Максимальная безопасность - Маркмор Роберт Страница 20

— Ты знаешь правила, — сказал Джон. — Можешь отказаться от задания в любую минуту, и тебя не накажут.

Верно, не накажут. Но если в последний момент выйти из ответственной операции и тем самым погубить ее, то больше никогда ему не предложат ничего серьезного. Оставшееся время в «Херувиме» он будет только вести нудную слежку, взламывать сейфы да проверять системы безопасности. Джеймс не собирался сводить на нет все усилия, затраченные на обучение и предыдущие задания, только из-за того, что с утра он проснулся не с той ноги.

— Не переживайте, — сказал Джеймс, стараясь держаться спокойно. — Как только операция начнется, на беспокойство не останется времени.

Марвин отвел мальчишек в гостиную, а Джон и Лорин сложили тарелки в посудомоечную машину. Марвин велел снять с себя всё, в том числе наручные часы и украшения. Мальчишки переоделись в тюремные носки, футболки и нижнее белье. От него пахло дезинфицирующим средством, бесчисленные пятна и прорехи напоминали о предыдущих владельцах.

Мешковатый оранжевый комбинезон был хорошо заметен на улице. Это было придумано специально для того, чтобы заключенного, которому вздумается сбежать, было видно за километр. Для Джеймса и Дэйва были привезены два комбинезона с надписью «Омаха. Государственная тюрьма». Кроме того, на мальчишек надели флуоресцентные желтые нагрудники вроде тех, что носят на футбольных тренировках. На них крупными буквами было написано «ВНИМАНИЕ! УГРОЗА ПОБЕГА». Из нормальной одежды мальчишкам разрешили оставить только кроссовки.

— Сходите в туалет. Как только вам наденут наручники, никуда отойти не удастся, — сказал Марвин, позвякивая цепями.

Джеймс и Дэйв кинулись наверх. Когда они спустились, Марвин уже разложил на полу комплект кандалов.

Сначала он заковал Джеймса. Жесткие браслеты больно стиснули лодыжки. Джеймс поморщился.

— А обязательно так туго затягивать?

— Браслеты должны врезаться в кожу и сидеть неподвижно, — пояснил Марвин. — Если я надену их свободно, найдутся охотники задать ненужные вопросы… Протяните руки.

На запястьях Джеймса сомкнулись холодные металлические браслеты. Длинная цепочка соединяла ножные кандалы с наручниками, не давая поднять руки выше чем до пояса.

— Пройдись по комнате, пока я заковываю Дэйва, — посоветовал Марвин. — Чтобы передвигаться в этих побрякушках, нужна сноровка.

*

Одиночные камеры здания суда в Финиксе были длиной всего в три шага и шириной в один. Из удобств в них имелись только питьевой фонтанчик да грязный стальной унитаз. Джеймса провели мимо дюжины подобных душных клеток, и, судя по доносящимся отовсюду крикам, впереди было еще не меньше сотни.

Джеймсу и Дэйву полагалось явиться в суд с раннего утра, но вышла задержка, и мальчики потеряли счет времени. Заключенным не разрешалось иметь часы, а в камере не было окон. Когда, по оценкам Джеймса, было где-то от двенадцати до часа, между прутьями решетки просунули завернутый в целлофан бутерброд и бутылку непонятной газировки. Но с тех пор прошло уже несколько часов.

— Роуз Джеймс! — выкрикнул женский голос. Напротив решетки выросла могучая женщина-охранник с картонной папкой в руках. Лицо у нее было красное, волосы слиплись от пота. Джеймс встал с пола. На ногах у него оставались кандалы, но наручники сняли, когда он прибыл в суд.

— Наручники, — резко бросила надзирательница. Джеймс поднял с пола браслеты, прикрепленные цепью к ножным кандалам, и положил на небольшую металлическую полку, прикрепленную к двери под решеткой.

— Подойди сюда, — велела женщина. — Протяни руки.

Джеймс понял, что ему велят просунуть руки в окошечко, чтобы надзирательница застегнула наручники. Она стянула их на одно деление сильнее, чем Марвин Теллер, так, что, стоило пошевелить пальцем, и браслеты впивались в сухожилия.

— И нечего сверлить меня взглядом, малый!

Они прошли мимо двух рядов крошечных камер, поднялись на шесть пролетов по лестнице и очутились на третьем этаже здания суда. Джеймс был рад увидеть Дэйва, ожидающего под дверями зала суда.

— Чего нас задержали? — спросил Джеймс.

Дэйв пожал плечами:

— Они же нам говорили.

Надзирательница постучала в дверь и, выждав несколько секунд, провела мальчиков в зал. Джеймс ожидал увидеть величественный интерьер, толпы зрителей, деревянные панели на стенах, как в кино. Но оказался в кабинете без окон, чуть большем, чем его комната в лагере, с потрепанным ковром на полу,

Седовласая судья восседала за столом, заваленным бумагами, и неспешно пила чай. Она была босиком, в одних чулках, а ее туфли и сумочка лежали на полу, под американским флагом. Сбоку, за столом поменьше, сидела стенографистка, у стены стояли охранник с пистолетом и два юриста — одного из них Джеймс и Дэйв мельком видели сегодня утром, когда их вели в камеры.

Адвокат объяснил, что по законам штата Аризона, когда обвиняемый признается виновным, то по делу заключается так называемая «сделка о признании вины». Судья и два юриста заранее договариваются о формулировке обвинения и приговоре. А судебное слушание — пустая формальность.

Джеймс и Дэйв стояли в задней трети комнаты, за красной чертой на полу. На стене висело объявление, обещавшее девяносто дней тюрьмы тому из обвиняемых, кто переступит эту черту.

— Хорошо, — сказала судья, бросив беглый взгляд на часы — Уже поздно, давайте закругляться. Джеймс и Дэвид Роуз против штата Аризона, дело номер шестьдесят тысяч сто девяносто девять. Несовершеннолетние правонарушители подлежат суду наравне с взрослыми, одно обвинение в грабеже и одно обвинение в убийстве. Представители защиты предлагают признать виновность по обвинениям в грабеже и убийстве второй степени, что предусматривает лишение свободы сроком на восемнадцать лет. Обвинение принимает это предложение?

— Да, мэм, — кивнул обвинитель.

Судья подняла глаза на Джеймса и Дэйва.

— Ваш юрист объяснил вам, что после признания виновными по этим обвинениям и заключения сделки вы потеряете право на апелляцию?

Джеймс и Дэйв кивнули:

— Да,мэм

— Очень хорошо, — торжественно провозгласила судья. — Прошу занести в протокол, что Джеймс и Дэвид Роуз приговариваются к восемнадцати годам лишения свободы.

Два юриста по очереди пожали судье руки. Джеймс посмотрел на стенные часы. Он провел целый день, задыхаясь в жаркой камере, в ожидании слушания, которое не заняло и трех минут.

13. ТЮРЬМА

В автобусе, на котором их везли в «Аризону Макс», двери были перегорожены железными решетками, а окна забраны брусьями. Впереди, лицом к подопечным, сидели двое пауков с помповыми ружьями. Двенадцать заключенных с комфортом расположились в автобусе, где места хватило бы человек на пятьдесят.

Джеймс и Дэйв сидели сзади. В середине усадили двух женщин, а мужчин разместили впереди. Красой и гордостью собравшейся компании был великан с длинной рыжей бородой, которого привели последним и пристегнули к креслу металлической трубчатой скобой.

Джеймс оглянулся на Дэйва, сидевшего позади.

— Интересно, что он натворил?

В автобусе, кроме них, ехал всего один мальчишка — тощий малый по имени Эйб, ростом ненамного выше Джеймса. Чахлая щетина на подбородке была единственным намеком на то, что Эйбу уже почти исполнилось семнадцать. Эйб перегнулся через проход и ответил:

— Это Чез Уоллерстейн. — Как будто это имя что-то говорило ребятам.

Джеймс и Дэйв недоуменно переглянулись.

— Ну, тот самый, — пояснил Эйб. — Который ограбил банк, взял заложников. Расстрелял пятнадцать человек, одиннадцать из них погибли. Об этом по телевизору во всех новостях показывали. Вы где были, на Марсе?

Джеймс поправил комбинезон, чтобы была лучше видна надпись «Омаха».

— Там нас держали в одиночке.

Эйб улыбнулся:

— Что Марс, что Небраска — один черт… Вы представляете, как вам достанется от пауков, когда они увидят на вас эти таблички о побеге?

*

Тюрьма «Аризона Макс» была открыта в 2002 году, чтобы разместить быстро растущее тюремное население штата. Это была многоцелевая тюрьма, где в четырнадцати блоках, сооруженных в форме буквы «Н», могло разместиться до шести с половиной тысяч заключенных. Девять блоков строгого режима предназначались для взрослых мужчин, два — для женщин, и еще в двух, где соблюдался особо строгий режим, размещались приговоренные к смертной казни и другие особо опасные преступники. Наконец, в последнем блоке содержалось около трехсот подростков в возрасте до восемнадцати лет.