Евгений Некрасов - Блин и главная улика Страница 3

Наталья Константиновна с недоверчивым выражением на лице заглянула в горшок и задала уж вовсе странный вопрос:

– Ты сама это сделала?

– Сама, – расплывшись от гордости, закивала воспитуемая.

Наталья Константиновна привела ее в порядок и встала, подняв горшок над головой, как олимпийский кубок.

– Будешь получать пять долларов, – объявила она Блинкову-младшему. – За вчерашний день я доплачу. И объясни Ире, как ты это сделал. Я тоже послушаю.

Тут настала очередь Блинкова-младшего задавать дурацкие вопросы:

– А что я сделал?

– Он даже не понимает! – буркнула Наталья Константиновна, усаживаясь рядом с ним на траву. – В Леночкином возрасте произнести «Дмитрий Олегович» – все равно, что для тебя выучить японский язык. Она говорит простые двусложные слова: «мама», «баба», «Ната». Проситься на горшок ей пора бы научиться. Но у детей, растущих в памперсах, это проблема. Они не видят причины проситься, когда им и так сухо и хорошо.

– Она и не просилась, – пояснил Блинков-младший. – Все сели, и она села. За компанию.

– Сама? – не поверила Наталья Константиновна.

– А какие проблемы? У нее все на резинках. Это те, у кого пуговицы, не всегда успевают расстегнуться, – тонко похвастался еще одним своим достижением Блинков-младший.

– Ты хочешь сказать, что они ВСЕ САМИ?

– Не все, – признал Блинков-младший, – есть парочка отстающих, но я их подтяну.

– Десять долларов, – держась за голову, простонала Наталья Константиновна. – Только ты вечером наговори мне свою методику на диктофон. Главное, зачем было стрелять?!

Блинков-младший пожал плечами.

– Вы же сами велели, чтобы я поиграл с ними в развивающие игры, – сказал он.

Глава III

Визит измятого майора

– Вообще-то я пришла тебя подменить, – странным голосом сообщила Наталья Константиновна. – К тебе гость. Сидит в твоей комнате, даже окно не раскрыл, чтобы не увидели с улицы.

Блинков-младший не стал задавать лишних вопросов. Если Наталья Константиновна не собирается ничего объяснять, то и не надо. Через пять минут все и так выяснится. Он молча поднялся и хотел идти, но Эннина мама сказала, глядя снизу вверх жалобными глазами:

– Дима, я понимаю, что здесь какая-то милицейская тайна. Но хочу знать одно: нет ли опасности для детей.

– Я вам скажу, когда сам узнаю, – пообещал Блинков-младший и ушел.

Книжка о ненормальном полковнике осталась валяться на траве. В другое время Блинков-младший дочитал бы ее ради смеха, но сейчас, он чувствовал, его ждало настоящее дело с невыдуманными опасностями.

Девять из десяти граждан России сказали бы, что у Натальи Константиновны богатая дача. Мечта, а не дача. Но среди банкирских особняков брусовый теремок Энниной мамы смотрелся несолидно, как декорация для киносъемок. Блинкова-младшего она поселила в правом крыле теремка. Там была целая квартирка для гостей с туалетом и ванной, но такая махонькая, что вся поместилась бы в его московской комнате.

Мебель в квартирке была как будто детская и стояла так тесно, что приходилось везде протискиваться боком. Когда Блинков-младший вошел, гость сидел на крохотном диванчике, упираясь коленями в журнальный столик, и смотрел маленький телевизор. У него было лицо человека, которого усадили в зубоврачебное кресло и сказали: «Сидите, развлекайтесь».

У Блинкова-младшего екнуло сердце. Он узнал Измятого майора.

Налоговый полицейский Николай Столетов, изображавший внука «бабули» Снежко, рассказывал, что во Пскове у него брат – майор милиции. А потом Снежко и Николай вместе с Измятым майором приехали на виллу банкира Бука-шина брать Палыча. Блинков-младший почти не сомневался, что это и есть брат полицейского, но познакомиться с ним не успел. Какое знакомство, если майор уже через пять минут начал стрелять.

Тогда на нем была такая мятая форма, как будто перед тем, как надеть, майор дал ее пожевать корове. Сейчас он щеголял в белых джинсах и спортивной майке. Но первое впечатление от встречи с человеком обычно самое сильное. Особенно если этот человек, паля в воздух, уложил носом в землю сотню гостей банкира Букашина. Поэтому Блинков-младший так и называл его про себя «Измятым майором».

– Столетов Александр, – представился Измятый майор. – А про тебя мне все известно.

Блинков-младший молча пожал протянутую руку. Так и есть: старший брат Николая.

– Даже не знаю, хорошо или плохо то, что ты не уехал, – продолжал Измятый майор, испытующе глядя на Блинкова-младшего. – Вообще-то надо было бы тебя с Ириной домой отправить. Но я не имею права приказывать ни «Блинков, уезжай», ни «Блинков, останься и помоги милиции». Я обязан тебя предупредить, а там как знаешь.

Измятый майор сделал паузу, дожидаясь ахов и расспросов, но Блинков-младший молчал.

– А нервишки у тебя ничего, – признал Измятый майор и, как будто специально продолжая испытывать блинковские нервишки, выдал: – Короче говоря, Гутенберга нам пришлось отпустить.

Блинков-младший почувствовал, что брови у него сами собой ползут вверх. Теперь он молчал не из-за хороших нервишек, а потому что у него отнялся язык. Вы только представьте: майор милиции открыто вам говорит: «Мы отпустили особо опасного преступника!» С ума они сошли? Или их подкупили?!

– С доказательствами у нас неважно, – ответил на немой вопрос Блинкова-младшего Измятый майор. – Понимаешь, если мы задержали гражданина, то обязаны в трехдневный срок или предъявить ему обвинение, или отпустить. А в чем, по-твоему, его можно обвинить?

– Сто восемьдесят шестая статья: «Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг», – четко ответил Блинков-младший. Номер этой статьи Уголовного кодекса он знал от майора Снежко. А дальше стал называть преступления Палыча попросту, без статей: – Пистолет он у охранника украл…

– Газовый, – вставил Измятый майор.

– Так он же был уверен, что пистолет боевой!

– Недоказуемо.

– Пускай, но ведь он в микрофон кричал, что хочет уйти за границу! Он Ирку взял в заложники!

Измятый майор вздохнул.

– Ты об этом следователю скажи. Кстати, я должен снять ваши показания. Ирина уже пишет, и ты потом напиши, как все было на самом деле. А я тебе расскажу, как это представил адвокат.

И майор стал рассказывать.

Блинков-младший был потрясен. Он впервые столкнулся с уловками адвокатов, которых называют «черными».

Адвокат – знаток законов. Защищая даже отъявленного преступника, он следит за тем, чтобы не нарушались его права. Чтобы его не заставили отвечать за чужое преступление. Чтобы, пока он сидит за решеткой, родные могли передать ему сала и колбасы, потому что в тюрьме плохо кормят. Чтобы судья узнал о нем не только плохое, но и хорошее и учел это, когда будет выносить приговор.

А «черные» адвокаты дают советы преступникам, как обойти закон. Как присвоить чужую квартиру, не заплатить человеку за сделанную работу, не вернуть взятые в долг деньги и выйти сухим из воды. А если преступник попадается, «черный» адвокат учит его врать и изворачиваться.

Блинков-младший слушал Измятого майора и ушам своим не верил. «Черный» адвокат фальшивомонетчиков составил из кусочков правды самое беззастенчивое вранье! Он как будто издевался: «Я навру с три короба, а вы попробуйте доказать, что на самом деле все было по-другому!».

Палыча брали в разгар праздничного обеда. В милицейской форме был только Измятый майор. Николая в футболке и тем более немолодую майора Снежко в сарафане трудно было признать за сотрудников спецслужб. Был момент, когда гости решили, что это розыгрыш, и подняли офицеров на смех. На этом и строилась защита Палыча.

Якобы он тоже решил пошутить и стащил у охранника пистолет, прекрасно зная, что оружие не боевое, а газовое. Потом он захватил в заложники Ирку и объявил, что собирается бежать на катере за границу (ничего себе хохма!). Когда майор Снежко сбила пластиковой пулей его сообщника Худышку, Палыч сообразил, что дело нешуточное. Теперь, по его словам, он боялся пули сумасшедших ментов и решил отплыть на катере и высадиться на берег в стороне от места событий. Ну и так далее, до финала, когда Палычу все же досталось пластиковой пулей и он вылетел за борт, а пустой катер умчался неизвестно куда.

– Айвазовский признался, что в катере были фальшивые доллары. Но теперь он изменил показания и слово в слово повторяет то же, что и Гутенберг, – закончил Измятый майор. – Из всех обвинений остается хищение газового пистолета. Дело мы завели, но пришлось отпустить их под подписку о невыезде.

– Почему Айвазовский? Он что, море хорошо рисует? – спросил Блинков-младший, догадавшись, что Измятый майор говорит о сообщнике Палыча Худышке.

– Да нет. Просто уголовники каждому татуировщику дают кличку если не Айвазовский, то Репин. Этот Айвазовский сейчас хорошо рисует «Не забуду мать родную» и «Смерть легавым от ножа». А был талантливый парнишка, – вздохнул Измятый майор.