Анастасия Дробина - Бриллианты для куклы Страница 23

А за столом среди гостей сидела рыжая девушка невероятной красоты, улыбалась великолепными зубами и на кошмарном русском языке спрашивала:

– Но как же… кто же изменил… сорри, подменил диамантс… бриллантс… тогда, в восемнадцатый год?

– В восемнадцатом году их подменил Афанасий Кутяшкин, камердинер графа Мражинского, – охотно рассказывал Игорь Петрович. – И ничего не говорил жене до тех пор, пока графы не отбыли пароходом в Турцию (слуги не попали на пароход, поскольку мест было мало, и обещали прибыть следующим). Вот тут Афанасий сказал жене, что теперь им можно не торопиться вслед за господами, и показал бриллианты. Я правильно излагаю, Маргарита Владимировна?

– Совершенно! – счастливым голосом отозвалась с дивана Коктебельская.

– Полина пришла в ужас, – продолжал Игорь Петрович. – Она искренне любила хозяйку, и ей в голову не приходило ее обокрасть. Но дело уже было сделано, подлинные драгоценности остались у пройдохи-камердинера, поддельные же уплыли с Мражинскими в Турцию. А через неделю Одессу заняли красные, об отплытии из города уже не было речи. Во время одной уличной перестрелки Афанасий Кутяшкин был убит, и Полина осталась одна в красном городе с фамильными украшениями графов Мражинских.

– Бабушка всю жизнь мечтала отправить их хозяйке, – вклинилась в рассказ Светлана, – пожилая, но еще красивая женщина с коротко стриженными рыжими волосами. – Но куда, по какому адресу было их отправлять? Ведь из Турции Мражинские уехали в Берлин, затем в Париж, а уже после перебрались за океан, в Нью-Йорк. Бабушка Полина ничего этого не знала, всю жизнь мучилась тем, что невольно оказалась воровкой, и даже в голодные годы не продала ни камешка. Делала муку из осиновой коры, а бриллианты хранила! Перед смертью рассказала обо всем маме и мне, я ведь была уже взрослая.

– Но я тоже не могла найти Мражинских, – вступила в разговор Маргарита Владимировна Коктебельская. – Вы же помните, Игорь Петрович, какие тогда были времена. Все до смерти боялись даже заговорить с иностранцами, не то что наводить какие-то справки! Поэтому так и получилось потом со Светочкой… Господи, как все это было глупо, ненужно…

– А когда я встретить в Париже Эдвард… – заговорила теперь Элен (все девчонки в комнате разом повернулись к ней), – я совсем не предполагать… не знать… что он – граф Мражинский. Как странно, правда? Граф – и праправнучка горничной… Когда это выяснилось, мы много удивлялись… и радовались… нет, смеялись.

– Вот только когда обнаружилось, что драгоценности поддельные, стало совсем не до смеха, – усмехнулась Светлана. – Я, разумеется, знала, что Эдвард дарит невесте подделку, а настоящие камни – в Москве, у мамы, но никому не рассказывала. Надеялась, что если уж за столько лет ничего не выяснилось, даст бог, не выяснится и теперь. Не хотелось, знаете ли, расстраивать ни дочь, ни ее будущую семью. Кто же мог предположить, что Элен покажет драгоценности мерзавке Афродакис? А та моментально догадалась. Эксперт она действительно прекрасный, надо отдать ей должное… И Афродакис сделала свое открытие достоянием желтой прессы! Я всегда говорила, что нечего ей делать в нашем доме, слишком уж она скользкая, но Элен дружила с ней со школьных лет. И додружилась!

– Зачем она так сделала, Элен, а? – спросила Юлька. – Я так и не въехала!

– Что? Не въехала? – изумилась Элен.

– Юлия, оставь, пожалуйста, свой ужасный жаргон! – строго велел Игорь Петрович. – Элен, внучка имеет в виду, что не поняла, для чего Афродакис предала вас.

– Дело в том, что она хотела, чтобы мы вместе, я и она, ехать в Россию к бабушке.

– Аферистка догадалась, где могут храниться подлинные бриллианты, – снова вступила в разговор Светлана. – Она с детских лет бывала в нашем доме, прекрасно говорила по-русски (ее родители – тоже русские эмигранты), знала историю нашей семьи и семьи Мражинских. Словом, она сложила два и два и стала уговаривать Элен ехать в Россию и потребовать от бабки бриллианты, которые теперь должны были принадлежать ей как супруге Мражинского.

– Я отказалась! Я не хотела, ведь я и не видела никогда бабушку, а тут… ехать… требовать… Нет! – с жаром произнесла Элен. – Если бы поехать и просто познакомиться, побывать вместе… а за диамантс – нет!

– Ой, моя девочка… – всхлипнула Маргарита Владимировна. Светлана тоже высморкалась в платок.

– И Афродакис приехала в Москву одна, – подвел итог Игорь Петрович. – Она знала легенды обеих семей и была уверена, что сумеет провести девяностолетнюю старуху, находящуюся, как ей казалось, в глубоком маразме. И, надо признать, расчет ее был во многом правилен. Хотя вы, Маргарита Владимировна, очень быстро раскусили ее, Афродакис все же смогла попросту украсть сокровище. К счастью, моя предприимчивая внучка и ее друг испортили ей всю малину.

– Малина – это ягода? – озадаченно спросила Элен.

Игорь Петрович кивнул, и молодая женщина глубоко задумалась. Видимо, размышляла она о загадочности русского языка. Затем Элен медленно продолжила:

– Я узнать, что Мария улетела в Москву, когда была в Греции, на раскопках. Я сразу кидаться за ней в Россию. Купила билет, визу – и полетела. О-о, я знать, на что она способна! Она встретить меня в аэропорту…

– Так это ОНА вас встречала! – ахнула Юлька. – А я думала – наоборот! Ну да, она сюда в парике приходила, а вас встречала без него! А вы от природы такая морковка!

– Морковка? Овощ?

– О господи… – пробормотал Игорь Петрович. – Элен, продолжайте, пожалуйста, нам всем очень интересно…

– Well… Мы встретились в аэропорту, она призналась, что really хотела найти бабушку, но… узнать, что бабушка давно умерла и ее дом наполовину снесен. Я, разумеется, не поверила, и мы приехали сюда, и она показала дом четыре…

– Корпус три, который шестой год снести толком не могут, – закончила Юлька. – А корпус два, наш, стоит как новый!

– Но я этого не знала! И поверила ей! Даже на всякий случай поговорила с пожилыми lady возле дома. Но они как-то странно на меня смотрели, наверное, из-за мой плохой русский… И в тот же день я улетела назад, потому что меня ждали на работе. Говорить с Марией мне было больше не о чем. Кто мог подумать, что она… что она поступит так!

– Ей помешала «Немезида», – торжественно произнесла Маргарита Владимировна. – Изумруд всегда наказывал тех, кто имел дурные помыслы.

– Жаль, что она пропала, эта самая «Немезида», – грустно вздохнула Юлька. – Хоть бы поглядеть, какая она…

– Уверяю вас, изумруд был, – дрогнувшим голосом сказала Коктебельская. – Был до последнего момента, я сама его видела, показывая колье воровке Афродакис.

– Может, она его все-таки сперла? – предположила Юлька.

– Нам бы уже сообщили, – важно заметил ее дед. – Афродакис сейчас дает показания.

– Что ей грозит? – поинтересовалась Светлана.

– К сожалению, всего лишь выдворение из страны и штраф. Бриллианты на месте, пистолет был игрушечным, все остались живы и здоровы… Так что Афродакис будет продолжать свои аферы в Нью-Йорке.

– Ни за что! – с жаром воскликнула Светлана. – Я устрою ей там такую рекламу, что ни один приличный человек не рискнет вести с ней дела!

– А какой она была из себя, эта «Немезида»? – не унималась Юлька. – Большой и зеленой?

– Ага, как крокодил, – съязвила Натэла, появившаяся из кухни с подносом бутербродов.

– У изумруда был довольно необычный цвет, – со вздохом сказала Маргарита Владимировна. – Почти как у бутылочного стекла. И гладкая огранка, как было модно в конце восемнадцатого века. Прежде это колье принадлежало княгине Шаховской…

– Ой! – вдруг воскликнула, изменившись в лице, Натэла, неловко ставя поднос на край стола. – Тамазик, подойди сюда, маленький мой…

Из кухни притопал Тамазик. Он был очень недоволен тем, что его отвлекли от печенья, и, сурово посмотрев на старшую сестру, уже готов был убежать обратно, но Натэла поймала его за лямку штанов.

– Тамазик, деточка, открой ротик… Что ты там сосешь? Дай мне, я тебе шоколадку подарю…

– Покажи! – недоверчиво потребовал Тамазик.

Натэла протянула ему батончик «Марса», и Тамазик, вздохнув, вытащил изо рта зеленый прозрачный камешек.

– Господи, что это?! – воскликнула побледневшая Маргарита Владимировна. – Дитя мое, откуда это у тебя?!

Тамазик пожал плечами и положил на стол перемазанный кремом, мокрый изумруд «Немезида».

– Ему дал Сергей… – пролепетала Натэла. – Тогда, в самый первый вечер, когда мы познакомились. Тамазик плакал, и Сережа вынул из кармана и дал…

– А где он его взял?! – хором завопили все.

Натэла только хлопала ресницами.

– Так у вас в квартире! – вдруг радостно вспомнила Полундра. – Когда мы через подоконник на лестницу тикали от рыжей… то есть от Афродакис… Серега на нем поскользнулся и в карман сунул… Подумал, что это осколок от абажура торшера, который кокнулся… Ну а потом забыл, наверное.