Алексей Биргер - Тайна острова Буяна Страница 3

— Зачем же было разорять? — не выдержала тетя Катя. — Ведь это ж такое чудесное произведение архитектуры… Да ведь там можно было хоть туристский комплекс поставить!

— Ну, тогда не считались, произведение архитектуры или там не произведение архитектуры, — махнул рукой отец Василий. — А главное, слух пошел, что именно в этом подворье, по благословению архиепископа, монахи спрятали от большевиков главные церковные ценности со всей области. Вот комиссары, видимо, и искали тайники. Да не нашли ничего, ложным слух оказался. Может, поэтому, со злости и разочарования, и расстреляли на месте нескольких монахов, из остававшихся при службах подворья.

— А может, церковные сокровища все ещё там? — с надеждой вопросил мой братец.

— Вряд ли, — покачал головой отец Василий. — Я вам так скажу. Главное сокровище острова — это память. Уцелевшие свидетельства нашей истории. Вот к ним и приглядитесь повнимательней, стоит того. Может, что-нибудь важное для себя поймете.

— А откуда у острова такое странное название, вы не знаете, случайно? — вступил в разговор я.

Взрослые наблюдали с улыбками, как мы пытаем отца Василия.

— Как же, знаю, — ответил отец Василий, отхлебнув чаю и накладывая на блюдечко клубничное варенье из открытой мамой по случаю банки. — Это старое слово. В северных областях, от наших мест до самого Архангельска, «коломить», «коломыкать» означало «бедокурить», «баламутить», «сеять раздор», «буянить». Так что «коломак» или «коломыка» будут означать, в переводе на современный язык, «баламут», или, иначе…

Он выдержал паузу.

— Буян! — подскочил Ванька. — Остров Буян, да? Совсем как у Пушкина?

— Совершенно верно, — кивнул довольный его догадливостью отец Василий. — На нынешнем языке у этого острова получается название пушкинское, волшебное: Буян!

— Вот это да! — выдохнула Фантик. — Все, плывем только туда. Надо ж поглядеть настоящий пушкинский остров… да ещё с архиерейским подворьем!

Я мог только кивнуть в знак согласия.

— Интересно, откуда у острова взялось такое буйное название? — спросил дядя Сережа. — Вроде, для благодатного места, как вы его описали, оно не очень подходит…

— Ну, есть несколько версий, — ответил отец Василий. — Первая — что на этом острове находилась, так сказать, артель, производившая деготь и конопатившая струги, поистрепавшиеся в долгом плавании, где-то веках в двенадцатом-тринадцатом, и без дела эта артель ни дня не простаивала. А артельщики — они народ буйный, как отработают свое, так к вечеру не обойдутся без зелена вина, а тут уж и до выхода на кулачки недолго, хоть между собой, хоть с корабельщиками, с клиентами ихними. Да и корабельщики, небось, не прочь были поразмяться на привале, силу молодецкую показать… Вторая версия — что возле острова было в свое время бурное порожистое течение. Уже потом наши предки потрудились, русло расширили в другую сторону, земляную насыпь воздвигли, вроде плотины, чтобы пороги поглубже под водой скрылись и чтобы ладьи и струги могли со стороны плавного течения проходить. Адова, наверно, была работка, да без неё никуда было не деться, потому что главная была водная артерия для целой половины страны, а эти пороги все судоходство сковывали. Ну, и третья версия — что в незапамятные времена, ещё задолго до чудесного спасения архиепископа и возведения подворья, на этом острове обитала шайка разбойников, которая подстерегала проходящие суда и атаковала их на легких и вертких суденышках. Какую версию предпочесть — сами выбирайте.

— А вы к какой склоняетесь? — спросил отец.

— А мне вообще кажется, что истина совсем в другом, что правильной должна быть некая четвертая версия, — ответил отец Василий. — Я это, можно сказать, нутром чувствую, вот только доказать не могу.

— И плыли там, значит, корабли «Мимо острова Буяна В царство славного Салтана»… — задумчиво пробормотал Ванька.

— Вот-вот, — кивнул отец Василий.

— Что ж, — подытожил отец. — Путь туда действительно хороший, безопасный и недолгий, погода держится ясная, так что со спальными мешками и палаткой переночуете нормально, не замерзнете, и чудеса, на которые стоит поглядеть, имеются… Если ни у кого нет возражений — я за то, чтобы завтра отпустить ребят на остров Коломак. С тем, чтобы послезавтра они вернулись.

Дядя Сережа и тетя Катя переглянулись.

— У нас возражений нет, — сказал дядя Сережа.

Мама тоже кивнула.

— Ура! — всем хором закричали мы.

— Тихо вы! — урезонил нас отец. — Не вопите так, а то нас родимчик хватит. В общем, если хотите плыть, то приступайте к сборам. К завтрашнему утру вам надо подготовиться основательно, чтобы ничего не забыть. А нам с отцом Василием надо кой-какие дела обсудить.

Мы тут же встали из-за стола, распрощались с отцом Василием и, едва выйдя за дверь кухни, стремглав ринулись в наши комнаты.

Там мы принялись укладывать рюкзаки, потом извлекли из кладовки три теплых спальных мешка и сборную палатку, потом, сложив все в одном месте, стали составлять список необходимого и по списку сверять, что мы уже уложили, а что ещё нет.

— Спички! — говорил я.

— Есть! — откликалась Фантик.

— Тушенка!

— Есть! — отзывался Ванька. И тут же хлопал себя по лбу. — Тушенку берем, а про консервный нож забыли! Как же мы её откроем?

— Беги за консервным ножом, — приказывал я и, пока Ванька гонял за консервным ножом, мы с Фантиком продолжали проверять, нет ли других упущений.

В общем, мы возились до тех пор, пока взрослые не загнали нас по кроватям. Мы рухнули без сил — сборы в большой поход оказались делом очень утомительным. Уже когда мы засыпали, Ванька пробормотал:

— Ура! Завтра мы отплываем!

Да, завтра мы отплываем… блаженно подумал я. И уснул.

Глава вторая. Под парусом

Утром мы с Ванькой проснулись рано — практически одновременно подскочили в кроватях и обалдело поглядели друг на друга.

— Пора в путь! — сказал Ванька.

— Вот именно, — кивнул я. — Интересно, Фантик спит или нет?

И тут в нашу дверь раздался стук.

— Кто там? — крикнули мы.

— Это я, Фантик! Вы встаете?

— Да, конечно! Подожди секунду, мы сейчас выйдем.

Мы быстро оделись и вместе с Фантиком отправились на кухню. Странные существа родители — отпускают нас на сутки, поверив в нашу самостоятельность, но если б мы отказались завтракать, сказав, что позавтракаем на первом привале, нам бы ещё так выдали! Так что, делать нечего, надо было затратить полчаса на завтрак, хотя у нас ноги зудели поскорее отправиться в путь.

Отец уже встал, уже позавтракал и уже допивал кофе.

— Отправляешься к Трем Сестрам? — спросил я.

— Вот именно, — кивнул отец. — Поездка получится на целый день, так что вас провожу — и сам двинусь. Берите творог.

Мы набрали себе в тарелки деревенского творога из большой миски, стоявшей посреди стола, заправили сметаной — тоже от нашей островной молочницы, и принялись все это уплетать. Я ещё люблю заправлять творог клубничным вареньем и закусывать хлебом с медом, и Ванька тоже, а вот Фантик, к нашему удивлению, взяла ломоть ветчины из дикого кабана (кабанья ветчина у нас никогда не переводилась), порезала его на мелкие кубики, высыпала эти кубики в творог со сметаной и посолила, прежде чем перемешать.

— С каких это пор ты так ешь? — удивился Ванька.

— Прочла рецепт в энциклопедии для девочек, — ответила Фантик. Попробовала — и мне очень понравилось. Сюда бы ещё свежий помидор и горстку зелени, но ведь осенью всего этого не найдешь.

— Хм… — Ванька заинтересовался. — Надо попробовать. Все, я пошел одеваться.

— Ты же одет! — удивилась Фантик.

— Нет, — мой братец серьезно покачал головой. — Я должен надеть свои доспехи, иначе какое же это плавание.

А тут и родители Фантика подошли. Когда мы позавтракали, а Ванька облачился в свою амуницию, от шлема до наколенников, прицепив меч к поясу и повесив за спину щит, лук и колчан со стрелами, взрослые все вместе отправились провожать нас на берег, отец и дядя Сережа ещё помогли нам при этом перенести в лодку спальные мешки и палатку.

— Ничего не забыли? — спросил отец, когда мы стояли на нашем огромном резном крыльце.

Мы подумали секунду и почти хором ответили:

— Вроде, ничего.

Тут раздался звонкий стрекот — это наша сорока, Брюс, приветствовал нас из-под самой крыши. Он косил на нас своим нахальным и смышленым глазом и с явным самодовольством демонстрировал свой ослепительно красивый наряд белые бока и манишку, синюю, с радужным отливом, спину, зеленый хвост. Покрасовавшись, он опять стал устраиваться поглубже под самым коньком крыши.

— Странно, — отец покачал головой. — Есть такая народная примета: «Сорока лезет под стреху — к бурану». Но бураном и не пахнет… — он поглядел на яркое солнце — немыслимо ласковое и теплое для тридцать первого октября, на все ещё зеленую траву, потом перевел взгляд на градусник, висевший у входной двери. — Плюс девятнадцать. Я уж такого октября и не упомню! Ни облачка, ни единого намека на перемену погоды… И все-таки…