Валерий Роньшин - Операция "Спящая красавица" Страница 24

— Хочу! — выпалил Толстиков.

Губы мистера Ю тронула довольная улыбка.

— Иного ответа от сына полковника Толстикова я и не ожидал.

— Мой папа полковник?! — поразился Лешка.

— Да. А если операция пройдет успешно, он станет генералом.

У Толстикова глаза загорелись.

— Расскажите мне про моего папку! Мистер Ю стал рассказывать.

— Ты можешь гордиться свои отцом, Алексей, Он отличный разведчик…

— Да, я знаю! Он суперагент Ребер! Мистер Ю удивленно вскинул брови.

— Откуда тебе известно о Ребере? Лешка в двух словах рассказал о записке, которую они с Джейн обнаружили в книге-«кукле», а также о Проныре Лу, которому было кое-что известно о русском суперагенте.

— Кстати, — вспомнил Толстиков в конце своего рассказа, — а что означает фраза «Спящая Красавица проснется в полночь»?

— В свое время ты узнаешь и об этом. Лешка немного обиделся.

— А почему не сейчас?

— Запомни, Алексей, — сурово произнес мистер Ю, — в разведке каждый агент обладает только той информацией, которую ему положено знать. Ясно?

— Ясно.

Мистер Ю вернулся к прежней теме.

— Твой отец не Ребер. Но он тоже профессионал высшего класса. Центр поручает ему самые ответственные задания…

— Значит, когда папа говорил, что едет в Томск, Омск или Иркутск… — начал Лешка.

— …он отправлялся в Токио, Рим или Стокгольм, — закончил мистер Ю.

«Ух ты!» — с восторгом подумал Толстиков.

А мистер Ю продолжал:

— Центр высоко оценил работу твоего отца. Он награжден медалью «За службу в разведке», орденом «За особые заслуги перед Отечеством» и золотой звездой Героя России. Это был полный отпад!

— Мой папа герой?! — ошеломленно вскричал Лешка.

— Да, герой, — подтвердил мистер Ю.

У Лешки аж дух захватило. Вот тебе и Мямлик.

— А моя мама? — спросил он.

— Что твоя мама?

— Она тоже герой? Мистер Ю улыбнулся.

— Нет, твоя мама у нас не работает. Толстиков чуточку разочаровался. Эх, а как бы классно было, если б и мать оказалась разведчицей!

— Ну надо же, — сказал Лешка, вспомнив боевики про шпионов. — Никогда бы не подумал, что мой папа разведчик. Он совсем не похож на разведчика. Да и вы тоже не похожи.

Мистер Ю рассмеялся.

— Что ж это за разведчики, которые похожи на разведчиков. Нет, Алексей, разведчик должен быть неприметным. Ничем не отличаться от обычных людей.

— А я смогу стать разведчиком? — с замиранием спросил Толстиков.

— Сможешь, Леша, сможешь. Лешка засыпал мистера Ю вопросами:

— А вот те шпионы, что в засаде сидели, они на чью разведку работают?

— Терпение, Алексей. После завершения операции все узнаешь.

— А когда я приму участие в операции?

— Через шесть дней.

— А что я должен делать?

— Отец тебе все объяснит.

— Я увижу папку?!

— Ну конечно.

«Через шесть дней», — мысленно повторил Толстиков. И тут его посетила гениальная идея.

— Мистер Ю, — попросил Лешка, — а вы меня за это время не научите приемчикам?

— Каким приемчикам?

— А помните, вы банду Кокосовой Рожи раскидали? Вот бы и мне так.

— Хорошо, научу, — согласился мистер Ю. — Но прежде чем учиться приемам восточной борьбы, тебе следует избавиться от лишнего веса.

— Э-э, — кисло протянул Толстиков, — за шесть дней мне от него ни за что не избавиться.

— Ну почему же? Это можно сделать за три дня. По древнекорейской методике.

— Так давайте! — загорелся Лешка.

— Но учти, с тебя семь потов сойдет. Толстиков отважно тряхнул бритой головой.

— Я согласен!

— Тогда завтра и начнем.

И они начали…

Мистер Ю не бросал слов на ветер. С Лешки не то что семь, с него двадцать семь потов сошло… После первого дня тренировок у Толстикова было такое ощущение, будто его провернули через мясорубку. После второго дня — будто пропустили через овощерезку. А после третьего — будто перемололи в кофемолке.

Но все это оказались цветочки по сравнению с тем, что началось на четвертый день. Мистер Ю стал учить Лешку приемам восточной борьбы… Толстиков летал из угла в угол со скоростью ракеты, падал на пол несчетное количество раз, ребром ладони крошил кирпичи и ломал доски, прыгал, бегал, плавал… Короче, чего он только не делал.

И вот наступил пятый день.

— Финиш! — сказал мистер Ю. — Полюбуйся, каким ты стал.

Четыре дня Лешке было запрещено смотреться в зеркало.

— Неужели это я?! — ахнул мальчишка, глядя на свое отражение.

— Ну а кто ж еще, — с улыбкой ответил мистер Ю и добавил: — А теперь ты должен сдать экзамен.

— Что за экзамен? — удивился Толстиков.

— Сейчас увидишь.

Мистер Ю привел Лешку в какой-то бар. Вернее, в какую-то забегаловку.

И Толстиков увидел… Кокосовую Рожу. А рядом с ним — всю его банду.

— Давай, Алексей, — хлопнул Лешку по плечу мистер Ю. — Покажи им, где раки зимуют.

Толстиков не спеша направился к бандитам.

— Здорово, приятель, — сказал он вожаку. — Пошли выйдем. Разговор имеется.

— Чего-о? — криво усмехнулся Кокосовая Рожа. — Ты, видно, парень, не знаешь, кто я такой? Объясните-ка ему, мальчики, — кивнул он свой банде.

Лешку плотным кольцом окружили бандиты. С кастетами, нунчаками и гирьками на цепочках. Но после суровой школы мистера Ю для Толстикова все это была фигня на палочке.

Удар ногой, рукой, снова ногой… И вот уже вся банда отдыхает на полу. Вместе с Кокосовой Рожей, которому Лешка как раз по роже-то и вмазал.

— Экзамен сдан на «отлично», — сказал мистер Ю, подходя к Лешке. — Поздравляю.

Глава XXII РЕБЕР ПРОТИВ РЕБЕРА

На шестой день, ближе к полуночи, мистер Ю и Лешка отправились к морю. Здесь их ждал скоростной катер.

— Аль мали баль, Ахмет, — сказал мистер Ю человеку, который был на катере.

Человек молча кивнул.

Катер понесся в открытое море.

— Мистер Ю, — спросил Толстиков, — а куда мы плывем?

— Не задавай лишних вопросов, Алексей, — сухо ответил мистер Ю.

Через час катер причалил к какому-то островку. Мистер Ю и Лешка сошли на берег.

— Иди за мной, — опять сухо сказал мистер Ю.

Они вошли в одноэтажное здание и, пройдя длинным пустым коридором, начали спускаться по винтовой лестнице. Спускались они минут десять. А когда спустились, то оказались перед массивной дверью со штурвалом. Мистер Ю повернул штурвал и потянул дверь на себя. Она медленно отошла. За дверью оказалась точно такая же вторая дверь со штурвалом. Мистер Ю открыл и ее.

— Заходи, Алексей.

Толстиков вошел в полутемное помещение со сводчатым потолком. Воздух в комнате был спертый. В глаза Лешке сразу бросилось большое окно, за которым… плавали рыбы. Окно выходило прямо в море.

Позади послышался звук закрываемой двери. Толстиков быстро обернулся. Дверь уже закрылась.

— Мистер Ю! — закричал Лешка и попытался открыть дверь.

— Бесполезно, парень, — раздалась русская речь. — Эти двери танком не прошибешь.

Только теперь Толстиков заметил, что в дальнем темном углу, на полу, сидит какой-то человек. Лешка пригляделся к незнакомцу.

— Папа? — неуверенно сказал он.

— Леша?

Они бросились друг к другу. Виталий Евгеньевич с удивлением разглядывал сына.

— Тебя не узнать.

— Папа, — торопливо заговорил Лешка. — Я ничего не понимаю. Почему мистер Ю нас запер?

— Так надо, сынок, — произнес Толстиков-старший и повторил с нажимом: — Так надо.

И тут зазвучал голос из динамиков, установленных под потолком:

— КАК ВИДИШЬ, РЕБЕР, ТВОЙ СЫН У НАС В РУКАХ. ТЕПЕРЬ ВАС ОБОИХ ЖДУТ МУЧИТЕЛЬНЫЕ ПЫТКИ. НАШИ ПЫТОЧНЫЕ ОРУДИЯ ИЗГОТОВЛЕНЫ ПО ТЕХНОЛОГИЯМ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ. ЭТИ ОРУДИЯ ПОЗВОЛЯЮТ ПЫТАТЬ ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ. ГОТОВЬТЕСЬ.

Голос умолк.

— Папа, что это значит?.. — растерянно спросил Лешка. — Кто нас собирается пытать?..

— Не обращай внимания, сынок, — ответил Виталий Евгеньевич. — Все обойдется.

Как же не обращать внимания, если их пытать собираются?.. Лешка не на шутку встревожился.

— Может, нам через окно уплыть? — предложил он отцу. И даже стукнул кулаком по стеклу, проверяя, насколько оно крепкое.

— Успокойся, Леша. Стекло бронированное.

Но Лешка не успокаивался. Все события последних дней научили его не ждать у моря погоды, а действовать.

Он подпрыгнул и двумя ногами ударил по стеклу. Бесполезно. Стекло даже не дрогнуло.

— Вот чертова чертовщина! — воскликнул Лешка, собираясь повторить удар.

На плечо Толстикова-младшего легла тяжелая рука Толстикова-старшего.

— Не суетись, сын, — в голосе отца зазвучали стальные нотки, как тогда, на балконе. — Ситуация под контролем.

— Но надо же что-то делать, папа!

— Мы и делаем.

— Что?