Светлана Лаврова - Череп в клубнике и другие тайны Тополиной дачи Страница 3

– А вдруг они так всю ночь будут бегать? – ужаснулась мама Оля. – Я уже жалею, что не уехала в город.

– Это напоминает мне школьную перемену, – вздохнула мама Лена. – Там тоже все бегают.

– Надо подставить подножку, навалиться и придавить подушкой, чтобы не вырвались, – посоветовал Иван, с завистью глядя на всеобщее лежбище. – У вас тут, похоже, весело будет. А я, как заразный, один в кухне… Сашка, давай меняться.

– Дудки! – отказалась Саша. – Мне тоже этот бедлам нравится. Стася, не затопчи Малявку. А если ты, Ванька, хочешь спать с нами, то ложись вон там, на коврике у двери, дабы не оскорблять нашу стыдливость.

– Что я тебе – бобик? – обиделся Иван. – Я от вас ухожу.

– Правильно, погуляй, Ванечка, пока я тебе постель внизу постелю, – сказала мама Лена. – Тебе лучше всех будет спаться. Утром на чердак прилетают завтракать стаи голодных комаров. А на кухню – нет.

Она это просто так сказала, чтобы утешить расстроенного Ивана, но Сашка тут же взвилась:

– Комаров?! Я не люблю комаров! Если прилетит хоть один комар, я тут же бегу вниз на топчанчик прямо Ваньке в объятия, и мне плевать на приличия. Комары важнее всех приличий.

– Ты меня раздавишь своим весом, – отомстил Саше Иван. Саша, болезненно относившаяся к проблеме талии и всего остального, оскорбилась:

– А ты… а ты…

– Хватит, – сказала мама Оля. – Иван, марш выгуливать Кошмара!

– Он и так с утра выгуливается, – проворчал Иван и, увернувшись от рассвирепевшей Сашки, пошёл к выходу. В спину ему полетела подушка, но не долетела и шлёпнулась рядом с Малявкой. Тот в ужасе заорал, Даша за компанию тоже. Стася не поняла, из-за чего крик, и на всякий случай присоединилась громко и радостно:

– Там Малявка орёт, тебе хвостик отгрызёт!

«Хорошо, что я уже ушёл», – подумал Иван.

Глава четвёртая. Тополиная дача

Иван не спеша выгуливал Кошмара по тропинке с названием «улица Тополиная». Пёс, конечно, не нуждался ни в какой вечерней прогулке. Он уже успел облаять всех многочисленных животных «Ромашки» и выпросить остатки ужина в нескольких домиках. В прогулке нуждался Иван, будучи в расстроенных чувствах после Сашкиных подначек. Дачники, густо намазанные всевозможными мазями от комаров, уже закончили поливать, полоть и копать и пили чаи с душистым смородиновым листом, расположившись кто на крылечке, кто на балкончике. Вечер был тёплый, сумерки – уютными.

Иван услышал, как соседка бабка Терёха звала своего петуха Прокопа. Голос у старушки был звонкий и громкий. Увидев Ивана, она прекратила поиски и хмуро посмотрела на Кошмара.

– Понаехали тут, – непонятно почему рассердилась бабка. – Отойди давай от чужой малины!

Иван пробормотал извинение, подтянул собаку поближе и поспешил дальше. Впрочем, шагать было некуда, Тополиная закончилась двумя домами. Напротив бабки Терёхи жил дядя Никита. С ним Иван познакомился утром и даже успел подружиться. Дядя Никита был сторожем. Домик дяди Никиты был как из сказки: весь в резных завитушках, ворота с аркой, а на каждой штакетине вырезано по солнышку. Ещё он смастерил на опушке леса качели, а возле ручья ступеньки с перилами-гномиками. А бабке Терёхе не стал делать насест для Прокопа, потому что у них была война. Не с Прокопом. С бабкой. Вредная старуха вообще вела обширные военные действия против большинства дачников «Ромашки». И Иван тоже ощущал на спине её пристальный партизанский взгляд.

В самом конце дорожки находилась странная пустующая дача, которая и дала название улице. Дача стояла на крутом холме, и единственное, что произрастало на участке, – огромный старый тополь. Корявые корни дерева местами выпирали из земли, будто не помещались в этом холмике. А верхушку дерева нельзя было рассмотреть – она протыкала небо и разрасталась дальше за облаками.

Холм порос разнотравьем, и Иван остановился у перекошенного забора, стал вдыхать чудный запах нагретой за день травы и думать об обратной стороне неба. Это были настоящие летние мысли, связанные с приключениями, звёздами, инопланетянами и прочими тайнами.

– Самая классная дача на свете! – решил Иван. – Без всяких грядок и узеньких дорожек, в которые я не вписываюсь. Только с травой и деревом. И лесом.

С другой стороны сразу от подножия холма начинался тёмный густой ельник.

Иван прислушался. Странный шум доносился с южной стороны, от полей. Шум усиливался, и Иван Лапшов, подняв голову к небу, увидел огромную стаю больших чёрных птиц. Вороны закрыли собой всё небо и тёмной тучей приближались к тополю.

«Как в кино! – подумал Иван, зачарованно глядя вверх. – Такие зловещие вороны над сражающимися викингами… или перед появлением на экране вурдалака». Очень хотелось кинуть вверх какую-нибудь палку, спугнуть ворон. Иван раздвинул заросли полыни и лебеды, шагнул к дереву, и тут дверь заброшенной дачи открылась. На крыльцо, огороженное с двух сторон перильцами, вышел то ли человек, то ли медведь, то ли обезьяна.

Иван присел, и сорняк скрыл его с головой. Он потёр глаза, думая, что в сумерках всякое может померещиться, и, не дыша, чуть-чуть раздвинул траву.

У Лохматого были длинные руки. Он почесал себе голову и то ли вздохнул, то ли зевнул. Затем медленно, сутулясь, стал спускаться с крыльца. Иван задом пополз к забору. Боясь поворачиваться к даче спиной, парень попытался ощупью найти дыру в ограде. Вдруг рука уткнулась в длинную жёсткую шерсть. Иван вскрикнул и уже было приготовился ринуться обратно к тополю, но Кошмар вовремя лизнул хозяина.

– Дурак! – зашипел Иван. – Как ты меня напугал!

Он нырнул между штакетин и, крепко держась за Кошмара, помчался к своей даче.

Удивлённый небывалой скоростью вечерней прогулки, пёс бежал молча, изредка поворачивая голову к Тополиной даче. Из-за своего забора наблюдала за Иваном бабка Терёха.

Глава пятая. Кошмар, летящий на крыльях ночи

Сбросив тенниски на крыльце, Иван запихнул Кошмара на веранду, пулей залетел следом и закрылся на крючок. Хлипкий старенький крючок. В доме было тихо. Умотавшиеся за день женщины и дети спали. «Лохматый!» – повторил привязавшееся словцо Иван и наконец понял, откуда это. В какой-то передаче про тайны и загадки так называли снежного человека. Иван пошарил вокруг, пытаясь отыскать более-менее тяжёлую мебель, чтобы забаррикадироваться. Мало приятного, если этот Лохматый решит навестить их ночью.

Шкаф. Не поднять. Ветхий кухонный столик, тумба для садовой обуви, корзина, несколько вёдер, Дашкин совок для песка. Всё было привалено к двери за считанные секунды. Затем Иван проверил все щеколды на окнах, выбрал из садового инвентаря самый грозный – новые грабли – и пошёл на кухню, на топчанчик. Ещё какое-то время ушло на борьбу с забравшимся на его кровать Кошмаром, и вот наконец Иван мог спокойно обдумать увиденное.

– Снежный человек? Сбежавшая из зоопарка горилла? Медведь, вышедший из леса? А может, просто беглый заключённый? Инопланетянин… Нет, те обычно лысые… Кто скрывается на заброшенной даче? Кто и почему?

Иван старался придумать нестрашную версию странной встречи. Но в кромешной темноте, джунглями выросшей вокруг, ничего жизнерадостного не получалось. Иван закрыл глаза. Так было гораздо светлее, появились весёлые искорки, огоньки и… лохматая рука, медленно выползающая из-под кровати с мерзким шуршанием. Ванька открыл глаза и сел.

– Идиот, – сказал он себе вслух, – мышь пробежа…

Отчётливо хлопнула калитка.

– Какая большая мышь, – подбодрил себя Иван и попробовал спустить с кровати ноги. Ноги не хотели. Да и голова изъявляла желание забраться поглубже под подушку.

В доме было тихо. Зато на улице раздался странный глухой удар и ещё один… и ещё…

– Это не у нас, это на дороге… – Иван слез с кровати и, едва переставляя ноги, пошёл на второй этаж – проверить, живы ли все остальные… и, честно сказать, может быть, случайно разбудить маму.

– Надо включить свет, – решил он и понял, что не успел днём заметить, где находится выключатель.

На лежбище спокойно дышали многочисленные спящие, не подозревая об опасности. Стаська заворочалась и сообщила запавшую днём в душу фразу:

– Тебе хвостик отгрызёт…

Иван, прячась за шторкой, выглянул в окно. Темнота. Мальчик беспомощно принялся шарить по стене – вдруг найдётся этот дурацкий выключатель. Обследуя стену на веранде, он отчётливо услышал, как кто-то, тяжело дыша, поднялся на крыльцо, несильно поскрёбся в дверь и потянул за ручку.

– Лестница… – прошептал Ваня. – Лестница на второй этаж стоит у окна.

На улице снова раздался глухой звук удара и послышался слабый нечеловеческий вскрик, перешедший в злое шипение.

– Он об неё стукнулся! – догадался Иван и даже слегка порадовался, что тот, на улице, вероятно, плохо видит в темноте.

Неважное ночное зрение не остановило непрошеного гостя. Иван чётко услышал скрип перекладин. И вдруг новый странный, необъяснимый звук: словно градины стучат по карнизу. Следом – злое бормотание.