Поль-Жак Бонзон - Тайна Лантского леса Страница 2

Через час друзья добрались до знаменитого карниза Комб-Лаваль, нависавшего на протяжении многих сотен метров над узкой долиной. Наконец, миновав несколько тоннелей, они выехали на плато Веркор.

ПОЛЯНА КРУА-ДЕ-БЮИ

— Потрясающе! — воскликнул Стриженый, радостно подбрасывая свой берет в воздух. — Класс! Лучше места не придумаешь! Все за работу! Девчонки, вам придется самим поставить свою палатку: с нашей столько возни, что мы до ночи не управимся!

Ах, эта чертова военная палатка, купленная в один прекрасный день на блошином рынке в Лионе! Ну и задала же она им работы, эта допотопная модель! Но ребята никак не решались с ней расстаться из-за ее «большого объема воздуха» — как говорил Сапожник, или из-за «жизненного пространства» — как говорил Тиду. Но как же было трудно ставить и крепить, на ветру эту палатку!

Наконец, час спустя, лагерь был разбит, рюкзаки разобраны, посуда расставлена. Наступил вечер, и сквозь листву пробивались лишь отдельные солнечные лучи. Ребятам пришлось долго поплутать по лесу прежде чем удалось найти это замечательное место: большая, окруженная деревьями поляна, а рядом чистейший ручей: вода в нем такая холодная, что от первого прикосновения немели пальцы.

На карте это место было обозначено под названием Круа-де-Бюи[1], хотя поблизости не оказалось ни одного самшита. Ближайшая деревня Сент-Аган находилась в семи километрах от Круа-де-Бюи и стояла на берегу Вернезона — эта длинная река протекала через весь Веркор. Первый раз в жизни друзья были так отрезаны от внешнего мира, и это приводило их в восторг.

— Мне приходилось бывать в диких местах — говорила Забет, — но в таких — никогда. Если бы я оказалась здесь одна — я бы умерла от страха.

Бифштекс, шеф-повар компании, потребовал добровольцев для сбора хвороста; он решил пользоваться газом только в случае крайней необходимости. Операция по сбору хвороста не затянулась: Сапожник, Гий и Стриженый моментально натаскали столько дров, что их вполне хватило бы, чтоб зажарить на вертеле целого быка. Тиду посоветовал быть все-таки поосторожнее с огнем, несмотря на то что кругом сыро и рядом вода.

Через полчаса вся команда была за столом… вернее, ребята расселись вокруг костра, каждый со своим котелком на коленях. Стемнело. Стояла необыкновенная тишина: ни щебета птиц, ни малейшего ветерка, только время от времени где-то осторожно крался зверь, и Кафи настораживался.

Тишина была такой непривычной и давящей, что Бифштекс инстинктивно потянулся к своему приемнику и повернул ручку.

— Ну уж нет! — вмешался Тиду. — Никакого радио. Мы ведь проделали такой путь, чтобы побыть в тишине! Только один раз в день, когда сообщают о последних событиях. Никто не возражает?

— Согласны!

Промолчал один Бифштекс. Вообще-то ему было глубоко безразлично, что там происходит во всех четырех частях света. Единственное, что его интересовало, — так это авиация. Эта страсть в нем вспыхнула внезапно, когда в прошлом году ребята летали в Англию на «Каравелле». Последнее время много говорили о «Страдоре II» — французском истребителе нового поколения с исключительными летными качествами. Однако вот уже четыре машины разбились при неясных обстоятельствах. Бифштекс захватил приемник именно для того, чтобы быть в курсе этих событий, но, раз все против, решил не портить игру и спрятал свое радио от соблазна подальше.

В тишине ребята доели ужин, вымыли в ручье посуду и вернулись к костру: становилось довольно прохладно. Все они в большей или в меньшей степени испытывали чувство оторванности от остального мира и, возможно, поэтому снова заговорили о дневной встрече. «Иностранец», как они его окрестили, занимал их все больше и больше. Ребята многое бы отдали, чтобы узнать, что он собирается делать в лесу: они находили его поведение очень странным.

— А вдруг этот «папенькин сынок», — предположил Гий, — просто угонщик автомобилей?

— Угонщик? — воскликнула Забет.

— Он увел эту машину в долине Роны у каких-нибудь лотарингцев, которые расположились на привал по пути к Лазурному берегу. Местность ему не знакома, поэтому он и оказался на дороге в Веркор, даже не представляя, куда она ведет.

— А деньги? — поинтересовалась Мади. — У него полный бумажник.

— Ясное дело, он угнал эту машину, чтобы сбежать после преступления.

Все может быть, — отметил в свою очередь Стриженый. — Я вовсе не уверен, что его радиатор нуждался в охлаждении, а в баке было мало бензина. Иностранец хотел что-то выяснить. Остановиться и купить карту он не осмелился, а заметив нас, решил, что ничем не рискует.

Однако, — заметила Мади, — мне кажется, что по-настоящему его волновали только домики лесников.

Просто предлог, чтобы взглянуть на дорожную карту Веркора.

— В общем, — вздохнула Забет, — теперь вы принимаете его за гангстера? А жаль: он такой симпатичный! Если бы мир был устроен правильно, плохие парни всегда бы были уродами!

Они еще долго продолжали в том же духе, но наконец костер догорел, стало совсем холодно, и ребята разошлись по своим палаткам.

…На следующее утро, когда Тиду крепко спал, он вдруг почувствовал на своей щеке что-то теплое, влажное и шершавое. Еще ничего не соображая, Тиду сел на лежанке. Оказывается, его лизнул Кафи: псу не терпелось выйти. Почувствовав свободу, он рванулся как бешеный. Была половина восьмого. Солнце запустило сквозь лес множество ослепительных стрел, и они подсвечивали ветви деревьев.

«Какое прекрасное утро! — подумал Тиду. — Пожалуй, я больше не лягу».

Он умылся у ручья и хотел просто погулять по лесу с собакой, но потом передумал и решил порадовать своих друзей: съездить в деревню за свежим хлебом и молоком к завтраку. Тиду взял мопед, бесшумно выкатил его на тропинку, что шла метрах в двадцати от поляны, и посвистел Кафи. Он рассчитывал добраться до Сент-Агана за пятнадцать минут, но времени понадобилось в два раза больше — дорога была совершенно разбита колесами тяжелых грузовиков.

Наконец сквозь ветви елок и буков показалась колокольня Сент-Агана. Деревня оказалась совсем небольшой: всего две или три дюжины домов вокруг колокольни, большей частью новых: ведь Сент-Аган сильно пострадал во время войны. На въезде возвышался шале Вернезон — единственная гостиница на всю округу, а сбоку ютилась единственная лавочка — булочная-бакалея, где два раза в неделю торговали мясом, как было объявлено на табличке.

Войдя в магазинчик, Тиду обнаружил относительное разнообразие товаров. Его приветливо встретила продавщица, немного удивившись, что он столько берет: три большие буханки хлеба и четыре литра молока. Добрая женщина приняла его за ответственного по снабжению из лагеря с соседней фермы.

— Нет, — ответил Тиду, — я не из лагеря. Нас семеро товарищей — пять мальчиков и две девочки, мы живем в палатках на поляне Круа-де-Бюи.

— Круа-де-Бюи? — воскликнула бакалейщица. — И не боитесь?

Тиду улыбнулся.-

— А чего нам бояться? С такой-то собакой?

Женщина взглянула на Кафи: он сильно запыхался от бега и часто дышал, высунув свой длинный, как лист кукурузного початка, язык и обнажив огромные клыки.

— Да, конечно… — сказала она. — С таким-то зверем…

Однако в слове «конечно» прозвучало некоторое беспокойство, и этот нюанс не ускользнул от Тиду.

— А что, Лантский лес населен привидениями? — пошутил он.

— Нет, никто никогда не встречал там привидений… но на вашем месте я бы выбрала место поближе к долине… из-за новых дровосеков, что сейчас там работают.

Из-за дровосеков?

Да, они купили лицензию на рубку леса, но они не из наших мест, в деревне почти не показываются — только за продуктами, и говорят с акцентом — ясно, что это иностранцы.

При слове «иностранцы» Тиду вздрогнул.

— Вы хотите сказать, что они из другой провинции?

— Нет, настоящие иностранцы. О! Лично я не могу на них пожаловаться: покупают помногу и всегда тут же расплачиваются наличными, но для простых дровосеков они слишком много тратят. Никто их не знает. У нас здесь, знаете ли, народ недоверчивый. Старики еще помнят, что произошло в Веркоре в конце войны. С тех пор и осталось некоторое недоверие ко всем чужакам.

И все-таки, — спросил Тиду, — какие к ним претензии?

Никаких, кроме того, что они совершенно не похожи на дровосеков. Я обратила внимание на их руки — у них полно волдырей, как у людей, первый раз взявших в руки топор. Мой шурин — он содержит пансион — тоже находит их странными. — Но тут бакалейщица спохватилась. — Впрочем, ты прав. Наверное, мы преувеличиваем. В любом случае с такой огромной собакой вы ничем не рискуете.

Тиду вынес свои покупки, сложил их в прицеп и вернулся расплатиться. Выйдя, он не обнаружил Кафи, но тут же заметил, что пес крутится возле машины на маленькой стоянке у отеля.