Месть трёх поросят - Роньшин Валерий Страница 26

Памятник и вправду оказался небольшим — где-то метр с кепкой, зато постамент был в два метра. Федька направил коня прямо на клумбу и, будто заправский цирковой наездник, встал ногами Орлику на спину, оказавшись, таким образом, лицом к лицу с Лениным.

Дураков внимательно вгляделся в ленинские черты, ища в них сходство с чертами Луизы Дюваль.

— Ну что? — спросила Элька, гарцуя на Гаврике.

— Не пойму, — откликнулся Федька. —

Борода мешает. Дай-ка какую-нибудь железяку.

— Зачем?

— Отобью эту дурацкую бороду,

— Ты с ума сошел, Федя! — возмутилась Синичкина. — Знаешь, как это называется? Вандализм!

— Да ладно тебе, — сказал Дураков. — Все равно снизу не видать — с бородой он или нет,

Элька медлила,

— Ну быстрее, быстрее, Эля, — поторопил ее Федька. — А то сейчас кто-нибудь появится.

Синичкина соскочила с Гаврика и нехотя принялась искать железяку.

— Здесь только кирпичи валяются.

— Ну давай кирпич.

Элька подала Дуракову кирпич. И Федька этим кирпичом — бац! — по бороде. И еще раз — бац!

— Ох, Федя, заберут нас с тобой в милицию, — посетовала Синичкина.

И как в воду глядела. Откуда ни возьмись, появился милиционер. Вернее — милиционерша. Толстая тетка в форме.

— Это еще что за хулиганство?! — заорала она.

Лошади от ее крика испуганно дернулись, и Федька, не устояв на Орлике, плюхнулся носом в цветочную клумбу.

Когда Дураков поднялся, милиционерша уже была рядом с ним.

— Ты зачем памятник камнем колотил?! — продолжала она орать.

— Да вам показалось, — прикинулся

Федька дураком.

— Ты мне тут не прикидывайся! — Милиционерша цепко схватила Федьку за руку. — А ну-ка, пошли в отделение!

Дело принимало скверный оборот. На помощь Федьке поспешила Элька.

— Извините нас, пожалуйста, — проговорила она с очаровательной улыбкой.

Но на сей раз Элькина улыбка не помогла.

— Что ты тут мне ухмыляешься! — заорала теперь уже на Синичкину милиционерша. — Тоже пойдешь в отделение!

— Но, тётенька… — растерялась Элъка.

— Я не тётенька, а старший сержант!

— Отпустите нас, товарищ старший сержант, — притворно заныл Дураков.

— Пошли, пошли, без разговоров.

И милиционерша повела Эльку, Федьку, Орлика и Гаврика в отделение милиции.

В отделении никого не было, кроме дежурного. Как ни странно, дежурный тоже оказался женщиной. Правда, в отличие от первой милиционерши, не толстой, а тонкой.

— Принимай хулиганов, Курица, — сказала ей толстая.

Тонкая никак не отреагировала на «курицу», и ребята поняли, что это такая фамилия — Курица.

— А чего они натворили? — спросила тонкая у толстой.

— Памятник Ленину пытались разбить.

— Который? Тот, что на центральной площади?

— Да нет. Тот, что у автобазы… Вот этот парень, — толстая указала двойным подбородком на Федьку, — камнем по нему колотил.

Тонкая достала ручку и лист бумаги.

— Счас протокол составим.

— Ну, ты составляй, — сказала толстая, — а я пока на рынок сбегаю, печенки куплю.

— Ой, Надь, купи и мне полкило.

— Хорошо.

Толстая милиционерша ушла.

А тонкая начала задавать ребятам вопросы: фамилия?.. адрес?.. кто родители?..

— Приводы были? — обратилась она к Эльке.

— Что? — не поняла Синичкина.

— В милицию раньше попадала?

— Нет, не попадала.

— Значит, первая ходка, — усмехнулась тонкая. — Ну что ж, поздравляю.

Тут дверь открылась, и в отделение вошел милиционер. Именно — милиционер, а не милиционерша. Майор с усами.

Дежурная вскочила и, вытянувшись по стойке «смирно», четко доложила:

— Товарищ майор! Докладывает сержант Курица! Оперативная обстановка в городе на этот час спокойная! Убийств нет, ограблений нет, есть одно мелкое хулиганство! Два подростка пытались разбить памятник Ленину! Хулиганы задержаны на месте преступления!

— Вольно, сержант! — Майор покосился на Эльку с Федькой. — Эти, что ли, хотели памятник разбить?

— Так точно!

— А который? Тот, что на центральной площади?

— Никак нет! Тот, что у первой автобазы!

— Ну и чем вам Ильич не угодил? — спросил майор у ребят.

— Да мы его просто решили поближе рассмотреть, — соврал Дураков. — А нас сразу в ментовку.

— Не в ментовку, а в милицию, — строго поправил Федьку майор.

— Отпустите нас, дяденька, — попросила Элька. — Мы больше не будем.

— Чего не будете-то? — сощурился майор.

— А ничего не будем, — ответила Синичкина и на всякий случай улыбнулась майору.

На этот раз Элькина улыбка попала точно в «яблочко».

— Ишь, какие симпатичные хулиганки пошли, — крякнул майор, подкрутив усы. — Тебя звать-то как?

— Элеонора, — жеманно произнесла Элька.

— А я майор Сикин, — представился майор. — Начальник старокозельской милиции.

Дураков встрепенулся:

— Вы Вовка Сикин?!

— Какой я тебе Вовка? — нахмурился майор.

— Ой, извините, — поспешно извинился Федька. — Вовкой вас мать моего друга называет. Она с вами в одной школе училась.

— Маринка Жеребцова, что ли? — сразу понял, о ком идет речь, Сикин.

— Да, Марина Александровна. Но не Жеребцова, а Молодцова.

— Ну, это одно и то же, — махнул рукой майор. — Раньше она была Жеребцовой. Пока за моего одноклассника Гришку Молодцова замуж не выскочила… — Сикин обернулся к милиционерше:

— Сооруди-ка нам чайку, сержант.

— Слушаюсь, товарищ майор!

Тонкая вышла из дежурки. А Сикин ударился в воспоминания.

— Я в детстве тоже хулиганом был, — благодушно рассказывал он. — Дрался, по чужим сараям лазил, один раз мотоцикл угнал… Если б мне тогда кто сказал, что я вырасту и стану милиционером, я б, наверное, со смеха умер. А вот поди ж ты — стал. И неплохим милиционером. Двадцать пять преступников самолично задержал.

— А что ж вы тогда маньяка взять не можете? — брякнул Дураков.

Сикин даже сплюнул с досады.

— Тьфу ты! Меня уже заколебали этим маньяком. Сто раз милиция опровержение давала: нету, нету в Старокозельске никакого маньяка!..

— Как нету?! — опешил Федька.

— Да так. Это кто-то слухи распускает,

— Но зачем? — удивилась Элька.

— А черт его знает.

В эту минуту зазвонил телефон. Майор снял трубку:

— Сикин на проводе… Какой памятник?.. Когда?.. Ладно, сейчас приеду… — Он бросил трубку на рычаг. — Ну дела. Памятник украли.

— Какой памятник? — спросил Дураков.

— Ленину. Который у первой автобазы стоял. — Приподняв козырек милицейской фуражки, майор озадаченно почесал лоб. — Кому он мог понадобиться?

И тут Федьку опять осенило. Второй раз за день.

— Я знаю, кому! — вскричал Дураков.

— Кому?! — посмотрели на него Сикин с Синичкиной.

— Ногососову!

— Кому-кому? — переспросил майор.

— Ну есть такой аферист Ногососов, по кличке Игрок! Вы что, про него не слышали?!

— Да слышал, конечно. Известный прохвост. Его по всему миру ищут.

— А он здесь!

— Где — здесь?!

— В Старокозельске!.. Это он статую украл!.. Она из чистого золота!.. — с волнением говорил Федька.

— Кто из чистого золота? — не понимал Сикин.

— Статуя!

— Ленина?

— Нет! Луизы Дюваль!

— Какой Луизы Дюваль?

— «Золотой бабы»! Майор совсем запутался.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Объясни толком.

— Да некогда объяснять! — воскликнул Дураков. — Короче, вы хотите арестовать Ногососова?!

— Ещё бы!

— Тогда надо срочно гнать в Хлевное!

— Ну так погнали!

В этот момент в дежурку вошла сержант Курица с чайником.

— Товарищ майор, чай готов! — доложила она.

— Отставить чай, сержант. Я еду на задержание!.. — И майор Сикин кинулся к выводу; за ним кинулись Федька с Элькой.

Они выскочили на улицу и вскочили в милицейский «бобик»: Сикин на место водителя, Дураков рядом, Синичкина на заднее сиденье.

А на крыльцо выбежала сержант Курица.

— Товарищ майор, наряд вызвать?