Элли Картер - Воровская семейка Страница 29

— Как идут дела, Саймон? — спросила Габриэль.

Саймон, чье внимание было поглощено небольшими электронными приспособлениями и проводами, опутавшими стол, ответил не сразу.

— У нас есть глаза. — Он развернул компьютер, и на мониторе, в полном цвете и в не самом удачном ракурсе, предстал Грегори Уэйнрайт.

— Мистер Уэйнрайт? — послышался высокий и резкий женский голос, прорезавший тишину в кабинете директора. Саймон просиял.

— И уши.

— Отличная работа, Саймон! — похвалила Габриэль гениального математика, награждая его поцелуем в щеку.

— Я помогал, — сообщил Хэмиш, подставляя ей свою физиономию, но Габриэль была не настолько щедра.

— Мистер Уэйнрайт! — снова позвал из динамика голос секретарши, и мужчина пошевелился. Точнее, всхрапнул.

— Он спит, — сказала Габриэль со смешком.

— Что нам нужно знать о нем, Гейл? — спросила Кэт. — Кроме того, что он любит вздремнуть в офисе в рабочие часы.

— Типичный менеджер. Его беспокоит только одно, — произнес Гейл тоном эксперта. — Взносы, потоки доходов… — Гейл сделал паузу, и даже братья Бэгшоу замолчали, чтобы выслушать его. — Реклама.

С трех сторон друзей окружало стекло. Идеально ухоженные растения змеились по комнате, и Кэт почувствовала, как ее опьяняет избыток кислорода и открывающихся возможностей.

— Наш друг Романи сильно усложнил жизнь мистера Уэйнрайта, — произнес Гейл с улыбкой. Он откинулся на кованую спинку стула, который, по представлениям Кэт, был таким же старым, как стеклянный купол над их головами. — Их официальная версия, как мы уже слышали, гласит, что это был неудачный розыгрыш, ошибка персонала — в общем, обычная чушь.

— А неофициальная? — спросил Ангус.

Гейл кивнул.

— Весь Хенли в ужасе.

На экране появилась секретарша. Она вошла в кабинет с маленьким блокнотом, тараторя что-то об официальной встрече с инвесторами, неисправных отопительных котлах, новых данных о посещаемости, ежегодной проверке противопожарной безопасности. Грегори Уэйнрайт нетерпеливо кивал, явно мечтая поскорее досмотреть прерванный сон.

— Значит, они напуганы… — проговорила Кэт.

Она встала. С удовольствием размяв затекшие мышцы, Кэт принялась думать, как бы ее отец ограбил Хенли. И как бы это сделал дядя Эдди. И ее мать. Но в мире был только один вор, сделавший то, что она пыталась исправить, так что Кэт ничего не оставалось, кроме как попытаться мыслить, как Визили Романи.

— Мы слишком усложняем, — сказала она скорее самой себе, чем всем остальным. — Мы не крадем из Хенли. Мы крадем в Хенли. — Она принялась мерить комнату длинными шагами. — Они боятся, — проговорила Кэт, поворачиваясь к Гейлу. — Так?

Тот медленно кивнул и потянулся вперед, опираясь локтями на колени. Этот жест неуловимо напомнил Кэт ее отца. Она указала на план музея.

— Значит, мы сделаем так, чтобы они впали в панику.

В комнате воцарилась восхищенная тишина. Пятеро лучших юных воров мира уставились на Кэт и одновременно прошептали:

— «Медвежонок Смоуки».[17]

— Это может сработать, — кивнул Саймон.

— Это сработает, — поправила его Габриэль.

Ангус даже поднял руку, словно Кэт была приглашенным профессором.

— Да, но это по-прежнему не объясняет, как мы вынесем пять картин из самого защищенного музея в мире…

— Даже если это не их картины, — напомнил Хэмиш.

— И останемся незамеченными, — закончил Ангус.

Кэт подошла к окну. Она попыталась разглядеть что-то, но стекло в темноте превратилось в зеркало. Кэт внимательно посмотрела на отражения, изучая каждого из своих друзей.

— Значит, нас заметят.

Назвать это вечеринкой было трудно. Праздновать было нечего — нужно было лишь немного снять напряжение. Но когда Хэмиш нашел старинный фонограф и коллекцию джазовых пластинок в углу солярия, ни у кого не было сомнений, что с музыкой все станет по-другому.

Может, дело было в хриплых звуках трубы, вибрирующих в стекле — а может, всех опьяняло ощущение (или иллюзия), что все и на самом деле получится. Но Саймон вдруг пригласил Габриэль на танец и оказался неожиданно хорошим танцором. А Ангус поспорил с Хэмишем, что тот не сможет две минуты балансировать с битой для игры в крокет на подбородке (но Хэмиш смог).

Посреди всего этого веселья Кэт сидела в старом шезлонге, наблюдая за вечеринкой. Гейл сидел в другом конце комнаты, наблюдая за Кэт.

— Он всех ненавидит, или я особенный?

Кэт даже не нужно было поворачиваться. В ее стакане отражался Ник, он стоял прямо позади нее. Парень перебросил ногу через подлокотник и плюхнулся на подушку рядом с Кэт. Девушка вдруг почувствовала себя не в своей тарелке — словно вокруг было слишком много Ника и слишком мало кресла.

Гейл отвел взгляд в сторону.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, между прочим, — произнес Ник. Он сделал глоток из своего стакана. — Помнишь, днем. — Он мотнул головой в сторону Гейла. — Как давно вы… вместе?

Кэт подтянула ноги к себе, подальше от Ника.

— Довольно давно, — сказала она и, сама не зная почему, вдруг улыбнулась своим воспоминаниям.

У воров есть истории, которые они никому не рассказывают, — в основном это секреты, связанные с подпольной торговлей. Или компрометирующие легенды. Или ошибки, в которых неловко признаваться. История Кэт и Гейла не была ни одной из них, и все же Кэт никогда и ни с кем о ней не говорила. Девушка в первый раз задумалась об этом. Она внимательно посмотрела на Гейла. Тот ответил на ее взгляд улыбкой, которая, несмотря на музыку и расстояние, говорила, что он думает о том же самом.

Хэмиш и Ангус проплыли мимо в танго; правая рука Хэмиша лежала на талии Ангуса.

— Я по-прежнему голосую за дядю Феликса, — сказал Хэмиш.

— Ты что, где-то видел у парня на пленке искусственную ногу? — спросил Ангус, прижимаясь щекой к щеке брата.

— У дяди Феликса что-то с ногой? — спросила Кэт, и Хэмиш поежился.

— Аллигаторы, — ответил он, останавливаясь на ходу. — Эти твари быстрее, чем кажутся.

Оба брата, казалось, пристально изучали ее.

— Улыбнись, Кэт, — сказал Ангус. — У нас отличный план. Дядя Эдди не придумал бы лучше.

Хэмиш поднял воображаемый стакан.

— За дядю Эдди.

Все хором повторили тост, кроме парня, сидевшего рядом с Кэт.

— А кто такой дядя Эдди?

Возможно, это было лишь воображение, но Кэт готова была поклясться, что игла фонографа на мгновение замерла. Все вдруг перестали танцевать.

Вся команда уставилась на Ника, а Гейл лишь усмехнулся Кэт в лицо, бросая ей вызов — попытаться описать неописуемое.

— Дядя Эдди это… мой родственник, — начала Кэт, как и всякую хорошую ложь, с малой толики правды.

— Наш родственник, — поправила Габриэль.

— Да, Габриэль, — согласилась Кэт. — Дядя Эдди — брат нашего деда. Он наш двоюродный дед. — Она указала на себя и Габриэль. — Родной, я имею в виду.

— Отличное начало, Кэт, — сказал Ангус, поддразнивая ее. Братья снова протанцевали мимо (Кэт не была уверена, кто из них вел).

— Бэгшоу — они как бы… — Кэт не могла подобрать слова.

— Наш дедушка работал с Эдди еще до того, как перебрался в Нью-Йорк, — объяснил Ангус.

— Ты когда-нибудь слышал о деле Дублинского Докси? — спросил Хэмиш, округляя глаза. — Или о том, как был похищен песик королевы Елизаветы, с которым она собиралась скрестить всех своих собак?

— А потом ей вернули не того пса, — закончил его брат. Ник отрицательно помотал головой.

Братья пожали плечами, словно Ник был абсолютно безнадежен, и вернулись к танго. Ник повернулся к Саймону, нисколько не смутившись.

— А как насчет тебя? Ты этому дяде Эдди кем приходишься?

Саймон потер ладони.

— У моего отца были трудности с деньгами, когда он учился в Массачусетском технологическом университете, и так он познакомился с…

— Моим дедушкой, — вмешалась Габриэль, беря Саймона за руки и таща его танцевать.

— Нашим дедушкой, — поправила Кэт, глядя, как Саймон пытается эффектно опрокинуть Габриэль и у него ничего не выходит.

— А он был братом Эдди, — сказал Саймон, поднимая девушку, растянувшуюся на жестком полу уже второй раз за три дня.

С другого конца комнаты послышался голос Гейла:

— Если нужно, мы можем нарисовать тебе семейное древо, — с легкой улыбкой предложил он.

— Нет, спасибо, — сказал Ник. — Думаю, я запомнил всех, кроме тебя.

— О, — усмехнулся Гейл. — Это очень просто.

Кэт не двигалась с места, не танцевала — но ее сердце готово было выскочить из груди, когда она посмотрела на Гейла, который еще глубже отклонился в тень и произнес:

— Я просто парень, оказавшийся дома той ночью, когда Кэт пришла за Моне.