Ежи Брошкевич - Тайна заброшенной часовни Страница 28

«Помнит, как меня зовут», — удивилась Катажина, и чувство симпатии к пану Адольфу еще больше укрепилось. Однако дух Альберта заставил ее весьма насмешливо выразить свое удивление.

— Только и всего? — сказала Альберт. — Чего же вы столько возитесь с такой ерундой?

Пан Адольф изумленно вытаращил глаза.

— Ерунда? — Он даже, похоже было, разволновался. — Что ж, если это ерунда, я готов уступить вам свое место.

— Да я с удовольствием, — не моргнув и глазом, ответила Катажина. — Только сбегаю домой переоденусь.

Пан Адольф на мгновение потерял дар речи. Пацулка с насмешливой улыбочкой наблюдал за происходящим.

— Что-о-о? — наконец взорвался пан Адольф. — Это автомобиль, детка, а не кукла с оторванной ножкой.

Альберт отступила на шаг, и ее симпатия к пану Адольфу резко уменьшилась.

— Куклы меня не интересуют, — ледяным тоном произнесла она. — Этот тип машин я, правда, не очень хорошо знаю, но исправить такой пустяк, как трос сцепления, труда не составит.

Пан Адольф опешил. С минуту он недоверчиво и испуганно разглядывал Катажину, пока не убедился, что она не шутит.

И поступил как истинный джентльмен: выкарабкался из-под машины и низко поклонился, прижав руку к сердцу.

— Я вам чрезвычайно признателен, панна Катажина, — сказал он, — но не могу позволить, чтобы… в моем присутствии, и пока руки у меня еще не отсохли… чтобы такая очаровательная юная особа портила пальчики и пачкала личико, занимаясь грязной работой. Простите, что не могу пожать вам руку… — Он продемонстрировал свои ладони. Комментариев не потребовалось — ладони были еще чернее лица.

— Ну что вы, пан Долек, — сказала Катажина, переживая очередной приступ симпатии к пану Адольфу. — Мне правда не трудно.

— Эй! Это еще что?! — вдруг раздраженно воскликнул пан Долек. — Что вы там делаете, молодой человек?

Ибо молодой человек, то есть Пацулка, воспользовавшись тем, что место под машиной освободилось, неожиданно вышел из состояния туповатой задумчивости и нырнул под автомобиль. И, видимо, до чего-то там дотронулся или за что-то потянул, потому что раздался противный металлический скрежет.

— Немедленно вылезай! — крикнул пан Адольф. — Он мне окончательно испортит эту колымагу!

Катажина попыталась объяснить пану Адольфу, что Пацулка если ничего и не исправит, то уж, безусловно, ничего не испортит, но пан Адольф не пожелал ее слушать. Бросившись ничком на землю, он стал деликатно, но весьма решительно вытаскивать Пацулку из-под машины.

Пацулка, впрочем, и не думал сопротивляться. Он покорно вылез, потупился и от смущения отправил в рот целую горсть бобов.

Ика тем временем попрощалась с пани Краличек и подошла к автомобилю.

— Что ты опять натворил, Пацулка? — строго спросила она, лучезарно улыбаясь выглядывающей из-под машины физиономии пана Адольфа. — Вы уж нас простите, — продолжала она. — Вечно с этим ребенком неприятности. Везде он сует свой нос…

— Купите ему ошейник с поводком, — расхохотался пан Адольф.

— Не имеет смысла, — сказала, нагнувшись к пану Долеку, Катажина. — В воскресенье этот ребенок будет съеден.

— Что-о? — обалдело спросил пан Адольф.

— Съеден, — злобно подтвердил Пацулка, резко повернулся и удалился, провожаемый хохотом пана Адольфа.

Девочки встревоженно переглянулись. Пацулка заговорил, а это было неспроста. Видно, его что-то сильно взволновало. «Но что? И когда?» — взглядами спрашивали они друг у друга.

— Ну, мы пошли, — сказала Ика, — до свидания.

Грациозно раскланявшись, девочки двинулись в обратный путь. Но у калитки Ика о чем-то вспомнила и подбежала к пани Краличек.

— Ох, чуть не забыла! — воскликнула она. — Брошек… ну, мальчик, который заходил к вам утром… говорит, вы потеряли фонарик…

— А, да, — равнодушно подтвердила пани Краличек.

И тут глазам стоявшей у калитки Катажины представилось прелюбопытное зрелище. В окне появилась расцвеченная всеми цветами радуги унылая физиономия пана Краличека, а из-под машины высунулось украшенное черными разводами лицо пана Адольфа. Ика, конечно же, не обратила на это никакого внимания.

— Понимаете, мы как раз, — продолжала она, — мы как раз нашли возле моста фонарик…

— Вот вам! — воскликнул пан Адольф. — Возле моста! Немало, должно быть, вчера было выпито пива, если Ендрусь забыл, что сам потерял фонарик. Может, и глаз тебе тогда же подбили, а?

Пан Краличек побагровел, а синяки на его круглой физиономии стали фиолетовыми.

— Никто мне глаза не подбивал! — крикнул он. — Я уже говорил, что врезался в кусты! А пива вообще не было, потому что в разгар туристского сезона пивная, естественно, закрыта на учет.

— Но фонарик ты потерял, — саркастически рассмеялся пан Адольф.

— Успокойся, Ендрусь! — приказала пани Краличек и повернулась к Ике. — Фонарик у тебя, милочка?

Ика вытащила из кармана фонарь.

— Это наш, Ендрусь? — спросила пани Краличек.

Пан Краличек разочарованно махнул рукой.

— Нет, не наш, — сказал он и скрылся в глубине комнаты.

— Во всяком случае, спасибо за доброе намерение, — улыбнулась пани Краличек. Потом, прислушавшись, удивленно подняла брови. — Это еще что такое?

Ика посмотрела на шоссе, и сердце ее радостно забилось: опять что-то происходит!

Со стороны Соколицы рядышком катили велосипед и знакомый мопед. На мопеде, разумеется, восседал магистр Потомок, деловито нажимая на педали, — видно, не желая обгонять велосипедиста, которым был не кто иной, как… капрал соколицкого отделения милиции, известный своим меланхолическим характером и недюжинной силой Марианн Кацпер Стасюрек.

Капрал не торопился. Вид у него был серьезный и официальный.

— Что-то случилось? — пробормотала пани Краличек.

Ике показалось, что ее смуглое румяное лицо слегка побледнело. Поэтому, не сводя с него глаз, она небрежно спросила:

— Как, вы не знаете? Кто-то обокрал часовню на горе.

На этот раз пани Краличек побледнела по-настоящему. Попятившись, она прижала руку к сердцу.

— Ендрусь! — тихо, с отчаянием воскликнула она. — Часовню обокрали!

— Поразительно! — прозвучал из-под машины негодующий голос пана Адольфа.

У пана Краличек между тем это сообщение не вызвало ни малейшего интереса. Он даже не подошел к окну.

— Подумаешь, — пробормотал он где-то в глубине комнаты. — Не вижу ничего поразительного. Куда ни глянь, везде воруют! Вот в Швеции как стали за кражу отрубать руку, так ворюги и вывелись.

— Не говори глупостей! — сердито оборвала его жена. И ушла в дом, откуда послышался ее горячий шепот.

Ика дорого бы дала за возможность услышать, о чем взволнованно шепчутся супруги Краличек, но не могла себе этого позволить и только огляделась по сторонам. Во дворе царили тишина и скука. Панна Эвита спала с открытыми глазами. Чарусь у нее на коленях спал по-настоящему, тихонько посапывая. А пан Адольф, повторив еще несколько раз: «Поразительно!» — опять залез под машину.

Капрал Стасюрек и магистр уже ехали по мосту. Чтобы не упустить ни одной детали многообещающей новой сенсации, Ике следовало поторопиться. Тем более что Пацулка уже догнал странную пару, да и Катажина была от них в двух шагах.

Поэтому Ика только пробормотала «до свидания» и помчалась вслед за Катажиной.

Магистра и капрала она догнала, когда они начали взбираться в гору. Магистр, похоже, произносил речь. По-видимому, он в десятый раз повторял уже известные капралу и отвергнутые им аргументы, но не утратил надежды на одиннадцатый раз его убедить.

— Послушайте, — тяжело дыша, говорил он, не замечая меланхолического равнодушия милиционера, — я абсолютно убежден, что этот человек замешан в совершенном преступлении. Прошу вас принять мои соображения во внимание. Скульптура стоит огромных денег, но прежде всего — это выдающееся произведение искусства. Вы понимаете?

— Понимаю, — грустно ответил капрал.

Увидев, что магистр не может справиться со своим экипажем на скользкой дороге, он слез с велосипеда, сунул его под мышку, левой рукой взял мопед, тоже сунул под мышку и легко зашагал в гору.

— А раз понимаете, — кричал магистр, размахивая длинными руками, — проведите у этого негодяя обыск!

— У меня нет ордера на обыск, — сказал капрал Стасюрек. И остановился.

Остановился он не потому что устал, а потому что заметил: на пути к часовне их с магистром сопровождает свита, состоящая из пятерых молодых людей. Катажина, Ика и Пацулка уже давно шли за ними, а теперь к процессии присоединились и Брошек с Влодеком.

Известно дело: дети всюду должны сунуть свой нос!

— Добрый день! — меланхолично протянул капрал.

— Здравствуйте, пан капрал, — ответил ему дружный хор. Девочки при этом приветливо улыбались, а Пацулка даже подмигнул милиционеру, который был старым знакомцем обитателей Черного Камня.