Загадка чёрного цветка - Анна Руэ Страница 20

Пока что, подумала я, скользнув взглядом обратно к поездам. Ведь Фридрих порвал с «вечными». Интересно, он что – поссорился с другими членами этого общества? Но из-за чего? Фридрих нам толком так и не рассказал, по какой причине произошёл разрыв.

Вспомнилась мне и ещё одна тема, затронутая им вскользь:

– А почему Фридрих в какой-то момент перестал поставлять Виллему растения?

– Ой, да Фридрих всегда недолюбливал Виллема. – Взглянув на меня, она пожала плечами. – Наверняка Фридрих догадывался, что Виллем прибрал к рукам аптеку ароматов нечестным путём. Вряд ли Фридрих знал, что Виллем опрыскивал меня «Ароматом забвения», но что-то неладное он определённо заподозрил. – Ханна сдула со лба прядь седых волос и тяжело вздохнула. – Я помню, что Виллем и раньше, бывало, жаловался моему отцу на Фридриха. А вскоре после того как отец передал дела в аптеке Виллему, Фридрих прекратил поставки. Виллем ужасно из-за этого злился. Ведь уже тогда у Фридриха была самая богатая коллекция экзотических растений во всей Европе. Большинство видов, которые он разводит, взять больше негде.

– Может, их размолвка как-то связана с «вечными»? – предположила я. – Ведь они оба входят в их число. Или по крайней мере входили.

Матс, вскинув брови, посмотрел на нас:

– А ведь и правда! Фридрих же, по его словам, порвал с «вечными» – вряд ли он водит дружбу с кем-то из них. В отличие от Виллема.

– Вполне возможно, – сказала Ханна. – Да и не секрет, что у этих двоих всегда кардинально расходились взгляды на то, как следует управлять аптекой и что допустимо делать ароматекарю, а что – нет. Фридрих и Виллем – полные противоположности.

Поезд с шумом затормозил у перрона. Скрип тормозов заглушил слова, и разговор пришлось прервать. Мы наконец сели в поезд, который должен был привезти нас в пункт назначения – в Утрехт.

* * *

– Я хочу е-е-есть, – заныл Бенно, вернувшись из туалета. Поэтому мы оставили Матса с Ханной в купе и, пробираясь вдоль рядов сидений, отправились на поиски вагона-ресторана. Я купила нам с Бенно по лимонаду и сэндвичу и ещё два захватила с собой для Матса и Ханны. Осознав вдруг, как долго мы уже в пути, я вдруг почувствовала, что еле держусь на ногах от усталости.

Мы с Бенно пошли обратно, но в проходах тут и там стояли люди, так что продвигались мы медленно.

События последних часов смешались у меня в голове, и я до сих пор не могла до конца поверить, что мы и правда вот-вот увидим Даана де Брёйна. Не разочаруется ли он, познакомившись с будущими ароматекарями? Наверняка он ожидал кого-то... ну, лучше. А не Люди Альвенштейн, которая от смущения порой и слова из себя выдавить не может.

– Фу, ну и вонь! – вдруг проговорил шедший впереди Бенно, прервав мои раздумья. Я хотела было отчитать его – нельзя же, в самом деле, говорить такое вслух, когда вокруг полно людей, но потом и сама это почуяла.

Бенно говорил не о ком-то из пассажиров! Он имел в виду всколыхнувшийся вдруг в вагоне землистый запах – такой тяжёлый и густой, что я удивилась, как не заметила его раньше.

О Боже, неужели Виллем здесь, в поезде?!

Бенно отступил на шаг назад и прижался ко мне. И я тоже почувствовала, как всё у меня внутри сжалось.

До нашего купе было рукой подать, но сидящие внутри Матс с Ханной, конечно, не могли уловить запах.

Я судорожно осмотрелась в поисках Виллема, но его нигде не было видно, поэтому мы с Бенно осторожно двинулись дальше. Я уже протянула было руку к двери купе, как вдруг заметила, что возле туалета, прислонившись к стене, стоит рослый широкоплечий мужчина.

Правую его щёку разрезал глубокий кривой шрам, а через плечо был перекинут армейский рюкзак. У меня перехватило дыхание – я его узнала. Это ведь он был на вокзале, когда мы утром садились в поезд! И потом, когда мы вышли из автобуса в Нордхорне!

Теперь, оказавшись с ним лицом к лицу, я наконец могла как следует его разглядеть. Весь в чёрном, он выглядел как боец отряда особого назначения. На вид он казался чуть моложе папы. Его огромное тело скрывалось под длинным тёмным пальто, напоминающим плащ-палатку. Наружу торчала лишь голова. И от него несло затхлостью.

Так вот кто был источником запаха!

Прищурившись, мужчина пристально посмотрел сначала на Бенно, потом на меня. При этом шевелился лишь один его глаз – второй был совершенно неподвижен. Незнакомец, как и мы, не проронил ни слова. Пару секунд мы молча таращились друг на друга.

У меня подкосились колени, а вся моя смелость мгновенно куда-то улетучилась – вернее, съёжилась до размеров изюминки. Мужчина оттолкнулся от стены и двинулся в нашу сторону. Он выпрямился, приняв своеобразную боевую стойку, а уголки его губ растянулись в ухмылке. Казалось, увидев нас, он обрадовался.

Я сделала слабую попытку побороть накатывающий волнами страх.

– Бенно, беги к Матсу, – пискнула я не своим голосом и слыша себя словно со стороны.

Мужчина, продолжая ухмыляться, снял с плеча рюкзак и сунул в него руку.

– Бенно, беги! – крикнула я, на этот раз по-настоящему громко. В следующую секунду дверь купе распахнулась, из неё вышел Матс и стал оглядываться по сторонам – видимо, услышал мой голос.

– Сюда! – помахала я ему. Матс, похоже, учуял незнакомца ещё до того, как его увидел. Землистый запах был настолько сильным, что в коридор вслед за ним выскочила и Ханна.

Матс тут же протиснулся мимо меня и встал впереди, закрыв собой Бенно. Моё сердце сжалось от благодарности.

– Сейчас же оставьте детей в покое! – напустилась на незнакомца Ханна. Решительно отодвинув нас в сторону, она остановилась перед молчащим великаном, будто строгая учительница перед проштрафившимся учеником.

Дальше события развивались стремительно. Жуткий тип нащупал в рюкзаке то, что искал. Заметив в его руке светло-серый флакон, Ханна испуганно взвизгнула. Я остолбенела от ужаса и заворожённо уставилась на мерцающую жидкость в бутылочке, в то время как Ханна распахнула дверь туалета, втолкнула нас внутрь и вновь захлопнула её, успев скомандовать нам:

– Заткните носы!

И Ханна принялась со всей мочи кричать – звать на помощь полицию и проводника. Сквозь дверные щели в туалет тонкими струйками просочился серебристо-серый туман. Плотно зажав нос себе и Бенно,