Екатерина Вильмонт - Секрет подозрительного профессора Страница 20

— Что? Опять? Да что ж это вам неймется? Даже здесь умудрились что-то нарыть?

— Ой не говорите!

— Но тут вернулась запыхавшаяся Муська с крынкой молока и буханкой серого хлеба.

— Мусь, а ведь Денис теперь уж точно не найдет Всеволода Григорьевича.

— А? Что? — Муська точно очнулась от сна. — Ты о чем, Вика?

— Как о чем? О Денисе!

— Ах да!

— Пока Медынский с наслаждением пил молоко, Виктоша едва слышно прошипела:

— Очнись, малахольная! Так нельзя! Он же все поймет! Совсем крыша поехала!

— Да-да, ты права, Вика. Я постараюсь…

— Вы чего там шепчетесь? — полюбопытствовал Медынский.

— Да вот, Муська размышляет, чем вас еще угощать! — объяснила Виктоша. — Вы не думайте, мы знаем, что шептаться неприлично!

— Действительно! — засмеялся Медынский. — Ох, дочего же тут хорошо! А воздух — с ума сойти. Его просто пить можно, как это молоко. Ну, спасибо, это было вкусно! А теперь, девочки, выкладывайте, что тут у вас.

— Не успели девочки и рта раскрыть, как у калитки появился Степка.

— Наше вам с кисточкой! — начал он. — А Денис где?

— Привет! Денис уехал! — сообщила Виктоша.

— Как уехал? — ахнул Степка. — Когда?

— Вчера. А в чем дело?

— Куда уехал? — ответил вопросом на вопрос Степка.

— В Москву.

— Насовсем?

— Нет, должен скоро вернуться.

— А… Ну, я пошел!

— «Ясно, — подумал Степка, — на Петровку поехал, у него же там знакомые… Жалко, у меня такие новости… Но не говорить же про это с девчонками, хоть Денис вроде бы от них ничего не скрывал… Ладно, время терпит…»

— Какой забавный малый! — сказал Всеволод Григорьевич. Он пребывал в отличном настроении. С тех пор, как полгода назад Муся привезла его сюда, измученного, раненного, преследуемого бандитами, и он месяц прожил тут под неусыпным присмотром Ефросиньи Макаровны, которая ходила за ним, как за родным сыном, поила травами, лечила какими-то примочками, он почувствовал, что на этом свете у него появились родные люди. Эта странная, необычайно чистая девочка и старуха-знахарка словно заменили ему семью, родных, которых у него не было. И он рвался сюда, в деревню. Казалось, каждый глоток этого воздуха возвращает ему силы, потраченные в суматошной жизни огромного города. И потому он инстинктивно старался отодвинуть разговор о том, что же узнали тут девочки. Но они смотрели на него с такой надеждой! — Ну так что? Будете рассказывать?

— Всеволод Григорьевич! — решительно начала Виктоша, в то время как Муська сидела с блаженно-отсутствующим видом. — Мы утопили в болоте партию наркотиков!

— Что? — ошалел Медынский. — Что ты сказала?

— Ой, я не с того начала… Понимаете, Денис случайно встретил в лесу наркокурьеров…

— Виктория, голубушка, нельзя ли попроще? — взмолился Медынский. — Я ничего не понимаю!

— Но тут Муся очнулась.

— Погоди, Вика, я сама! Так вот, Всеволод Григорьевич, Денис гулял с бабушкой в лесу, она устала и села отдохнуть, а он бродил по лесу и вдруг услыхал разговор двух мужчин и увидел, как они вскрывали тайник. Отодвинули куст и что-то достали из ямы под ним. Естественно, ему стало интересно, что же там такое. И еще: одного человека он разглядел, а другого запомнил только по рыжей замшевой бейсболке.

— Очень интересно! Давай дальше!

— Он примчался за нами, и мы втроем пошли к этому тайнику. И оказалось, что там — наркотики! Самые настоящие, кокаин!

— Откуда вы знаете, что именно кокаин?

— Денис утверждал…

— Понятно!

— На другой день опять пришли двое, уже другие, и забрали еще один пакет… А потом мы встретили человека в рыжей замшевой бейсболке…

— И кто же он?

— Московский профессор химии, у которого тут дом… Анатолий Николаевич Филатов.

— Ничего себе! — присвистнул Медынский.

— И тогда Муська решила, что мы должны эти наркотики уничтожить, чтобы как можно меньше людей от них пострадало, — вмешалась Виктоша. — И мы утопили в болоте двенадцать килограммов!

— Утопили в болоте? Ну и молодцы же вы! С ума сойти! Утопили в болоте! Ничего не скажешь — красиво!

— Но что же нам было делать? Ведь каждый килограмм этой дряни губит сотни жизней! — несколько высокопарно проговорила Муся.

— Ты, как всегда, права, Мария, — улыбнулся Медынский. — А что же дальше?

— Девочки, перебивая друг друга, рассказали Медынскому все, вплоть до подвала с костями в неизвестном доме профессора и его пьяных воплей о катастрофе планетарного масштаба.

— Да, история… Значит, этот мальчик поехал в Москву, рассчитывая на меня? А я… Придется вернуться!

— Нет! — решительно возразила Муся. — Нет! Ему есть на кого рассчитывать, кроме вас! Он же москвич, не пропадет!

— «Ну и Муська, — подумала Виктоша, — всех готова в жертву своему Севочке принести…»

— Всеволод Григорьевич! Вам не нужно никуда уезжать, вы здесь тоже можете пригодиться! Ведь профессор здесь!

— Ладно, уговорила! — засмеялся Медынский. — Но хотелось бы все-таки убедиться… Кому-нибудь позвонить?

— Не знаю, вообще-то вроде бы все на даче, но мы попробуем. Вечером пойдем на почту и позвоним! Я уверена, с Денисом все в порядке, я чувствую!

— Правда? — осторожно спросила Виктоша.

— Конечно, правда! Я бы не говорила…

— Ну если ты чувствуешь, тогда да… Я остаюсь! И намерен не только вашими преступниками заниматься, но и сколотить стол!

— Бабушка уже просила плотника… Он обещал…

— Ерунда! Я еще тогда, зимой, доски подобрал в сарае, и столбики там есть! Прямо сейчас и начнем! Выбирайте, барышни, место! Чтобы удобно было еду из доманосить и чтобы тенек в жару был!

— Лучше всего вон там, под яблоней! — сказала счастливая Муська.

— А если яблоко по башке стукнет? Мы ведь второй раз закон земного тяготения не откроем!

— Не беда! Тогда мы просто съедим это яблоко! И потом, яблоки еще не скоро будут!

— Виктоша изумленно взирала на подругу. Ее нельзя было узнать. Глаза сияли, щеки нежно розовели, а какая улыбка… В книжках про такую улыбку обязательно написали бы — пленительная! Она же настоящая красавица! «Кто бы мог подумать! Неужели от любви можно так похорошеть? Тогда я должна немедленно в кого-то влюбиться! Но не здесь же, в кого тут влюбляться? И вообще, по заказу не влюбишься… — грустно размышляла Виктоша. — Как поется в маминой любимой песне, „любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…“.

— Виктория, ты чего такая грустная? — весело осведомился Медынский. — Ты случайно не заснула? Просыпайся, просыпайся, нам нужен твой совет!

— А? Что? Какой совет?

— Где лучше стол поставить?

— Надо у Ефросиньи Макаровны спросить, она лучше знает!

— Пожалуй, ты права! А мы с тобой, Мария, забыли, что поспешишь — людей насмешишь!

— Ерунда! — засмеялась Муся. — В таком случае надо поставить его там, где он раньше был, только и всего! Ведь там-то уж точно бабушка место выбирала.

— Мария, а ты и вправду мудрая!

— И они вновь словно бы забыли о Виктоше.

— «Интересно, — думала она, — он что, тоже в Муську влюблен? Да вроде бы нет… Просто радуется человек, что приехал в деревню, на свежий воздух… Наверное, надо оставить их вдвоем…»

— Знаете что, вы тут столом занимайтесь, а я на речку пойду, все равно от меня никакого толку!

— Вика! Ну почему?

— Вот что, девочки, ступайте на речку! А я пока столбики врою и приду к вам! Столешницу сколочу потом!

— Нет, я подожду… — смущенно проговорила Муся.

— Я пошла! — Виктоша сорвала с веревки свое полотенце и купальник. — До скорого!

— Что это с ней? — спросил Медынский.

— Она очень купаться любит! — простодушно сообщила Муся. От счастья она ничего вокруг себя не замечала.

— А!

— По дороге на речку Виктоша немного успокоилась и сказала себе: нельзя завидовать подруге, и вообще завидовать — плохо! Сегодня Муська счастлива, а в другой раз я буду счастлива… Одновременно все не могут быть счастливыми…

— Вика, здравствуй! — окликнула девочку Валерия Васильевна. — Ты чего такая грустная?

— Здравствуйте, я не грустная, я просто задумалась… Валерия Васильевна сидела на траве у речки. Загорала.

— Садись, поболтаем! — пригласила она.

— Виктоша обрадовалась. Валерия Васильевна нравилась ей, и потом, может, она что-то новое узнает о профессоре…

— А вы купались? Как вода?

— Чудная! Пойди, окунись, если хочешь…

— Да нет, я потом!

— А где же твоя подружка?

— К ним знакомый из Москвы приехал. Они потом придут!

— Понятно…

— Валерия Васильевна, вот вы как-то сказали, что вам тут не нравится. Почему?

— Да я уж говорила, что не люблю деревенскую жизнь, не по вкусу она мне, понимаешь? Этот дом, в котором все время надо что-то чинить, воду приходится из колодца таскать, уборная в огороде… Ну не хозяйственная я, что поделаешь? Конечно, воздух тут хороший, солнышко приятное, лес… Но я ведь тут вроде хозяйка дома, а хочу быть дачницей! — засмеялась вдруг она. — Раньше бы в кино я с такими речами обязательно была бы отрицательной героиней, но я просто в моем возрасте не считаю нужным притворяться! А ты меня осуждаешь?