Роман Грачев - Томка и блудный сын Страница 3

А еще мы с Томкой время от времени просто спускаемся к Олесе и Ваньке домой на второй этаж с тортом и конфетами, пьем чай и разговариваем. Никакой другой помощи Лыкова от меня не принимает категорически.

Этим утром, глядя на ее изможденный вид, я не мог не повторить свое предложение: – Взяла бы ты несколько отгулов, да поехали бы с Ванькой на озеро.

– А кто ж отпустит?

– Я поговорю с заведующей. Два дня на недельке она тебе найдет, уверяю, приплюсуешь их к выходным – вот тебе и четыре дня полноценного отдыха.

Олеся молчала, смотрела на своих сорванцов. Томка уже собрала вокруг себя целую толпу, выбирала партнера для игры в бадминтон. Забраковала двоих мальчишек и остановила выбор на старой подружке Кате, с которой периодически то дралась, то обнималась.

– С заведующей мы бы договорились, – согласилась Олеся, – а вот денег точно не хватит.

– Я дам тебе взаймы.

Сказавши это, я тут же покраснел. Приготовился выслушать отповедь, но Олеся промолчала.

– Ты меня слышишь?

– Слышу, Антон, слышу.

Она покачнулась. Я едва успел подхватить ее за руку.

– Может, к врачу?

– Не стоит. С недосыпа качает. Дотяну до сон-часа, лягу вместе с ними, подремлю.

– Это будет правильно.

Я внимательно поглядел на нее, убедился, что она не рухнет наземь.

– Ладно, звони, если что.

– Если – что? – Она кокетливо вскинула бровь.

– Ничего, – смутился я, – если нужна будет какая-то помощь, звони, я или сам приеду или парней своих пришлю.

– Спасибо, Антон. Но ничего не потребуется, все будет нормально, можешь спокойно работать.

– Ладно… Томыч, я пошел!

Дочь, увлеченная бадминтоном, даже не услышала. Она готовилась к подаче. Размахнулась, подбросила воланчик. Промахнулась. До меня тут же донеслось ее рассерженное «Балин!!!».

Я еще раз взглянул на Олеську, потом направился к воротам. Я спиной чувствовал на себе ее внимательный взгляд. Как я уже рассказывал, нам с ней ничто не мешало начать какие-то иные отношения, отличные от добрососедских. Оба состояли в разводе, оба имели детей, которые неплохо ладили друг с другом, хотя и отстояли в возрасте на три года (Ванька заканчивал второй класс), оба прекрасно понимали ценность хороших и правильных отношений между мужчиной и женщиной… но что-то мешало. Однажды мы чуть не поцеловались, когда пили вино у нее на кухне – нас спугнули перевозбужденные детки, вбежавшие с криками. Впрочем, может, ни к чему бы этот поцелуй и не привел. Кто знает, может, он лишь все усложнит. Как говорил один бразильский писатель, знающий толк в знаках судьбы, «еще не пришло время».

На углу, сворачивая к воротам, за которыми был припаркован мой автомобиль, я оглянулся. Олеся действительно смотрела на меня, но тут же сразу отвернулась и пошла на участок к детям. В груди моей потеплело.

4

Детективное агентство мое, легкомысленно названное «Данилов» в честь основателя и бессменного руководителя, занимало офис в престижной высотке в центре города. Специфика работы не требовала постоянного присутствия сотрудников, поэтому я не стал размахиваться на серьезные апартаменты, выкупил три комнаты по тридцать квадратных метров и соединил их в длинную кишку со сквозными ходами. В левой комнате устроил небольшой улей для своих неутомимых трудяг, посередине перед входом разметил гостевой холл со стойкой администратора, а сам занял правое крыло, отгородившись от холла небольшой приемной.

Центральный холл – вотчина моего офис-менеджера Насти Голубевой, девушки во всех смыслах примечательной. Яркая внешность ее обманывала всякого, кто полагал, что девочка способна лишь раскладывать на компьютере пасьянс и торчать в социальных сетях. Настя владела двумя иностранными языками (ради нее, собственно, я выучил фразу на французском «Привет, моя милая, как твои дела?», и она когда-то приходила в неописуемый восторг от такого утреннего приветствия), блестяще разбиралась в моей подчас запутанной документации и очень здорово выполняла функции трафик-менеджера, способного направить суматошные потоки посетителей, звонков и письменных обращений в нужные русла. Впрочем, иногда она все же вела себя как обычная молодая девушка, свободная от всяческих обязательств – задерживалась с обеденных перерывов, пропадая то в салоне красоты, то в магазине на распродаже лифчиков, или опаздывала на работу утром после бурной ночи в клубе с очередным бойфрендом, пообещавшим ей удачное замужество. Мы довольно неплохо ладили с ней. По крайней мере, я не припомню случая, когда мне приходилось повышать на нее голос или накладывать серьезные взыскания.

– Доброе утро, Антон Васильевич! – встретила она меня традиционной утренней улыбкой. – Вам кофе сейчас или попозже?

– Сейчас.

– Тогда возьмите почту.

Она выложила на стойку пачку почтовых конвертов и несколько рекламных проспектов и сразу умчалась в маленькую кухню, обустроенную в левом крыле.

В приемной моего кабинета трудился Петя Тряпицын. Он сидел за столом перед большим монитором, спиной к окну. Моего появления он не заметил. Петя – единственный человек в моем подчинении, которому я позволял «не отдавать честь», не вставать и не реагировать, даже если я буду танцевать вокруг него с шаманским бубном. Петр Тряпицын – мозги моего предприятия, мой аналитик, моя информационная база, моя педаль сцепления и вся бортовая электроника. Тридцатидвухлетний умница, логистик и программист, год назад отказался от моего щедрого предложения стать партнером с вложением некоторой суммы на развитие предприятия. Он сослался на отсутствие тщеславия и талантов организатора. Я не стал настаивать, но у Петра оставалась самая высокая зарплата и большие преференции. Я не мог позволить себе его потерять.

Петя отвлекся от монитора, лишь когда услышал звон моих ключей. Я отпер дверь кабинета. – Доброе утро, – сказал он.

– Привет, старик. Есть что интересное?

Он посмотрел в монитор.

– Пожалуй, нет. Два договора на аутсорсинг, проверка контрагентов, один запрос от пострадавших в ДТП, ищут сбежавшего виновника и свидетелей, просят помочь. Так, проверить няню… видеосъемка… это я уже отдал ребятам. – Петя несколько раз нажал кнопку мыши. Поняв, что я ожидаю у двери, он поспешил меня отправить: – Ладно, если что, я занесу.

– Хорошо.

В кабинете я потянулся, похрустел суставами, расположился в кресле. Настя принесла кофе с печеньем, задержалась у стола, ожидая моего вердикта. Сделав первый глоток, я удовлетворенно кивнул. – Сегодня замечательно как никогда.

– Я всегда такой делаю.

– Значит, ты всегда делаешь замечательно.

Я пил кофе, но Настя продолжала стоять возле стола. Это означало, что с языка готова слететь какая-нибудь просьба, но воспитание не позволяет ей заговорить первой. Как джентльмен (даром, что работодатель и вообще Господь Бог на этих девяноста квадратных метрах) я должен был облегчить ей задачу.

– Чую, что-то хочешь сказать.

Настя кивнула с видом маленькой девочки, присмотревшей в магазине игрушек любопытную вещицу. Если бы она еще приложила указательный пальчик к щеке, стала бы как две капли воды похожа на мою дочь Тамару.

– Я слушаю тебя.

– А вы не будете ругаться?

Я выдохнул.

– Анастасия, ты хуже Томки! Говори, что случилось?

– Двенадцатого в Москве выступает Стинг…

Дальше она могла не продолжать. Я перевел взгляд на настенный календарь. Двенадцатое июня – праздничный день, пресловутый «день независимости России от каких-то мифических колонизаторов». В длинные выходные я отпускаю народ на все четыре стороны, исключая сотрудников, ведущих горячие дела – охранников, детективов, юристов. Все остальные вольны отправляться хоть в деревню картошку копать, хоть в Кению на львов охотиться. Настя Голубева относилась к вольным сотрудникам, чей график работы полностью соответствовал Трудовому кодексу.

– Стинг, говоришь…

– Угу. Я билет еще зимой купила.

– В «Олимпийском?» – Ага.

– Одна собираешься?

Она покачала своей очаровательной белокурой головкой, покраснела.

– С подружкой.

– Знаю я твоих подружек. Когда вернешься?

– Ну… – Она покраснела еще гуще, – если вы дадите мне в счет зарплаты денежку, я смогу заказать сейчас билет на самолет. Во вторник четырнадцатого выйду на работу как обычно.

– А если не дам?

Она вздохнула, развела руками.

– Ну, тогда только в среду, потому что поездом.

Я почесал подбородок. Это был неприкрытый шантаж. Зная мое меломанское прошлое и помня о моей недавней поездке в Москву на концерт Роджера Уотерса «Стена», Настя решила надавить на самое слабое место. Не факт, что она на самом деле собирается на Стинга, я не исключаю, что весь этот развод придуман исключительно ради выбивания из меня внепланового аванса. Теоретически я мог бы потребовать предъявить билет и проездные документы, но Настя знала, что я этого не сделаю.