Валерий Роньшин - Белоснежка идет по следу Страница 24

Ничего не скажу, — огрызнулся Васька.

Да и не говори. Я и так все знаю.

Цыган опешил:

Что ты знаешь?

Суперопер выбил из пачки папиросу и неторопливо закурил.

Знаю, что убрать меня Стволу заказал «крестный отец», знаю, что деньги за мое убийство киллеру должна была передать Аза Жемчужная…

Выходит, ты Ствола взял?

Взял. И Жуликова тоже взял. Он во всем сознался… В общем, сидеть тебе, приятель, на нарах до конца своих дней.

Это еще почему? — занервничал бандит.

Потому что вирусы черной оспы были украдены по твоему приказу. Ты хотел продать их заграничным террористам. А это, Васек, уже не рядовая уголовщина. Это — международный терроризм. Ясненько? Так что тебе светит пожизненное заключение.

Чего-о?! — взревел Цыган. — Ты мне дело не шей, начальник. Я мелкая сошка. Мне самому приказывали. Понятно?!

А кто тебе приказывал?

Кто, кто… Папа.

«Крестный отец»?

Ну да.

Значит, штамм у него?

У него.

Когда и где он передаст штамм террористам?

Из-за границы курьер должен приехать.

Папа знает в лицо этого курьера?

Нет, не знает.

Выходит, есть пароль.

Да какой там пароль. Курьер же иностранец. Говорит по-русски с акцентом.

Ясненько. Давай сюда Папин телефончик.

Васька Цыган нехотя сообщил номер телефона.

Молодцов повернулся к Чайникову:

Сейчас ты, Шура, звякнешь «крестному отцу». — Суперопер протянул Саше «мобильник» Цыгана. — И поговоришь с ним как курьер.

А что сказать, Григорий Евграфыч?

А вот что… — И Молодцов объяснил, что надо сказать.

Чайников набрал номер.

Слушаю, — раздался в трубке мужской голос, который показался Саше смутно знакомым.

Это гофорит шелофек, которофо фи штать, — произнес Чайников, старательно коверкая русскую речь.

О, наконец-то, — радостно откликнулся голос. — Мы вас уже заждались.

Фи ест Папа? — спросил Саша.

Нет, я не Папа.

Но фи ефо уфитеть?

Да, он скоро придет. Вы оставьте свой номер. Он вам перезвонит.

Мне не нато сфонить. Фи перетать Папе, што я ошен спешить. И хотеть полушить тофар прямо сей минут. Я останофиться ф отель «Астория». Номер тфести фосемь. Фи меня корошо понимать?

Да, понимаю. Отель «Астория». Номер двести восьмой. Я все передам.

Как только фи приносить тофар, ми платить фам сполна. О'кей?

О'кей. Через час мы с Папой будем в отеле. Вас это устроит?

Та, ошен.

Глава XXII КТО ТЫ, БЕЛОСНЕЖКА?

Саша Чайников, изображая из себя иностранца, с сигарой в зубах лежал на роскошной кровати в двести восьмом номере отеля «Астория». А под кроватью лежал Суперопер с пистолетом. А на крыше соседнего дома сидели снайперы со снайперскими винтовками. А справа от отеля, на Большой Морской улице, стояла оперативная машина группы немедленного реагирования. А слева от отеля, на Малой Морской улице, стояла оперативная машина группы прикрытия. А в самом отеле, в двести девятом номере, притаилась группа захвата.

Короче говоря, все было готово ко встрече с самым опасным преступником Петербурга.

Брыкин и Оладушкина по причине своего юного возраста участия в операции не принимали. Ребята сидели за столиком в «Макдоналдсе», неподалеку от «Астории», и ели чизбургеры, запивая их кока-колой. А под столиком сидела Белоснежка и ела двойной гамбургер.

Стае глянул на часы.

— Бандиты уже на подходе, — сообщил он Юльке.

В это же самое время на часы глянул и Саша Чайников. И тоже сообщил:

Бандиты уже на подходе.

Ясненько, — ответил из-под кровати Суперопер.

В дверь постучали.

— Войдите, — разрешил Саша, быстро сунув руку под подушку, где у него лежал пистолет.

Дверь открылась, и в номер вошел… надзиратель Шибайло. Чайников тотчас его узнал. И Шибайло тотчас узнал Чайникова.

— Рвем когти. Папа! — закричал он «крестному отцу», который еще не успел войти в номер. — Засада!..

Саша выхватил пистолет.

— Ни с места!

Шибайло тоже выхватил пистолет.

Ба-бах! — с ходу выстрелил надзиратель в Чайникова.

Пуля вжикнула. Саша почувствовал сильнейший удар в грудь, от которого он кубарем скатился с кровати.

А из-под кровати, словно мячик, выкатился Суперопер, молниеносно сбил Шибайло с ног и, заведя бандиту руки за спину, сцепил их наручниками.

— Спокойно, приятель. Не дергайся.

Чайников встал, пошатываясь. Первым делом он посмотрел на свою грудь. И сразу все понял. Бандитская пуля угодила в медальон, который ему надела Калерия Ивановна. Фамильная реликвия в очередной раз спасла очередного Волконского.

В номер ворвались бойцы группы захвата.

Ну, взяли?! — закричал им Молодцов.

Кого?! — закричали в ответ бойцы.

«Крестного отца»!

Так вы ж сами его взяли, Григорий Евграфыч, — указал командир группы дулом автомата на Шибайло.

Да это не он! Был ещё второй!

Второй? — Бойцы переглянулись. — Мы не видели второго.

Вот в рот компот! Упустили Палу!.. Быстро сюда рацию!

Супероперу дали портативную рацию.

Оцепить весь район! — приказал в микрофон Молодцов. — Никого не впускать н не выпускать! — Он взглянул на Чайникова. — Шура, ты «крестного отца» в лицо разглядел?

Нет, Григорий Евграфыч, — виновато ответил Чайников. — Не разглядел.

Черт! И я не разглядел.

Район оцеплен, — послышался голос из рации. — Машины проверяются.

Да он скорее всего пешком ушел, — сказал Саша.

Вот именно! Пешком!.. — Суперопер хлопнул Чайникова по плечу. — Молоток, Шура!

Чайников хотел было спросить, почему он «молоток», но Суперопер уже кричал в микрофон:

Капитан, на Малой Морской, в «Макдоналдсе» находятся двое детей с собакой! Ко мне их! Быстро!..

Есть! — четко ответил невидимый капитан.

Буквально через пять минут Стас, Юлька и Белоснежка были доставлены в двести восьмой номер.

Это «крестный отец»? — спросила Юлька, с любопытством глядя на Шибайло.

«Крестному отцу» удалось уйти, — мрачно ответил Саша.

И что теперь? — спросил Стас.

Вся надежда на Белоснежку, — сказал Суперопер и, присев перед собакой на корточки, погладил ее по шерстке. — Выручай, милая. Мы упустили опасного преступника. Если ты сейчас не возьмешь след, может случиться большое несчастье…

Белоснежка, навострив уши, внимательно слушала, что ей говорил Молодцов. А Суперопер продолжал:

— Я знаю, что в центре Питера взять след очень трудно. Почти невозможно. Но есть такое слово, собачка, — «надо». У преступника в руках страшное бактериологическое оружие. Если ему удастся передать оружие террористам, погибнут тысячи людей и собак. Пойми это, Белоснежка.

И умная Белоснежка поняла.

Она ткнулась носом в ладонь Суперопера и шумно втянула ноздрями воздух, давая понять, что ей требуется понюхать какую-нибудь вещь, принадлежащую преступнику.

Молодцов сокрушенно развел руками.

— Ничего нет, милая. Вот разве что его сообщник. — Сыщик кивнул на Шибайло.

Белоснежка тщательно обнюхала надзирателя со всех сторон и выбежала в коридор.

Все с надеждой следили за действиями Белоснежки.

Побегав по коридору, собака гордо тявкнула и замахала хвостом, показывая этим, что нашла след.

Нашла, нашла… — стали взволнованно переговариваться бойцы группы захвата.

Тихо, — прикрикнул на них Суперопер. — Не мешайте ей работать.

Белоснежка сделала несколько глубоких вдохов, стараясь получше запомнить найденный след, и побежала по лестнице вниз. Следом за ней побежали Молодцов, Чайников, Брыкин, Оладушкина и группа захвата.

Выскочив на улицу, Белоснежка в задумчивости остановилась. Ее ноздри уловили множество уличных запахов, которые сбили ее со слабой ниточки следа. Собака закрутилась на пятачке у входа в «Асторию», отыскивая нужный запах среди сотни ненужных. Отыскала и вновь пошла по следу. Мимо памятника Николаю I, по набережной реки Мойки, через Поцелуев мост…

Белоснежка шла по следу. Позади остались шесть улиц и семь переулков. «Такое даже Эйнштейну было не под силу», — думал Суперопер, едва поспевая за собакой. И вот, наконец, Белоснежка вихрем взлетела по лестнице одного из домов по улице Ермака. Ударив передними лапами в железную дверь на четвертом этаже, собака залилась звонким лаем.

Молодцов решительно надавил кнопку звонка.

Кто там? — послышался мужской голос.

Открывайте, милиция.

Дверь открылась. И все увидели человека, которого не раз видели по телевизору и на предвыборных плакатах, развешанных по всему городу. Другими словами, все увидели Сидора Карловича Змеевцева, одного из многочисленных кандидатов в губернаторы Санкт-Петербурга.

— В чем дело, господа? — спросил Сидор Карлович, слегка приподняв левую бровь.