Миклош Ронасеги - Сорванцы Страница 3

— Уф! — прокряхтел он.

Но девушке его помощь не требовалась. Оп-ля! Легким движением она закинула за плечи тяжеленный оранжевый рюкзак и на прощание погладила Берци по щеке, отчего наш герой смутился и так покраснел… словом, стал почти такого же цвета, как рюкзак.

На пальце у девушки он заметил обручальное кольцо, стало быть, он имел дело с прекрасной молодой женщиной.

— Целую ручки! — смутился Берци.

Через мгновение оранжевый рюкзак, весело покачиваясь, исчез в толпе.

Берци свернул в переулок. Здесь, в доме номер пять, жила Терчи. Он брел к дому, размышляя над тем, какая интересная работа у гидов и экскурсоводов. Только вот иностранные языки надо знать! Говорят, трудно выучить первые пять языков, а дальше все идет как по маслу.

Тут Берци вспомнил о своей оценке по русскому, о дополнительных уроках по английскому, и, несмотря на летнюю жару, по коже у него пробежал холодок.

Берци бросил взгляд на старый, обшарпанный дом. Карчи живет на пятом этаже, Терчи — на третьем. В подъезде у них всегда пахнет дурно. Берци хорошо знал этот запах. У них в подъезде тоже стоят баки для мусора, крышки которых постоянно забывают закрывать, когда их вычищают.

Еще дом Терчи знаменит стойким запахом жаркого, хотя поблизости нет ни закусочной, ни ресторана.

Внезапно Берци остановился: забыл посмотреть, на месте ли «таинственный посетитель»! Единственный пункт плана союза, который получил единогласное одобрение, гласил: «Разоблачение таинственного посетителя».

Впрочем, неплохо бы также выяснить, кто в доме Терчи днем и ночью готовит жаркое.

Берци засмеялся, нащупал в кармане тюбик клея и помчался наверх, прыгая через две ступеньки, потому что решил поначалу подняться на пятый этаж, чтобы посвятить в свой розыгрыш Карчи. Пусть приятель немного посмеется, это ему не помешает. С тех пор как отец Карчи скоропостижно умер, мать постоянно болела, ее то и дело клали в больницу, так что Карчи сам себя воспитывает.

В квартире с табличкой «Берта Берталан» на звонок никто не отозвался. Берци напрасно трезвонил.

Огорченный, мальчик поплелся на третий этаж. Запах жаркого становился все сильнее. Вообще-то жаркое с маринованными овощами — очень неплохое блюдо…

Третий этаж: «Бела Секереш». Квартира Терчи.

Берци нажал на звонок. «Погоди, Терчи, я тебе покажу!»

Берци надеялся, что дверь ему откроет улыбающаяся Терчи, но вместо нее в дверном оконце возникла грустная и вместе с тем сердитая физиономия Карчи.

— Привет!

— Привет!

— Ну что?

— Это ты? — Грустное лицо Карчи прояснилось, брови поползли вверх, рот растянулся до ушей.

— Кажется, я.

— Не дурачься.

— Это я-то дурачусь? Скорее, ты!

— Есть фантастические новости! Слышишь?

— Что случилось?

— Входи, не стой у порога как памятник!

Тут Берци стал заводиться, как всегда, когда ему приходилось выслушивать замечания Карчи.

— Глубокоуважаемый господин Карой Берталан, — прошипел он. — Ваше приглашение глубоко растрогало меня, честное слово. Я позвонил и теперь могу войти. Своим убогим умишком мне бы ни за что не додуматься, что теперь следует войти в квартиру.

Взволнованное лицо Карчи помрачнело:

— Чего выкаблучиваешься? Спятил?

— Послушай, Карчи, открой дверь. Через закрытую дверь еще никому не удавалось переступить порог.

Хохот. Дверь раскрылась.

Пока суть да дело, Берци прикинул, что с помощью Карчи можно выманить из комнаты беспрерывно болтающую по телефону Терчи. Тогда он будет мазать клеем телефонную трубку.

Впрочем… Допустим, что хохмочка удастся. А если вечером мама Терчи надумает поговорить по телефону? Тоже ведь приклеится к трубке. Вот будет скандал! К счастью, у отца Терчи прекрасное чувство юмора.

— Ну, входи же!

— Давай выкладывай!

— Заходи! Ты только посмотри, что учудила эта чокнутая.

— Терчи?

— А ты знаком с ещё какой-нибудь чокнутой?

Берци охватило волнение. Он снова принялся расспрашивать приятеля, но ответа не получил…

Дрожащей рукой Берци взялся за дверную ручку, и тут его глазам представилось зрелище, увидеть которое он, естественно, никак не предполагал.

Рядом с телефонным столиком в кресле сидел малыш. Прекрасный, улыбающийся, толстощекий карапуз с глазами-пуговками!

Он не обратил на вошедших ни малейшего внимания, потому что был занят важным делом. Прелестное дитя сосредоточенно откручивало лапу у игрушечного медвежонка. При этом малыш лепетал, а из круглого рта от старания подтекали слюнки.

Терчи стояла перед креслом на коленях и с материнской нежностью ласкала ребенка. Она любовалась им и одновременно зорко следила, как бы малыш не свалился с кресла.

Берци молча созерцал эту сцену.

— Ну, что скажешь? — услышал он шепот Карчи. В этот момент Терчи повернулась к Берци:

— Привет! Посмотри, какой он милый! Разве не очаровательный кроха?

Берци кивнул:

— Очаровательный. Действительно, настоящий кроха!

Ребята молча уставились на симпатичного замарашку.

— К вам гости приехали? — хрипло выдавил из себя Берци.

— Нет.

— Родственник?

— Нет, что ты!

— Соседи попросили присмотреть?

— Нет.

— Тогда откуда здесь этот ребенок?

Терчи подняла на приятеля свои огромные черные глаза и невинным тоном ответила:

— Я его украла.

Глава третья, в которой Терчи рассказывает о случившемся, а потом встает вопрос: что же теперь делать?

— Ну, что я говорил, что я говорил?! — бормотал Карчи.

— Ум за разум заходит, — прошептал Берци, чувствуя, что ничего более вразумительного произнести не может.

Улица была залита солнечным светом, но в комнату Терчи он попадал отраженным от глухой стены соседнего дома. Разумеется, в комнате было светло, но вовсе не так весело, как у Берци.

Почему он подумал об этом именно теперь, Берци и сам не знал. Лезет в голову всякая чепуха, когда следовало бы поразмышлять совсем о другом.

Терчи с восторгом ловила каждое движение малыша, прижималась к его лобику, лепетала что-то ласково, чмокала ребенка в ушко. Она то и дело касалась детской ручонки, поглаживала ее, словно старалась убедиться, что перед ней живое существо.

— Ум за разум заходит, — сдавленно повторил Берци.

Трое друзей сидели перед креслом на корточках и рассматривали малыша, как какое-то чудо, хотя в нем не было ровным счетом ничего необыкновенного: в кресле играл здоровый, симпатичный, очень спокойный карапуз. Время от времени он посматривал на них, и по его безмятежной улыбке было видно, что, чувствует он себя превосходно.

— Какой же милый кроха!

— Ага.

— Украла, — прошипел Карчи, мрачно наблюдая, как малютка выкручивает ногу медвежонку.

Кража. Как это отвратительно, унизительно. Никогда еще за короткую, но яркую историю сорванцов не коснулось их это словечко. Не зря во все времена кража считалась преступлением, которое унижает не только совершившего этот омерзительный поступок, но и окружающих. Кража — это преступление, даже если она совершается ради шутки или из ложного понимания геройства.

«В былые времена, — думал Берци, — долго не растолковывали, что это преступление. Своровал — и вору отрубали руку, такое на всю жизнь запоминалось».

Берци невольно бросил взгляд на руку Терчи, красивую, хотя и не очень чистую.

Мальчик содрогнулся, но не от того, что рука Терчи не сияла чистотой — в былые времена эту руку враз бы отрубили.

— Украла, — мрачно повторил Карчи.

— Малыша.

— Да.

— Ну, не такой уж он и маленький, — откликнулась девочка. — Вы только взгляните, он уже умеет сидеть.

— Как это — сидеть?

— Он и ножками семенит!

— Это что еще такое — «ножками семенит»?

— Эх вы, мужчины!

— Можешь ты наконец объяснить?! — взорвался Берци. — Как понять эти твои «ножками семенит», «украла»? Как можно украсть ребенка?!

— Не ори. Ты его испугаешь.

Ребенок действительно на мгновение испугался, и ребята тут же заулыбались, желая его успокоить.

— Ну-ка, Терчи, выкладывай, как это произошло!

— Я же сказал, что она чокнутая, — добавил Карчи. — Все девчонки — чокнутые!

Однако в дальнейшем выяснилось, что девчонки не такие уж и чокнутые, как считал Карчи.

Терчи прежде всего придала лицу выражение, достойное Жанны д’Арк[6], представшей перед судом.

— Я хотела только хорошего, — пожала она плечами.

— Ну конечно!

— Остальное получилось само собой.

— Как его зовут?

— Да он же говорить не умеет.

В это мгновение малыш ловко оторвал правую лапу медвежонка и торжествующе швырнул ее на пол. Радуясь победе, малыш восторженно завопил, потом засмеялся, смешно подмигивая.