Дмитрий Щеглов - Карамба, или Козья морда Страница 20

– Эх, жалко Насти нет с нами, вот кто любит всякие шарады разгадывать. Сейчас бы в одну минуту решила эту задачку. Знаешь, как она их в классе щелкает, – вспоминая, как дед былое, Данила обеспокоено оглянулся назад.

– Вот и думай, как она.

– Как?

– Логически, – подбодрил я приятеля, – считай, что ты находишься на передаче, «Что, Где, Когда» и у тебя одна минута…Вопрос… Какое число должно быть, чтобы его никогда не забыть, ни трезвым, ни пьяным, ни днем, ни ночью? Число из шести цифр?

Данила, как баран на новые ворота уставился на торт.

– Думай Данила… думай. Может быть дата начала войны – двадцать второго июня сорок первого года? – и я набрал на пульте цифры – 22.06.41. Тишина. Дверь не щелкнула и не поддалась.

– Думай Данила… Думай… Говори, что-нибудь.

– Не могу я голодный думать. Я на торт смотрю, и у меня все мысли только об одном, он как сделан, как бисквитный или как птичье молоко? Я пока его не начну есть, у меня ни одной мысли не появится.

– Черт с тобой, ешь! Только быстрее думай.

Процесс пошел, – сказал бы Горбачев увидев Данилу. Торт исчезал с ужасающей быстротой. Казалось, на Красную площадь навалилась татаро-монгольская орда. Нет не орда, Данила как бульдозером сносил поочередно шоколадные, воздушно-глазурованные купола торта.

И тут меня осенило.

– День рождения, день рождения человек никогда не забывает. Единственная дата, которую все помнят, спроси любого. Поэтому надо только вычислить день рождения Хвата. Год, месяц и день.

– Вспомнил, вспомнил, – ударил себя по лбу рукою вымазанной кремом Данила, – в прошлом году Хват в марте справлял день рождения и все стекла и зеркала побил в ресторане. Когда милиция его забирала, он еще кричал, что не имеют права, он малолетний, ему всего десять лет.

Отправив очередную порцию торта в рот, Данила как кот заулыбался:

– Он родился в високосный год, двадцать девятого марта и день рождения у него раз в четыре года. Вот и получается если он кричал в прошлом году, что ему десять лет, значит на самом деле ему было сорок. Первые четыре цифры – 29.03. Двадцать девятого марта. А год? Если в прошлом году двухтысячном году ему было сорок лет, то в этом две тысячи первом году – сорок один. Так, в каком году он родился? Две тысячи первый год минус сорок один – получается тысяча девятьсот шестидесятый год. Последние две цифры – 60.

Вместе с последней цифрой, во рту у Данилы исчезли остатки торта.

– Говорил же я тебе, что только сытый могу думать, видишь как все просто, – расплылся в улыбке мой приятель.

Я последовательно набрал полученные цифры, 29.03.60. Результат нулевой. Дверь даже не скрипнула.

И тут из дальнего конца коридора до нас донесся торжествующий крик Гориллы:

– Поймаю, как кота задушу.

– Мы забыли крышку люка опустить, – тревожно проговорил Данила. Не раздумывая ни минуты, по красной дорожке скрадывающей шум шагом, мы стремительно понеслись в обратную сторону к люку. Хорошо, что Горилла подал голос, а то бы сейчас сидели перед ним, как кролики перед удавом. Горилла успел просунуть только половину тела в люк, когда я нажал на белую кнопку. Он так и остался висеть зажатый крышкой в районе живота, когда я отпустил кнопку. Талия у Гориллы стала осиной, хоть в балете выступай. Еще одно малейшее нажатие на кнопку и из него как из яблока в соковыжималке брызнет сок.

– Ты, что Хват делаешь? – заорал Горилла, – снова обманул меня?

Мы с Данилой благоразумно молчали. Горилла тоже замолчал, ожидая ответа. С этой стороны мы себя обезопасили и нейтрализовали одного бандита. Данила поманил меня пальцем в глубь тоннеля.

– Ты какую, сейчас кнопку нажимал, чтобы закрыть?

– Белую.

– Правильно. У Хвата все шиворот навыворот. Вот и числа его дня рождения надо набирать в обратном порядке.

Мы подошли вновь к бронированной двери, и я набрал цифру 06.30.92. Как только я набрал последнюю цифру два, последовал щелчок. Мы обрадовано глянули друг на друга.

– Как ты думаешь, где сейчас находится Хват, дома или по дороге к подземному ходу? – мне казалось, что в моих рассуждениях присутствует какая то логика, – если Хват сейчас ищет в доме фонарь, нам лучше пока туда не соваться, подождать пока он уберется и только потом открывать бронированную дверь и проникать в его владения. А совсем бы было хорошо, если бы Хвата на помощь позвал Горилла, у него глотка здоровая. Только как заставить Гориллу кричать?

– Выпороть бы его, – зашептал кровожадный Данила.

– Замучаешься его пороть, вон какой амбал здоровый. И места не хватит, толком размахнуться.

– Давай тогда велосипед сделаем, – упрямо предлагал людоедские варианты Данила. Сорвав со стены настенный календарь с полунагой красавицей, он разорвал его на несколько мелких листов. Один их противогазов висевших на стене Данила натянул на себя, второй протянул мне. Данила тщательно вытер о смокинг Гориллы жирные пальцы рук, а они у него чуть ли не по локоть были в креме, и похлопал по широкому, попавшему в капкан заду. С ноги Гориллы полетели легкие белые туфли невероятных размеров и следом носки. Он вставил несчастному между пальцами ног полоски бумаги. Спички у нас были, целая коробка. Данила начал экзекуцию. Когда бумага загорелась, Горилла заорал благим матом и засучил ногами.

– О… о… о…Хват, только паяльником не надо, – несся как из иерихонской трубы мазутный бас Гориллы. На меня даже сквозь противогаз пахнуло запахом паленого мяса.

Я удивленно смотрел на Данилу – инквизитора.

– Палить можешь, а запаха не переносишь, противогаз одел? – упрекнул я его, когда мы возвращались к бронированной двери.

– Что б он не узнал меня случайно, я противогаз одел, а то потом в костре живьем запечет, – объяснял Данила, снимая противогаз – пусть думает, что это Хват.

Мне казалось, что по времени, Хват сейчас должен находиться у входа в подземный тоннель, и слышать дикий рев Гориллы. За то время, что мы искали код к замку, можно было сходить и купить в магазине новый фонарь, поэтому мы, не особенно таясь, стали открывать бронированную дверь. По пути Данила не спеша положил в пустую коробку из под торта козлиную голову завязав ее тем же красивым бантом.

– Наденем противогазы, – предложил Данила.

Мы потянули дверь на себя. С другой стороны как в кинофильмах она была замаскирована под книжный шкаф.

– Здорово, – подумал я и первым осторожно вступил в огромную залу. Это была гостиная. В центре стоял большой стол размером не менее бильярдного стола. Вдоль стен стояло несколько кожаных диванов. Войдя из освещенного пространства в полутемный зал с закрытыми жалюзи, мы привыкали к темноте, одновременно прислушиваясь к тишине царившей в доме. Дверь медленно сама собою закрылась. Теперь Горилла мог орать в подземелье, до скончания века, никто его не услышит. Где же выход?

Неожиданно в зале зажегся свет. В кресле за дверью, у нас за спиною сидел Хват. В руке у него был пистолет.

– Вот и попались голубчики. Не шевелиться, – повелительно произнес Хват. – ставьте торт на стол и присаживайтесь, будем беседовать… Противогазы снимите, я хочу на ваши мерзкие рожи посмотреть.

Делать нечего, пришлось стягивать противогазы. Когда Хват увидел, что перед ним сидит не представляющая для него опасность зеленая молодежь, он спрятал пистолет.

– Ну, рассказывайте, – в его голосе послышалась нешуточная угроза.

– Что рассказывать?

– Как вы попали сюда, для начала расскажите.

Какую историю можно придумать за несколько секунд, чтобы она звучала правдоподобно, я не знал. Я глянул на Данилу. Выручай. Ты же сожрал целый торт, у тебя должен сейчас мыслительный процесс идти наравне с пищеварительным. И Данила не подкачал:

– Когда Фитиль отнес Хромому икону Феофана Грека… – начал рассказывать мой приятель, так как будто до этого они целый час мирно беседовали с Хватом и он продолжает рассказ.

– Какого Феофана Грека, – не смог удержать своего удивления Хват, перебив Данилу.

– Того, что был бригадиром у Андрея Рублева, когда они втроем, вместе со старцем Прохором халтурили в Москве…

– Я спрашиваю, как вы оказались у меня в подвале?

– Когда мы увидали, что Горилла листает на берегу какую то старинную книгу, мы поняли, что он нашел библиотеку Ивана Грозного, и решили себе тоже сделать небольшое собрание сочинений летописца Нестора…

– Я последний раз по-хорошему спрашиваю, как вы сюда попали? – Хват сдвинул брови, в голосе у него зазвучали стальные нотки.

Как объяснишь, что мы оказались в подвале, если с одной стороны он закрыт бронированной дверью, с другой замком на воротах в сарай, с третьей сторожит Горилла. Не с верху же мы просверлили еще один вход.

– Я хотел по порядку все рассказать, – как утка от собственного гнезда уводит лису, так и Данила уводил Хвата от неприятного вопроса, – хотел сначала про икону, потом про книги, потом про гантели, но если ты не хочешь слушать, я, конечно, скажу, откуда мы появились? Вот через эту дверь.