Роберт Маркмор - Тайна старого компьютера Страница 27

Вилы, не причинив вреда, упали на гравий. Дэйв опять нажал на тормоза, чтобы не наехать на мальчишку на велосипеде, мчавшегося по улице. Из дома напротив высыпала целая семья — посмотреть, отчего у соседей включилась сигнализация.

Убедившись, что дорога свободна, Дэйв прибавил ходу. На скорости в шестьдесят миль он резко притормозил, свернул направо, на шумную главную улицу

— Этим двум старым перечникам жизнь надоела, — в ярости заорал Дэйв. — Будь мы настоящими грабителями, у нас бы были пистолеты и ножи.

— Психи, — подтвердил Джеймс, разглядывая рваную футболку. — Олухи чокнутые.

Дэйв дал гудок, обогнул машину, остановившуюся у перекрестка, промчался на красный свет и нажал на акселератор. На скорости километров девяносто они промчались мимо станции метро.

— Нам крупно повезет, если мы успеем смыться прежде, чем хватятся копы, — сказал Дэйв. — И плевать мне на то, сколько предлагает Леон и важно ли это для успеха операции. Больше я в эти игры не играю.

— Правильно, — поддержал его Джеймс, в тревоге оглядываясь — не гонятся ли копы. — Овчинка выделки не стоит.

22. КОМПЬЮТЕР

В десятом часу утра ржавый «форд» Дэйва въехал к Леону на стоянку подержанных автомобилей. Пластиковые вывески над хозяйской будкой объявляли, что компания «Тарасов Престидж Моторе» специализируется на «самых лучших подержанных автомобилях “ягуар” и “мерседес”». На самом же деле на стоянке была представлена пестрая смесь из потрепанных малолитражек и небольших фургончиков.

Не так уж много народу приходит покупать машины в среду утром, поэтому Пит Тарасов не отказался помочь Дэйву установить новый компрессор для кондиционера и еще кое-какие мелочи, которые они накануне нашли на свалке металлолома. Когда ребята лежали под развинченным «мондео», из будки вышел Леон с двумя кружками в руках.

— Горячий чай на капоте, — крикнул он парням.

Дэйв выбрался из-под машины, и ему открылось причудливое зрелище — вид снизу на необъятный живот Леона.

— Рауль сказал, ты вчера ходил на дело в первый и последний раз, — усмехнулся Леон.

Дэйв не знал, можно ли ему говорить в присутствии Пита.

— Не бойся. Он знает расклад.

— Говорят, вас чуть не побила бабушка, — ухмыльнулся Пит, взяв кружку промасленными пальцами.

— Простите, Леон, — сказал Дэйв. — Я всю жизнь провел в приемных семьях и казенных заведениях. Я взялся за эту работу ради себя и Джеймса. Но не хочу рисковать.

— Понимаю, — кивнул Леон. — И не держу обиды. Видно, вам здорово не повезло. Не у всех хватает духу заниматься угонами машин.

— Знаете, дядя Леон, вот что я подумал, — начал Пит.

Леон усмехнулся:

— Почему-то всякий раз, когда ты пускаешь в ход мыслительные способности, я побаиваюсь за свой кошелек.

Пит улыбнулся:

— Серьезно, дядя Леон, через пару месяцев я уеду поступать в университет. Дэйв прекрасно заменит меня на стоянке. Он хорошо разбирается в машинах. Может починить всё, что угодно, устранить мелкие неисправности, когда с аукциона приходит новая машина. Будет поддерживать их в чистоте, даже, может быть, потихоньку включится в торговлю, особенно по субботам, когда покупателей много.

Леон пожал плечами.

— Мысль дельная. А как со школой?

— Я собираюсь в колледж, но на неполный день, — сказал Дэйв.

— В следующем месяце, пока я еще здесь, я могу ввести Дэйва в курс дела, — предложил Пит.

— Ладно, беру тебя с месячным испытательным сроком. Для начала шесть фунтов в час, а по ходу дела составим тебе расписание.

— Спасибо, Леон, — улыбнулся Дэйв. — Мы с Джеймсом вам очень признательны.

Дэйв поблагодарил Пита, а Леон поплелся обратно к будке.

— Не за что, — усмехнулся Пит. — Постарайся только не лежать под одной из машин, когда мой дядя узнает, что у тебя шашни с его дочкой.

*

Джеймс пришел в себя после удручающей ничьей с «Тоттенхэмом» в своем розыгрыше премьер-лиги FIFA 2005 и запросто снял пару скальпов. Закончил он с отрывом в десять очков; до конца чемпионата оставалось еще пять матчей, а это значило, что победа была почти у него в кармане. Тут на мобильный позвонила Ханна. Джеймс прервал игру.

— Разве ты не в школе? — спросил Джеймс.

— Еще чего, — хихикнула Ханна. — Я в автобусе, еду домой. Сегодня последний учебный день. Я подошла к школьным воротам и подумала: «Мне этого не вынести».

— Обычно в последний день все ходят на ушах, — ухмыльнулся Джеймс. — Бегают по коридорам, распахивают двери классов. В одной из школ, где я учился, мы за один день семь раз включали пожарную сигнализацию.

— В моей школе этим и не пахнет. Здесь самым праздничным моментом наверняка стало бы какое-нибудь соло на кларнете. Ну что, хочешь погулять?

— Хочу, — отозвался Джеймс. — Я тут просто сижу за компьютером и играю.

— У меня сегодня родители на работе, а у тебя в доме… гм… ты уж извини…

— Договаривай, — рассмеялся Джеймс. — Полная свалка. Я знаю. У тебя, конечно, было бы намного лучше, если тебе не влетит.

Ханна повесила трубку, Джеймс снял игру с паузы и закончил матч. Всего через несколько минут Ханна постучала кольцом в окно гостиной и отвела Джеймса к себе в квартиру — та была, как и у Тарасовых, двухэтажной. Обстановка била через край, как будто хозяева слишком часто смотрели телепередачи о том, как украсить квартиру, однако в комнате у Ханны было здорово. У нее была коллекция старинных пластинок, белая овечья шкура, на двери висел плакат с Остином Пауэрсом в натуральную величину.

— Ретро, — улыбнулся Джеймс, заметив старомодный проигрыватель со встроенным спереди динамиком.

— Мне нравится находить на рынках такие вот старые вещи, — пояснила Ханна. — В магазинах такая скучища, все покупают одно и то же.

Джеймс опустился на колени и осмотрел двухметровую шеренгу пластинок.

— Где ты их берешь?

— Отец их чуть не выбросил. А еще я покупаю их в магазинах подержанных вещей и на электронных аукционах. Ну, выбирай мелодию, посмотрим, какой у тебя вкус.

Почти все пластинки были в бумажных конвертах, так что приходилось вытаскивать их с полки и читать название через круглую дырку посередине. Пока Джеймс доставал одну пластинку за другой, пытаясь выудить хоть что-нибудь знакомое, Ханна скинула школьную юбку с блузкой и переоделась в футболку и хлопчатобумажные штаны. У Джеймса не хватило смелости смотреть в упор, однако подсмотренное краем глаза ему очень понравилось.

— Вот, — сказал Джеймс, достал пластинку из конверта и поднял крышку проигрывателя. И тут сообразил, что никогда раньше не ставил виниловую пластинку.

— Всё делается автоматически, — пояснила Ханна.

Она положила диск на подставку и нажала кнопку, которая медленно опустила звукосниматель на край пластинки. Сквозь трески и щелчки пробилась мелодия из «Обезьянок».

— Круто, — засмеялась Ханна. — Неплохой выбор.

— Я смотрел «Обезьянок» по спутниковому телевизору, когда был маленький, — с улыбкой пояснил Джеймс.

Ханна босиком стояла на ковре и пританцовывала в такт мелодии.

— Я тоже, — кивнула она.

*

Они сидели у Ханны на кровати больше часа — слушали старую музыку, болтали обо всем на свете. Ханна держалась весело, но под напускной бодростью Джеймс ощущал печаль. В своей роскошной школе она была как рыба, вытащенная из воды, сильно не ладила с отцом, а ее лучшая подруга теперь проводила почти всё свободное время, ухаживая за бабушкой.

Только они начали целоваться по-настоящему, как Ханна вдруг решила, что надо поесть.

Джеймс, поправляя сбившуюся одежду, поплелся за ней на кухню. Вид у него был такой разочарованный, что его можно было, наверное, различить даже из дальнего космоса.

— Ты чего такой кислый? — спросила Ханна, выкладывая на сковородку рыбные палочки.

— Да так, — уныло отозвался Джеймс, уселся за обеденный стол и подпер щеки ладонями. — Ничего.

Ханна обернулась и одарила Джеймса такой улыбкой, что он совсем потерял голову. В «херувимских» инструкциях целый параграф уделялся тому, что нельзя заводить близкие отношения с людьми, которых ты встречаешь на тайных операциях, но с этой особенностью шпионской жизни Джеймс не мог свыкнуться до сих пор. Когда эта операция закончится, симпатичная четырнадцатилетняя девчонка, которая сейчас улыбается и готовит ему обед, будет вычеркнута из его памяти, он опять вернется в лагерь и будет вести жизнь социального изгоя.

— Не думай об этом, — пробормотал Джеймс.

— Ты чего? — спросила Ханна.

Джеймс очнулся от глубокого раздумья и понял, что сболтнул то, что было на уме.

— Устал я, — резко ответил Джеймс, как будто объясняя свои странности. — Мы с Дэйвом до трех часов ночи резались в Playstation.