Валерий Гусев - Миллион в копилке Страница 20

А тут еще Лешка в соседней комнате бубнит. Стихотворение учит. Тут уж ему не отвертеться. У отличника не сдерешь…

– Дим, проверь! – Лешка стоял на пороге. – Выучил! Насквозь!

– Давай, – я взял у него учебник и завалился на тахту: – Пошел!

Подруга дней моих суровых,Голубка дряхлая моя! —

орал Лешка на всю квартиру.

Одна в глуши лесов сосновыхДавно, давно ты ждешь меня.

– Все, – сказал он, выдергивая из моих рук книгу, – хватит.

– А дальше?

– А зачем? Как это расскажу, Анна-Ванна сразу: достаточно, молодец, и кого-нибудь еще вызовет.

Действительно молодец. Голубка дряхлая… в глуши сосновой…

Стоп! А может… И я снова схватился за указатель. Открыл на букву Г и сразу нашел: «Глушь Сосновая – кв. В-3».

В квадрате В-3 мне тут же попался нужный поселок. Я прикинул, как до него добираться, и немного охладел. Полдня, не меньше. А ночевать там, на краю леса, мне совсем не хотелось.

Тут я, кстати, вспомнил, что бомж по имени Мастер оставил мне свой телефон. И я решил уточнить у него – как побыстрее и поудобнее добраться до Глуши Сосновой и вернуться домой в тот же день.

Мастер отозвался сразу и сказал:

– А что, очень нужно?

– Да. Очень. Дело важное.

– Опять на миллион? – Он немного помолчал, а потом предложил: – Тебе повезло. Я сам в те края собираюсь съездить. В субботу тебя устроит?

– Еще как!

– Тогда встречаемся в девять утра, на том же месте. Не опоздай.

Я положил трубку и вздрогнул, потому что сзади меня раздался вредный голос:

– А ты куда? – Алешка так решительно стоял передо мной, что я понял – одному поехать никак не получится.

Впрочем, до субботы есть время. И я сказал:

– Еще сам не знаю. Там видно будет.

– Вот вместе и посмотрим.

Вот и поговори с ним…

А ведь еще надо как-то с родителями этот вопрос уладить, безболезненно. Не врать же опять про дачу с ночевкой.

Вечером я позвонил Лене и спросил:

– Ты помнишь, какие монеты были в дедушкиной коллекции?

– А чего их помнить? У дедушки все записано. Реестр такой, с названием и описанием. Он его, правда, в милицию отдал, но копия осталась.

– Ну-ка, Лен, подиктуй мне, я запишу. Только попроще выбирай.

Лена взяла копию реестра и медленно, с расстановкой, чтобы я успел записать, назвала мне с десяток разных монет.

– Все, спасибо, – сказал я. – Достаточно. – И чтобы избежать ее преждевременных расспросов, быстренько попрощался и бросил трубку.

А потом выучил весь список «насквозь».

В пятницу папа пришел с работы очень рано и сказал, что улетает в командировку на какой-то аукцион. По некоторым сведениям, сказал он, там могут появиться краденые вещи. И нужно их выявить, опознать и задержать жуликов.

И еще он сказал, что летит через Париж, и что ему дали солидную премию за успешное расследование одного дела, и что он на эту премию купил маме подарок ко дню рождения.

– Большой? – обрадовалась мама.

– Очень! – похвалился папа. – Просто громадный.

И мама выскочила в прихожую – смотреть подарок.

– Да он здесь! – крикнул ей вслед папа. И положил на стол красивый конверт с Эйфелевой башней.

– Ну… Не такой уж он большой, – немного разочаровалась мама.

Папа рассмеялся и торжественно провозгласил:

– Громадный и прекрасный! Я дарю тебе Париж! На три дня.

Хорошо, что Алешка успел подставить маме стул, потому что у нее подкосились от счастья ноги.

Она сидела и смотрела на папу, хлопая глазами. А он объяснял ей то, что уже и так было понятно:

– Это тебе турпоездка. До Парижа летим вместе, ты остаешься там, а я заеду за тобой на обратном пути. Трех дней тебе хватит, чтобы разграбить Париж до основания?

– Смотря сколько валюты ты мне дашь, – мама уже начала приходить в себя.

Так, вопрос с родителями улажен. Самым лучшим образом. Папа сказал, чтобы мама мгновенно собралась, так как вылет завтра, рано утром.

Я попробовал и с Алешкой уладить подобный вопрос подобным же образом. И сказал голосом, полным заботы о младшем брате:

– А Лешку нельзя тоже в Париж взять? Мальчику так хочется! Он ни разу в Париже не был.

Родителей мои слова так растрогали, что они даже ничего не заподозрили. Зато Алешка сразу все понял.

– Ни в какие Парижи без Димы я не хочу. Это нечестно.

Родители чуть не заплакали от умиления. И я тоже. От его хитрой вредности.

А зря! Последующие события убедительно показали, что если бы Алешка улетел в Париж, мне бы в Московской области пришлось очень круто.

И вот рано утром, в решающую субботу, родители, уже готовые к отъезду (мама – счастливая, папа – озабоченный), разбудили нас, дали нам всякие полезные наставления, взяли с нас невыполнимые обещания, напомнили – где крупа, где картошка, где холодильник, и, попрощавшись, умчались в свой Париж, как на крыльях.

Лучшего подарка они нам сделать не смогли бы. Как бы ни старались.

В девять утра мы уже мчались в дырявой машине Мастера навстречу новым приключениям.

По дороге Алешка все время поглядывал на небо. Я думал, что он опасается дождя, но день начинался очень ясный, синий, солнечный. Наверное, последний день золотой осени.

– Что ты там все высматриваешь? – не выдержал я.

– Самолет, – сказал он. – Ручкой им помахать.

Я не успел ответить, потому что в кармане Мастера зачирикал мобильник. И наш водитель стал с кем-то говорить в своей односложной манере:

– Да. Нет. Не думаю. Установлено. Не знаю. Он в Париж вылетел. Да. Конечно. На три дня. – И отключил телефон.

Я еще не успел закрыть открытый от удивительного совпадения рот, а Алешка уже спросил:

– А кто это улетел в Париж?

Мастер как-то странно на него глянул и ответил с подозрительной усмешкой:

– Так… Сотрудник один.

Какие, извините, сотрудники у бомжей?

И больше мы до самой Глуши не разговаривали. Думали каждый о своем.

Глава XXI

Интрига

Мастер остановил машину на том же месте, что и в тот раз. Только сейчас, в ясном свете дня здесь все выглядело по-другому. Гораздо приветливей и как-то безопасней.

– Ты надолго? – спросил он меня.

– Не очень. Минут на десять.

– Ладно, мы с Алехой тебя подождем, а потом вместе по моему делу заедем. – Мастер вышел из машины и, почесав бороду, посоветовал: – Если вдруг возникнут сложности, ты нам сигнал подай. Окно разбей или форточку открой. Сообрази что-нибудь.

Если он хотел меня этими словами успокоить, то получилось совсем наоборот…

Я повернул вертушку на калитке и вошел во двор небольшого дома. По засыпанной бурой листвой дорожке дошел до крыльца, постучал в дверь, подергал ручку.

Никто не отозвался. Но я чувствовал – дом не пустой, кто-то в нем есть.

Тогда я стал ходить вокруг дома и стучать в окна. Во все подряд. Опять никакого ответа.

И когда я, уже собираясь уходить, повернулся к дому спиной, сзади скрипнула дверь и тихий голос произнес:

– Заходи. Быстро.

Я шмыгнул в дверь, и она тут же захлопнулась. Лязгнул засов, скрежетнул ключ в замке на два оборота.

– Опять ты? – передо мной стоял Валет. Заросший щетиной, нечесаный, в каких-то мятых старых штанах. И с каким-то нездоровым блеском в глазах. – Чего тебе? Что ты за мной бегаешь? Кто тебя послал?

В голове я заранее продумал, что я буду ему врать. И даже прикинул, что врать я должен не как дисциплинированный ботаник, а нахально и развязно.

– Я сказал, что на вопросы отвечать не буду. А стараюсь в ваших интересах. Вы не дослушали меня, удрали. А зря. Самое важное не узнали.

– Ну, говори. – Он шагнул к окну, чуть сдвинул уголок занавески, осторожно выглянул во двор.

– Так и будем здесь стоять? Разговор серьезный. На лимон баксов.

Это подействовало. Они как про баксы услышат, так сразу ушки торчком.

– Ну, пойдем. – Он открыл дверь в комнату.

Она была в беспорядке. И в полумраке из-за задернутых штор. Неубранная постель, немытая посуда на столе, все разбросано. Прячется Валет.

– Говори, живо.

– Вы меня перебили на самом интересном месте. Я сказал, что монета фальшивая…

Лицо Валета при этих словах скривилось.

– А я знаю, где настоящая.

Валет отступил на шаг. Даже растерялся. Как-то туго сглотнул, словно у него что-то в горле застряло.

И вдруг схватил меня за грудь:

– Где она? Говори!

– Я для этого и пришел. Думаете, легко было вас разыскать?

Он немного опомнился, отпустил мой свитер, сел на стул.

– Слушай, парень… Как тебя звать?

– Андрей.

– Слушай, Андрюха. Называй меня на «ты», ладно? Меня на «вы» только менты называют. У меня на такое обращение аллергия возникает. Понял?

– Понял. – Я тоже сел.

– Так где монета? Как ее взять?

– Я знаю – где. Но скажу только при одном условии.

– Сколько хочешь?

– Нисколько.

– А что надо?

– Дед у меня малость сдвинутый…

– Все они такие. На хрена мне твой дед?

– Ты слушать будешь? Или мне уйти? Я, можно сказать, от деда и пришел. У него малость крыша поехала…