры, на елке. А вечером — в цирке: каникулы ведь. Так что пока два спектакля в день. Нагрузка для близнецов, которые, конечно, тоже были заняты в представлениях, не маленькая.

Но это лее все завтра, с завтрашнего дня. А на сегодняшний вечер предполагалась полнейшая гульба!

Город Чашкин в достаточной степени северный — здесь если заливают каток, то не для того, чтобы потом на лодках по нему передвигаться, как это частенько бывает где-нибудь в Таганроге или Харькове. В Чашкине лед держится с ноября по март. И таять даже не собирается!

Близнецы переглянулись:

— Идем?

— А ты помнишь, куда наши коньки положила? Оля не стала говорить брату, как это делают

многие и многие сестры, что, дескать, мог бы и сам помнить про свои конечки! У двойняшек совсем другие отношения. Бабушка Тома, которая почти неотрывно, но исподтишка наблюдала за Олегом и Олей, часто говорила деду Олаве, что их внук и внучка в чем-то словно бы… одно существо! И вот теперь половинка того единого существа под называнием близнецы, а именно Оля, пошла во двор, где стояли их машины — два трейлера и не совсем новая, но вполне крепкая еще «Волга»-«сарай» (то есть со совмещенным багажником), — покопалась немного в том «сарае» и нашла коньки — Олежкины и свои.

На обратном пути через толстые железные прутья потрепала по холке медведя Федю, хотя это вообще-то не рекомендуется делать, если зверь не кормлен. Но, знаете, когда этот Федя знаком с тобой почти с рождения времен, — ты ему веришь, как родному.

Да он тебе и есть родной!

А тем более Ольге было его жалко: другие звери все-таки могут иногда, а то и часто, погулять и побегать на свободе. А Дядя Федя — никогда!

Медведь ответил ей самым сердечным урчанием, какое только умел изобразить. Они напоследок посмотрели друг другу в глаза и расстались… Это, между прочим, далеко не полная правда, что звери якобы не любят или даже боятся глядеть в глаза человеку. Это, знаете ли, смотря какой зверь и смотря какой человек!

А дома, пока она ходила, наметились перемены. Родители сказали, что тоже собираются пойти на каток… И здесь, если б какой-нибудь «сторонний наблюдатель» сейчас подглядывал за Сильверами, то, наверное, удивился бы. Потому что Ольга с Олегом не расстроились и не стали кудахтать, что вот, дескать, опять «паренцы» не дают свободно вздохнуть.

Двойняшки отлично знали: им очень даже дадут свободно вздохнуть, потому что родители идут на каток вполне самостоятельно, а не чтобы следить за «крошками-детками». Да и вообще отношения у них были не совсем такие, как в других семьях. Почему? А посудите сами: если ты как нормальный равный артист выступаешь на сцене, то про тебя невольно думают более уважительно и более… «равноправно», понимаете?

Даже более того. На катке Марине Романовне и Всеволоду Олавовичу было абсолютно нежелательно, чтоб люди — будущие зрители — узнали, что у них есть дети-близнецы. Тогда исчезала бы тайна кое-какого номера, о котором я пока ничего говорить не буду, чтобы тайна не исчезла и для вас.

Они даже вышли из дому в разное время. Не только «для конспирации», не только потому, что родители были уверены: близнецы — вполне самостоятельные люди, сами найдут, где этот центральный парк, в котором и был залит лучший в городе каток. Дело в том, что Ольге надо было одеться по-особому… Как, вы спрашиваете? А чтоб люди не догадались, что это близнецы. Зачем? Да для номера того самого, для номера!

А уж какого именно — извините, после…

Это была среда, шесть часов вечера. В достаточно провинциальном, то есть спокойном и тихом, городе Чашкине особых развлечений у людей вообще-то нет. И поэтому городской парк с катком был не то чтобы битком набит, но все же полон так, что кататься тут было интересно — смотреть на тех, кто едет тебе навстречу, и на тех, кто рядом с тобой.

А лица у всех веселые, возбужденные — от морозного чистого воздуха, от того, что все одеты спортивно, нарядно и у всех, как и у тебя, классное настроение!

Когда Олег и Оля вышли на лед, даю слово, никто не сказал бы, что это брат и сестра. Тем более — двойняшки. Прежде всего Оля стала совершенно белокурой девочкой — с помощью парика, конечно. Из-под чисто декоративной беретки торчали две упругих косы. Наверное, опытные визажисты заметили бы, что косицы поддельные. Однако на катке визажистов не было. Потому все думали, что это обычная белобрысенькая девчонка, причем вполне симпатичная. В короткой юбочке, красных толстых рейтузах, желтом свитере. И рядом с нею парнишка черноволосый в строгом и в то же время качественном спортивном костюме… Да никто в жизни бы не подумал, что они брат и сестра.

И уж точно никто в жизни не подумал бы, что они дети вон той странной и очень — извините за это взрослое слово — элегантной пары, которая красиво, плавно, а в то же время стремительно раскатывала возле елки, стоящей, как и обычно, в самом центре катка.

Замаскированные брат и сестра, катаясь чуть поодаль, видели ту «элегантную пару» и с нетерпением ждали, когда начнется представление. А те ждали, когда вокруг них соберется достаточно народу.

Народишко между тем собирался! Да и было на что посмотреть. Во-первых, исключительно стройная, спортивная и — скажем прямо — явно красивая женщина, одетая в костюм настоящей фигуристки. И рядом с ней… чернокожий конькобежец! Это, знаете ли, не каждый день увидишь. И не только в Чашкине, Вот вы, которые сейчас читаете эти строки, видели такое?

Да спорить могу, что нет!

Конечно, папа-Сева был чернокожим не по-настоящему, а только, так сказать, наполовину. Но рядом с белокурой мамой-Мариной он выглядел чернее, чем Отелло. Так говорила бабушка Тома, которая над ними подсмеивалась за их рекламный номер.

А что он был такой за рекламный, это вы сейчас сами узнаете.

Итак, народ собирался вокруг них. Отец же с мамой стали кататься… ну, так, как катаются настоящие фигуристы — то есть не по всему огромному катку, а на некотором пространстве, довольно ограниченном, которое очень скоро обступили бывшие «катальщики», а ныне зрители их представления… Которое начиналось!

Удивительная пара каталась вроде только для себя, но в то же время было понятно, что они катаются для зрителей! Вот сделали параллельное вращение, потом совместный прыжок в полтора оборота… Если вы такое увидите по телевизору, то, конечно, скажете:

«Чепуха какая! Да так всякий сумеет!»

Но когда это не по телевизору, когда вот здесь, прямо у тебя на глазах, то получается совсем другой эффект и сердце твое совсем по-другому замирает! Потому что ты стоишь тут рядом, коньками на льду, и совершенно отчетливо понимаешь, что тебе такого никогда в жизни не сделать!

А потом вдруг фигуристка подъехала к елке и очень быстро, почти на ходу, скользя на одном колене, что-то вынула из стоящей среди ветвей сумки. И тут же попала в объятия своего могучего партнера. Он ее поднял на вытянутых руках, держа за талию, а она вдруг развернула над головой плакат из тончайшей, переливающейся звездами материи. И на плакате было написано: «Цирк зверей Джона Сильвера!»

Так они проехали два круга — вдоль живого барьера из публики… Люди сначала как бы растерялись, а потом захлопали, засмеялись:

— Новый цирк приехал, отлично! Новый цирк!

Может быть, для москвичей или для питерцев это было бы не событие. Но в Чашкине другой народ — и, как говорится, менее избалованный, и, главное, более сердечный, более искренний, что ли… Цирк приехал, — значит, хоть на капельку, а жизнь станет веселее и счастливее!

Красивых фигуристов обступили «катальщики», а Олег и Ольга тихонечко уехали. Все для того же секретного номера было совсем нежелательно, чтоб люди хоть каким-нибудь образом узнали: эта парочка с теми «элегантными фигуристами» — одна семья.

Между прочим, в парке было залито не только поле футбольного стадиона, но и аллеи вокруг, которых, собственно говоря, было несчетное количество — особенно для людей, оказавшихся в этом старинном парке впервые. И Оля с Олежкой понеслись, от всей души радуясь, что с прошлой зимы, когда их цирк гастролировал в Архангельске, они нисколько не разучились кататься, а даже за весну, лето и осень это их умение каким-то чудесным образом возросло!

Переглянулись… Отлично!

Они не испытывали друг к другу ни капельки зависти или чего-то в этом роде. Они ведь были двойняшками. Они появились на свет в одно мгновение. Они сидели в своей прекрасной маме вместе все девять месяцев, которые там положено сидеть младенцам.

И все девять месяцев они сидели там, обнявшись. Так же Оля с Олегом и теперь жили: обнявшись, до ужаса дружно, до ужаса любя друг друга.

Глава V

Отморозки