Елена Усачева - Всадники проклятого леса Страница 24

Его сейчас мало занимал вопрос, что делать и откуда на него свалилось такое несчастье. Он бежал по лесу, пытаясь не отставать от ребят, но и не слишком показываться им на глаза, чтобы никто не заметил произошедшие с ним перемены.

Бежать было неудобно. Ноги все время меняли свою форму, превращаясь то в утиные лапки, то в ласты, то в лыжи. Он пытался руками придать ногам какую-то законченную форму, но и сами руки все время куда-то текли. С трудом удерживая себя в одной форме, Верещагин передвигался вперед. Назвать его телодвижения бегом было нельзя.

Зато он теперь отлично видел и слышал весь лес. Одно ухо снова перебралось под коленку и, плавно шевеля увеличившейся ушной пластиной, ловило каждый звук. Уху это было очень удобно делать, потому что коленка сама собой изогнулась в другую сторону и ухо теперь было не сзади, а спереди. Неугомонный правый глаз снова выбрался из глазницы и после недолгого подскакивания оказался на лбу. Здесь он прочно обосновался, прикрыв себя кудрявой прядью.

Лес мелькал перед Антоном серыми пятнами. Впереди, проваливаясь в сугробы, шли четверо. Олег Павлович светил перед собой фонариком, вглядываясь в следы, оставленные Токаевым. Все-таки он хорошо здесь поработал – вокруг не осталось ни одного целого сугроба. Но до черепа коня Вещего Олега он все-таки не докопался. Череп так и остался лежать около лагеря, как раз под тем сугробом, который Сашка раскапывал первым.

Конечно, это был череп какого-то другого коня. Но сейчас это уже неважно.

В маленькой группе, бегущей по лесу, зрел страх. И шел он от Вовки. Значит, появления всадников оставалось ждать недолго. Это почему-то радовало Антона. Он уже устал собирать себя и только ждал момента, когда можно будет расслабиться и не думать про почти вытекшую правую руку.

На тропинке Паганель остановился.

– Антон, что ты вечно отстаешь? Догоняй!

Теперь он слышал слова на несколько секунд раньше, чем их могло уловить обыкновенное человеческое ухо.

– Я тут! – Антон замер, испугавшись, что его сейчас раскроют, потому что то, что вырвалось из его горла, никак нельзя было назвать словами, скорее каким-то бульканием.

Но все обошлось. Олег Павлович велел всем держаться около него и пошел по тропинке. Здесь Антону стало легче. Из ног он сделал коротенькие лыжи, при этом значительно уменьшившись в росте, и ловко покатился за всеми.

Они уже подходили к просеке, когда все испортил остановившийся Вовка. Вот он бойко идет вперед вместе со всеми, и вот он уже стоит, наклонившись, потуже затягивая шнурок ботинка. Не ожидавший такого маневра Антон с разбегу налетел на Сидорова, здорово поддав ему лыжей. Какое-то время Вовка рассматривал лыжу, оказавшуюся около его ботинка. Потом он взглядом проследил по лыже дальше к ноге. Чтобы рассмотреть еще что-нибудь, ему пришлось неловко повернуться и упасть в снег.

Антон робко улыбнулся, в душе надеясь, что выглядит он не так уж и страшно. Но Вовка, видимо, был другого мнения. Секунду он сидел с открытым ртом, по его лицу бегали самые разные эмоции – от удивления до ужаса. А потом он заорал.

На этот звук тут же повернулся Олег Павлович.

Из снега вылетел всадник. В стремительном движении он опрокинул Антона. Тот с чмокнувшим звуком отклеился от лыжни и с шипением ушел в снег. Паганель чудом успел выхватить все еще орущего Сидорова из сугроба. Всадник в длинном прыжке нырнул как раз в то место, где только что сидел Вовка.

Крик еще не успел смолкнуть между деревьями, когда Вовка мелко всхлипнул и не спеша оплыл в руках учителя, оставив ему свою голову. Эта голова горестно вздохнула.

– Неудачно все вышло, – пробормотала она, превращаясь в пар.

Пока Олег Павлович соображал, что же это такое было, из снега снова появился всадник. Паганель быстро вытер руки о штаны и побежал за оставленными на просеке ребятами.

Настя сидела на дороге, утирая слезы рукавом, вокруг нее скакал Васильев, тыча во все стороны палкой.

– Они где-то здесь, – шептал он, страшно поводя глазами. Стоящего в нескольких шагах от него всадника он, казалось, не видел.

– Хватит бегать, он рядом с тобой, – крикнул Олег Павлович, чувствуя, что от этого крика в его душе что-то обрывается. Какая-то тоненькая ниточка, сдерживающая его тело в нормальном положении, лопается, и все – руки, ноги, внутренности – обваливается в бездонную яму.

Остатки учителя исчезли в черной дыре. Кувыркнувшись, к Настиной руке упали небольшие круглые очки с темной оправой. Павлова потянулась, чтобы коснуться их, но между очками и ее рукой вдруг оказалась палка.

– Не трогай! – приказал Васильев, отбрасывая очки подальше.

– Как хотите, – прошипели очки, медленно превращаясь в змею. Змея злобно сплюнула так и не израсходованный яд и поползла к черепу, лежащему на верхушке сугроба. Она влезла в пустую глазницу и свернулась внутри клубочком.

Вперед выехал всадник.

– Страшно? – поинтересовался он, перегнувшись с седла.

– Не дождешься! – махнул палкой Васильев. – Настька, хватит реветь! Вставай!

За несколько минут до того, как это началось, они с Андрюхой шли впереди, разглагольствуя о том, как будет здорово, когда все закончится. Неожиданно сзади налетела огромная черная ворона, а может быть, сова, больно шваркнула по Настиному лицу крыльями, сорвав с нее очки, и исчезла в ночи. Перепуганная Павлова ахнула, падая на колени. Рядом с ней тут же встал Васильев.

– Ты чего падаешь? Совсем ошалела? – неожиданно заорал он на нее, но, разглядев, перекошенное от страха, зареванное лицо, смягчился. – Что случилось?

– Ворона…

– Подумаешь, ворона… Не коршун ведь…

Договорить он не успел – сначала появился всадник, потом растворился в черной дыре учитель.

Настя металась по тропинке, не зная, куда лучше кинуться. Перед ее носом вновь появилась палка.

– Стоять! – грозно прошептал Васильев. Павлова робко подняла голову. Но говорил Андрюха не ей, а гарцующему в нескольких шагах от него всаднику. Палка взлетела, уперевшись в грудь коню. – Не подходи! – голос у одноклассника звучал зловеще. – Сейчас как дам между глаз, окулист не поможет.

Призрак замер.

– Убирайся к чертям собачьим, – продолжал настаивать Андрюха, потрясая своим оружием.

– Я-то уберусь, – усмехнулся всадник. – А как же твои друзья? Неужели ты не хочешь их спасти?

– Шевели копытами отсюда! – не унимался Васильев. – Мои друзья разберутся без тебя.

– Ты уверен?

Всадник наклонился вперед, протягивая руку к Андрюхиной палке. Тот легонько стукнул по протянутой руке. И конечно, палка тут же рассыпалась мелким серым порошком. От неожиданности Андрюха отпрыгнул назад, споткнулся о сидящую на тропинке Павлову и упал. От резкого движения конь дернулся, взметнулись над лежащими ребятами черные копыта.

– Вы навеки останетесь в этом лесу! – пророкотал всадник.

Васильев откатился в сторону, отталкивая Настю.

– Иди ты, знаешь куда?! – выкрикнул он и замер, успев привстать только на колени.

Капюшон со всадника свалился, на Васильева в упор смотрели черные злые глаза Кати Кошелевой. Он даже несколько раз сморгнул – настолько это было невероятно! Тихая Катька, сидящая у костра, нервно прижимающая к губам горячую железную кружку с чаем, – и вот это создание, возвышающееся перед ним.

– Слушай, ты! Чучело огородное! – выкрикнул он. – А ты в курсе, что людей пугать нехорошо? Тебе родители об этом в детстве не говорили?

– Ой, – притворно ахнула Катька, заводя глаза под лоб. – Какие слова! – Она запрокинула голову, и эта голова у нее завалилась куда-то за плечи, а потом вернулась обратно, но уже с другим лицом. Теперь на них смотрело маленькое скуластенькое личико Машки Жирновой. – Мне можно все. Понятно? Теперь наше время! Что хотим, то и делаем!

Васильев попятился – к подобным превращениям так сразу привыкнуть было нельзя.

– Эй, белобрысая, – дрогнувшим голосом начал Васильев, – шла бы ты домой! Тебя, наверное, там заждались!

– Бойтесь! – коротко приказала Маша, посылая коня вперед.

– Щаз! – прищурился Васильев. – Воробьев пугай. Пошли, Настька, пусть она без нас здесь выпендривается!

Он помог совсем раскисшей Павловой подняться.

– Никуда вы не пойдете! – упрямо повторила Маша. – Минутой раньше, минутой позже, но вы все равно достанетесь этому лесу и этому проклятию.

– Белобрысая, хорош буянить, – лениво отмахнулся от нее Васильев и, вдруг вспомнив слова учителя, назидательным тоном произнес: – Любое проклятие возвращается, ты что, не в курсе? Желать другим людям смерти вредно для здоровья. И вообще – по ночам нужно спать, а не по лесу шастать! Ясно?

– Ладно, посмотрим, кто кого!

Капюшон сам собой наполз обратно на голову Жирновой. Она взмахнула рукой, в которой появился хлыст. Со свистом он опустился на круп присевшего от такого обращения коня. Вокруг них взвился снег. Когда все успокоилось, на тропинке не осталось ни лошади, ни всадника.