Анна Устинова - Загадка брошенной лодки Страница 3

Сейчас, в столовой, от Вариного зоркого взгляда не укрылось, что дядя Вася сидит именно рядом с англичанкой.

– Сеня, – ухмыльнулась Варвара. – Если так дальше пойдет, боюсь, у тебя скоро будет не один охранник, а два.

– Пущай друг друга лучше охраняют, – отмахнулся Баск. – А я пока отдохну от этого навязчивого сервиса.

Дядя Вася как раз шепнул что-то на ухо Аделине Ивановне, та засмеялась.

– Нет, Сеня, – тут же прокомментировала происходящее Варя. – Я вполне серьезно.

– Ребята, сегодня соляночка! – громко и радостно воскликнул Луна.

– Кушай, кушай, юнга, – откликнулся Сеня.

Луна охотно последовал его совету. Смолотив свою порцию солянки, он съел еще половину порции Герасима, ибо тот заявил, что терпеть не может тушеную капусту.

– Вот попадем на необитаемый остров, – властно придвинул к себе его тарелку Павел, – тогда посмотрим, что ты можешь терпеть, а чего не можешь.

Каменное Муму промолчал, однако это было лишь временное затишье. Едва на третье подали бананы и компот, как он заявил:

– Я требую паритета. Луна, гони мне быстро один банан и половину компота.

– Ни фига, – Павел тут же очистил и засунул в рот второй банан.

Еще не прожевав его, он принялся судорожно поглощать компот.

– Это называется: умрем, но не отдадим врагу ни пяди родной земли, – Варя с большим интересом наблюдала за маневрами Павла. – Ты, главное, не лопни.

– Во! – заржал Сеня. – А то нам придется Герасима вместо тебя юнгой выбирать. А от него какая же польза. Даже солянку не ест. Рябчиками его, что ли, откармливать.

– Против рябчиков ничего не имею, – заявил Муму.

– Съесть-то он съест, да где ж их взять, – перефразировала известный анекдот Варвара.

Поняв, что «паритета» добиться не удалось, Герасим деловито осведомился:

– Давайте договоримся, где и когда назначаем встречу.

Раскрасневшийся сильнее обычного, Луна взглянул на часы:

– Через тридцать пять минут возле большой сосны.

– Рядом с дырой в заборе? – уточнила Марго.

– Естественно, – кивнул Павел. – Только, девчонки, постарайтесь, чтобы никто не заметил, а главное, чтобы никто больше не увязался.

– Сами постарайтесь и не учите нас с Марго жить, – огрызнулась Варя.

– Мы-то как раз все умеем, – выпятил острый подбородок Герасим.

– Да-а, – протянула Варя. – Ты Мумушечко Каменное, умеешь. Кто это у нас в прошлый раз чуть Бельмондо на след не навел?

Муму нервно передернул костлявыми плечами. «В прошлый раз», о котором теперь столь бестактно и, по мнению Герасима, совершенно не к месту упомянула Варвара, Команда отчаянных решила предпринять ночную вылазку на берег озера, разжечь там костер и испечь стыренную на кухне картошку.

Жребий тырить картошку выпал Каменному Муму. Не придумав ничего лучшего, он просто заявился на кухню, где решил действовать по обстоятельствам. Они сразу сложились не в его пользу. То есть нельзя сказать, что повариха Мария Васильевна не обрадовалась появлению Герасима. Едва увидав его, она сказала:

– Давай, давай, дежурный. Вон сколько посуды скопилось. Сейчас мыть поможешь. И в другой раз не опаздывай. Иначе до обеда не управитесь. Где остальных-то носит?

Герасим кинул лишь беглый взгляд на груду посуды и тут же пришел к выводу, что столь трудоемким способом внедряться на кухню ему не хочется.

– Марья Васильевна, я сегодня не дежурный, – поспешил он внести ясность.

– А чего тебе тут надо? – поинтересовалась повариха.

– Да я… вот… тут… – Муму никак не мог изобрести убедительного предлога и переступал с ноги на ногу.

Пышная Мария Васильевна внимательно на него посмотрела и жалостливо произнесла:

– Тощий-то какой. Одна кожа да кости. Голодный небось? Добавки к завтраку хочешь?

– Да я… да нет, – пролепетал Муму, однако сердобольная повариха считала теперь просто священным долгом поддержать силы в этом, на ее взгляд, «несчастном парне, которого дома, наверное, недокармливают».

– Садись! – И она властно указала на табуретку.

Герасиму ничего не оставалось, как последовать приказу. В следующий миг перед ним стояла огромная глубокая тарелка гречневой каши с молоком и еще одна, мелкая, с манными биточками, щедро политыми вишневым сиропом.

При виде всего этого великолепия Герасим горько пожалел, что не согласился сразу мыть посуду. Организм его с самого раннего детства был устроен как-то так, что утром категорически отказывался принимать пищу. По семейным преданиям Каменевых, маленького Муму кормили с песнями, сказками и прочими отвлекающими маневрами, благодаря которым в него иногда удавалось запихнуть ложку-другую жидкой каши. До сих пор он утром мог съесть лишь кусок печенья с чаем. Зато к обеду в нем что-то включалось, и он с лихвой восполнял упущенное.

Однако до обеда было еще далеко. К тому же Герасим только что съел в столовой булочку. А главное – даже если и не принимать во внимание отсутствие аппетита, Герасим терпеть не мог гречневую кашу с молоком, а вчерашние манные биточки с сиропом были вообще особой песней. Даже всеядный Луна, у которого от свежего воздуха аппетит достиг поистине устрашающих размеров, отколупнув за ужином маленький кусочек манного чуда, категорически заявил:

– Это, ребята, несъедобно. Никому не советую.

И остальная часть Команды отчаянных охотно с ним согласилась.

Повариха нерешительность Герасима истолковала по-своему.

– Ты не стесняйся, парень, – с чувством обратилась она к нему и, мысля вслух, осуждающе добавила: – Набрали доходяг и еще на выживание спытывать собираются, изверги. А ты ешь, ешь. Набирайся силов.

«Вот уж, боюсь, после этого у меня «силов» не прибавится», – Каменное Муму трагически взирал на угощение. От одного вида биточков и каши его начало мутить, однако он понимал: отказ от даров приведет к полному разрыву дипломатических отношений с Марией Васильевной, и тогда на картошке можно ставить крест, а ему, Герасиму, насмешек от Варвары и так хватает выше крыши. «Нет уж, – мужественно решил он. – Раз так получилось, придется нести свой крест до конца!»

Выдавив из себя: «Спасибо, Мария Васильевна, очень кстати» – он, стараясь действовать автоматически, принялся за кашу. Любой из хорошо знавших Герасима без труда прочел бы сейчас на его лице: «приказано выжить!» Повариха, однако, Герасима почти совсем не знала, а потому ничего тревожного в глаза ей не бросилось.

Каменное Муму еще втайне надеялся, что крест придется нести не до самого конца. «Вдруг, например, ее сейчас кто-нибудь позовет, – с мукой глотая кашу, думал он. – Тогда я все это по-тихому выкину, потом прихвачу картошечки из мешка, и только меня здесь и видели».

Муму мечтал, чтобы повариха покинула кухню, прежде чем дойдет очередь до биточков. Однако, на его беду, сердобольная женщина объявила:

– Пока дежурные не пришли, пожалуй, сама посудой займусь, чтобы времени не терять. А ты кушай.

Герасим, проклиная миг, когда ему пришло в голову официально явиться на кухню, колупнул ложкой биточек и чуть не подавился: в кухонном окне возникли улыбающиеся физиономии Варвары и Марго. Те, в свою очередь, заметили, что лежит на тарелке Герасима. Глаза у обеих сделались квадратные, и Каменное Муму понял: в ближайшие два дня покоя ему от них не будет. Ох как ему в этот момент хотелось запустить в девчонок биточками, однако, сделав над собой последнее усилие, он их доел.

– Ну, сыт? – участливо осведомилась повариха.

– Спасибо.

Видимо, Герасим улыбнулся столь кисло, что девчонки за окном прыснули и немедленно исчезли.

– Мария Васильевна, – Муму решился наконец перейти к главной цели визита, – а немножко картошечки можно?

– Изверги, – вновь завела свое повариха. – Это ж надо придумать, чтобы дети насильно выживали в мирное время. Ты, парень, только сырую не ешь, – с беспокойством проговорила она. – Плохо станет. Давай я лучше тебе отварю.

– Не станет, – с апломбом заявил Герасим. – Это в нашей семье диета такая. Дедушка изобрел. А он у меня ученый. Доктор наук.

Лев-в-квадрате и впрямь был доктором наук, но только в области физики и к поеданию сырой картошки никакого отношения не имел.

– Я, конечно, женщина старая и в чужие дела не вмешиваюсь, – по-своему восприняла новую информацию Мария Васильевна, – но ты все-таки дедушке своему от меня передай: именно через эту сырую картошку ты такой тощий и есть.

– Значит, не дадите? – Герасим прикинулся обиженным.

– Да бери, если хочешь. Мне не жалко.

Муму, пока повариха не передумала, набрал в полиэтиленовую сумку изрядное количество картошки.

– Большое спасибо.

Тут, на его удачу, в кухню наконец ввалились дежурные, и он, по-английски, не прощаясь, смылся.

По поводу биточков опасения Каменного Муму полностью оправдались. Марго-то ладно. Она вообще не отличалась особенной вредностью, а вот Варвара разгулялась вовсю. Трагизм положения усугублялся тем, что при одном лишь упоминании о биточках у Герасима начинались спазмы в желудке. Но самое драматическое произошло ночью, когда Команда отчаянных, вооруженная с трудом добытой картошкой, в кромешной тьме пробиралась к лазу в заборе, которого на этот раз им так и не суждено было достигнуть, ибо Герасима угораздило свалиться в густые заросли крапивы.