Дмитрий Щеглов - Липкий киллер Страница 3

— Данила, ты куда поставил чайник? С ума сошел? Кто его знает, кто рядом с тобою едет? Народ сейчас дикий, к культуре не приучен.

— Да ничего с ним не будет, — начал оправдываться мой приятель.

— Будет не будет, — Настя пошла в атаку, — вдруг его шпильками туфель оцарапают, или, не дай бог, пропадет. Вдруг ты зазеваешься, и его украдут. С чем приедем к деду с бабушкой?

Заинтригованные пассажиры вытянули головы, стараясь рассмотреть необыкновенную ценность, из-за которой поднялся шум. В ногах у незнакомки стоял черный от копоти, древний чайдан, в каких цыгане готовят чай на весь табор.

— Давай его сюда, — продолжала командовать Настя. — Макс, забери, пока с ним ничего не случилось.

Пришлось встать и пройти вперед. Нога незнакомки стояла на крышке чайника. Я осторожно взял ее за лодыжку и поставил ногу на пол. Настя внимательно смотрела, как я освобождаю чайник из плена. Я попробовал его поднять. Тяжелый. Пришлось прикладывать усилие.

— Да он чугунный, — возмутился я, поднимая неимоверную тяжесть. Весу в нем было не менее пуда. — Куда ставить, на сиденье?

В автобусе засмеялись. Всем было ясно, что не в чайнике дело, а в незнакомке. Данила засуетился и хотел постелить на наше сиденье газету, но Настя его остановила властным движением руки.

— На пол ставь, его топтали грязными ногами.

Получалось, что он такой черный потому, что незнакомка на него поставила ногу. Или нет, он такой черный потому, что у незнакомки ноги грязные. Понимай как хочешь. В это время водитель, наконец, закрыл двери и автобус тронулся. Я думал, что Настя угомонится и оставит в покое нас с Данилой. Блажен, кто верует, как бы не так. Не успел автобус выехать за город, как Настя добровольно возложила на себя функции экскурсовода — краеведа, приравняв нас с Данилой к колхозникам, впервые выехавшим по профсоюзной путевке в культурно — просветительскую экскурсию по родному краю.

— Данила! Данила, я кому говорю! Посмотри налево. Налево посмотри, Данила, — вместе с Данилой я тоже повернул голову налево. — Ты, Данила, видишь церковь Спаса, которая была построена в 1656 году на средства боярина Ивана Милославского как фамильная церковь — усыпальница. Данила! Куда ты смотришь? Ты смотри на храм. Сам храм построен на подклете и завершен шатровой колокольней. Церковь Спаса соединена с Благовещенским собором площадкой — гульбищем и составляет единое целое.

— Да знаю я все это, — возмутился мой приятель, — я в монастыре все закоулки пооблазил, и даже один раз клад раскопал.

Когда он упомянул про клад, взгляд его был обращен на соседку, сидящую молчаливо у окна. Настя, перехватив направление взгляда Данилы, затараторила быстрее прежнего.

— Данила, ты будешь меня слушать или глазеть по сторонам? Приготовься и смотри теперь только прямо, вперед, сейчас мы будем проезжать Селиванову гору и мост через речку.

— Что ты ко мне пристала, гора тут всю жизнь стояла, даже когда Селивановой не называлась, знаю я все тут.

Не успел Данила распорядиться собственной головой и повернуть ее к соседке, как последовал каверзный вопрос:

— Нет, ты слушай меня и смотри только туда, куда я скажу. Пока смотри прямо вперед! Ты знаешь, что у нас на гербе города нарисовано?

Честно сказать, я не знал даже, что у городка есть свой герб. По всей вероятности, и Данила не знал. Наступила торжественная минута. Настя взяла в свои руки вожжи. Теперь Данила, будь он даже в нашей с ним упряжке коренником, будет слушаться возничего — экскурсовода.

— Герб наш был утвержден в 1781 году. В верхней его части изображен герб губернского города, державный гепард с посохом, а в нижней части герб Киржача — сова с распростертыми крыльями на зеленом фоне. Понял?

До Данилы наконец дошло, что остальным в автобусе было ясно с первой минуты, что поворачивать голову направо в сторону соседки не надо. Мы прослушали лекцию обо всех достопримечательностях, что встретились нам по левой стороне дороги начиная от бензозаправки и кончая развалившейся фермой. Не выдержав Настиного пронзительного крика, закладывающего уши, незнакомка молча встала с сиденья и пересела на свободное место в левом ряду, сразу за спиной водителя. Теперь мы с Данилой обязаны были слушать и смотреть только на пейзаж, проплывающий справа за окошком.

— Диктатор, — кто-то в автобусе бросил едкое замечание.

Настя немного успокоилась и даже поставила ногу на чайник.

— Осторожнее, поцарапаешь, — спихнул я ее ногу в кроссовках на пол.

Один из пассажиров автобуса принял всерьез мое замечание и спросил:

— Он что, правда какую-то историческую ценность представляет?

Пришлось опуститься в глубину веков.

— Конечно, из него пили кумыс Александр Невский и Мамай, когда князь в орду дань привозил. Презент хана Мамая на память.

— Смотрю я на вас, ребята, шутники вы большие, — обиделся любопытный пассажир.

А автобус, проехав километра два за городом, вдруг остановился. Кто-то голосовал. Двери открылись, и на ступенях появился Фитиль, представитель местной молодой бандитской поросли. Я слышал, что последнее время он снова болтался без дела. Бездельник и лентяй. За спиной у него был огромный пустой рюкзак. На дне только что-то металлическое стукнулось друг о дружку. Повезло же нам. Меньше всего длинноногого Фитиля мы хотели бы видеть попутчиком. Даже Настя сразу угомонилась. А тот, протянув деньги водителю, плюхнулся на освободившееся рядом с Данилой место. Мне сразу показалось подозрительным, почему он не сел в автобус в городе, а дожидался его на дороге. Фитиль просто так ничего не делает. По натуре он хитрый, нахальный, как шакал, и очень осторожный. Что-то здесь не так. И рюкзак вот не положил на свободные сиденья, а держит его на коленях. Интересно, что в рюкзаке? Заставить Фитиля таскать что-то на себе — ни в жизнь не поверю. Фитиль повернулся в пол — оборота к нам троим и ухмыльнулся:

— Куда это вы намылились? Глянь, все при полном параде, один с модной прической, как у запорожского казака, другой в костюме из обоза батьки Махно.

Простить ему насмешку, сказанную в присутствии двух дам, я не мог. Много понимает из себя Фитиль, думает, что если вымахал под два метра ростом, отпора не получит. Я решил ударить в его самое больное место, то, что вызывает у него панический ужас: напомнить ему про милицию.

— Куда намылились, неважно, а вот про тебя, Фитиль, оперативники Петро с Николаем подъехали на машине и спрашивали на автобусной станции: давно мы тебя видели, куда ты пропал?

Я, кажется, попал в точку, под дых Фитилю. Он даже оглянулся, не догоняет ли автобус милицейская машина.

— Натворил снова что-нибудь?

И Данила еще злорадно подтвердил:

— Они твою фотографию, размноженную на ксероксе, для опознания людям предъявляли.

Фитиль, как всегда, запаниковал, приняв за чистую монету злую шутку.

— А они не говорили, чего ищут меня? — понизил он голос до шепота.

— Кто же скажет, оперативная тайна, — вельможно я похлопал его по плечу.

Слава богу, отквитались. Не будешь при дамах распускать язык. У Фитиля упало настроение.

— Чего им от меня надо? — упавшим голосом пробормотал он.

— Тебе виднее.

Фитиль еще пару раз тревожно оглянулся и, не видя сзади никакой погони, немного успокоился.

— Разыгрываете небось?

— Нужен ты был нам.

Фитиль, растревоженный нашим сообщением, теребил лежащий на коленях рюкзак, по объему более похожий на мешок. И вдруг мне бросились в глаза плохо отмытые коричневые пятна сбоку рюкзака. Что это, кровь? Подтвердить или опровергнуть свою догадку я ничем не мог. Если кровь, откуда она на нем?

А автобус повторял повороты дороги. Мы уже проехали по лесу километров десять. Где-то скоро должна быть и наша остановка. Почти все пассажиры сошли. Неужели и Фитилю в конечный пункт, в Верблюдовку? Но, не доезжая до нее с километр, он попросил водителя остановиться и сошел с автобуса. Слава богу. Здесь дорога разветвлялась. Значит, Фитилю с нами не по пути. Еще через километр, проехав берегом реки, автобус остановился, и водитель сказал:

— Все, дальше не поеду, там впереди такие колдобины — машину загробишь, пешком добирайтесь. Обратный рейс в восемь часов вечера.

Из автобуса вышли мы втроем и наша незнакомка. Вдалеке на круче была видна маленькая деревенька. Неперспективными назвали их в шестидесятые годы. Назвали, как похоронили, деревни превратились в погосты.

— Вам тоже в Верблюдовку? — незнакомка осчастливила нас вопросом. В ее глазах лучилась радость, словно она видит перед собою Париж. Чувствовалось, что девочка хочет познакомиться с нами и боится Насти. А наша подружка как на коротком поводке держала нас с Данилой. Она ткнула нас носом в выгруженные с автобуса вещи и коротко ответила за всех нас: