Энид Блайтон - Тайна старой крепости Страница 31

Громкие голоса незнакомых людей взбудоражили медведей. Они раздраженно зарычали и принялись яростно кидаться на прутья клетки. Тони подошел к солдатам и сказал:

– Будьте осторожны! Не подходите к зверям слишком близко. Они опасны. Только вчера мы хлебнули с ними горя. Они вырвались из клетки. Видите вон там место, которое пришлось срочно чинить. Этому мальчику, помощнику дрессировщика, с большим трудом удалось водворить их на место.

Филипп, правда, не понимал, о чем говорил Тони, но, естественно, догадывался. Чтобы не пришлось отвечать на вопросы, он юркнул в клетку, всем своим видом показывая окружающим, что он с трудом успокаивает разбушевавшихся животных. Солдаты наблюдали с почтительного расстояния, как они ластятся к мальчику. Удовлетворенный офицер двинулся дальше. Он убедился, что мальчик, очевидно, в самом деле помощник дрессировщика, как ему и было сказано.

Филипп снова забрался на козлы. Тони с ухмылкой подмигнул ему.

– Хорошо! Оставайся там, наверху.

Солдаты медленно подошли к следующей повозке, возле которой толпилась группа циркачей. Среди них находились и Дина с Люси. Обняв их за плечи, Педро вместе с остальными наблюдал за шимпанзе, которых, пользуясь остановкой, мадам Фифи вывела на прогулку.

Офицер, не обращая никакого внимания на девочек, подозрительно уставился на Педро. Может быть, это один из разыскиваемых мальчишек? Он кивком подозвал его к себе. Не отпуская от себя девочек, Педро с улыбкой подошел к нему.

Офицер спросил о чем – то его по-гессиански. Тот спокойно ответил и кивнул в сторону вагончика Ма. Он объяснил офицеру, что путешествует вместе со своей матерью и маленькой родственницей, Марией.

– А кто эти девочки? – спросил офицер.

– Они приехали вместе с парнем, ухаживающим за медведями. Ребята родом из Квасселонии и почти не говорят по-гессиански, правда, немного понимают по-французски.

Услышав слово «Квасселония», Дина сразу поняла, о чем Педро говорил офицеру. Вслед за этим она выдала целый поток совершенно непонятных слов. Свою речь она сопроводила экспансивной жестикуляцией и самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна. Люси тоже улыбалась и время от времени утвердительно кивала головой.

– Ладно, ладно, – сказал офицер. – Я не понял ни единого слова. Что она сказала?

Педро с готовностью объяснил, что Дина восхищена его выправкой и находит, что гессианские офицеры гораздо привлекательнее квасселонских. Офицер польщено улыбнулся. Он вежливо отдал честь и двинулся дальше. Эти девочки определенно не англичанки. Интересно, где находится эта Квасселония? Ему никогда не приходилось слышать о такой стране. Откуда только не берутся эти бродяги – циркачи!

Теперь подошла очередь повозки Ма. На ее козлах с Кики на плече восседал сонный Джек.

– Кики, ни слова! – увидев приближающихся солдат, – сказал он. – Никто не должен знать, что ты говоришь по-английски. Вот всякие шумы и звуки можешь выдавать, сколько твоей душе угодно.

Кики отлично понял все, что сказал Джек. Он вздыбил свой хохолок и громко откашлялся. На него с удивлением уставились солдаты.

– Пауке, – сказал Джек и пригладил Кики перья. – Пауке, арка пауке. – В переводе с гессианского это означало «умный попугай». Джек много раз слышал эти слова из уст восхищенной публики во время триумфальных выступлений Кики.

Кики оглушительно икнул. Солдаты хихикнули. Он угостил их кудахтаньем курицы – несушки. Они заржали. Кики разошелся вовсю. Он был счастлив представившейся возможности в очередной раз продемонстрировать свои таланты. Наклонив голову, он исподлобья бросил на солдат плутоватый взгляд и, включив максимальную громкость, изобразил вой пикирующего самолета. Солдаты перепугались и подались назад. На это Кики расхохотался так заразительно, что солдат охватила форменная истерика: визжа и плача, они дохохотались до того, что едва держались на ногах от изнеможения.

Развлечение было прервано резким голосом офицера:

– Не тратьте времени на этого мальчишку. Ясно же, что он из цирка и выступает с дрессированным попугаем. Обыщите повозку!

Джек уже довольно знал по-гессиански, чтобы разобрать, что сказал офицер. Он понял, что его, Филиппа, да и девочек ни в чем не подозревают. Стало быть, остался один Густавчик. Хватит ли у него выдержки и благоразумия, чтобы правдоподобно сыграть свою роль?

Два солдата поднялись в вагончик.

– Кто это? – спросил один, указывая на сидящего возле Ма Густавчика. – Как ее звать?

МАГАЗИН НА КОЛЕСАХ

Густавчик робко взглянул на солдат и, словно смертельно испугавшись их, спрятал лицо в юбках Ма.

– Ну, ну! – Ма успокаивающе погладила его по голове. – Они тебя не съедят, Мария. Давай, сядь как следует и отвечай на вопросы этих господ. – Потом повернулась к солдатам: – Вы уж ее, господа, извините. Она ужасно конфузится перед чужими. Давай, детка, покажи – ка господам свою работу.

Не поднимая головы, Густавчик протянул солдатам рукоделие. Джек, через окошко наблюдавший за спектаклем, был просто поражен, с каким искусством он разыгрывал роль робкой девочки. Умница Ма, сообразила дать ему свое рукоделие! Джек видел, что она каждый вечер что – то вышивает.

Ма продолжала болтать, не переставая.

– Мария – моя любимая внучка. Такая хорошенькая и такая воспитанная. Ну, скажи же что-нибудь, Мария! Поздоровайся с господами!

– Не могу, – прошелестел Густавчик и снова спрятал голову в юбках у Ма.

– Не мучайте малышку, – сказа один из солдат. – У меня дома точно такая же скромница. И, по-моему, так пусть лучше девчонка будет скромной, чем чересчур нахальной. Какие у нее чудесные волосы! Сударыня, вы можете гордиться такой внучкой.

– А как она шьет! – Ма погладила Густавчика по волосам. – Ну же, Мария, не прячь от господ свою милую мордочку.

– Нам пора, – сказал солдат. – Вот возьмите, купите малышке что-нибудь вкусненькое. – Он бросил Ма монету, которую та ловко поймала и тотчас спрятала в карман.

Джек с облегчением вздохнул, увидев, что солдаты уходят. Он сунул голову в вагончик.

– Густавчик, ты был великолепен! Ты прирожденный артист! Так сыграть робкую затюканную девочку может только гениальный актер.

Густавчик со смехом поднял голову. Его глаза искрились.

– Ма подсказала мне, что нужно делать. Не показывать лица и прятать голову у нее под фартуком.

– Потрясающе! – Джек восхищенно улыбнулся Ма. – В самом деле, Густавчик, тебя было невозможно узнать. Никогда не думал, что у тебя такие актерские способности.

– Я с удовольствием участвовал в разных спектаклях. Правда, не в женских ролях. В этой роли я чувствую себя как – то глупо. Но идея была отличная. Ну что теперь – все позади?

– Думаю, да. – Джек посмотрел, что делают солдаты. – Они возвращаются к машинам. Садятся. Первая машина отъезжает. Остальные тоже. Фу! Я прямо вспотел от страха, когда они появились здесь.

Как только военные машины умчались, Филипп соскочил с козел и, сияя от радости, бросился к друзьям. Все столпились возле вагончика Ма, и Джек подробно изложил подробности великолепного выступления Густавчика.

Густавчик прямо – таки светился от гордости. Он наслаждался всеобщим восхищением. В конце концов, его не так уж часто хвалили. Однако взглянув в зеркало, висящее в покоях Ма, и узрев нем свое отражение, он снова помрачнел.

– Не нравится мне эта физиономия! – воскликнул он, с ненавистью глядя на девчонку с бантиками в волосах. – Верните мне мою одежду.

– Нет, нет, рано, – торопливо сказал Джек. – Тебя могут узнать. Придется тебе побыть девочкой до тех пор, пока мы не доставим тебя в безопасное место. Побудь еще немножко на сцене, Густавчик. У тебя это фантастически получается.

Караван снова пришел в движение. Возбуждение, только что владевшее всеми, быстро улеглось, и циркачи постепенно погрузились в молчание. Они устали от свалившихся на них переживаний. Предыдущей ночью никто не выспался. Около шести сделали привал, немного поели и снова тронулись в путь.

Они оказались в пустынной местности. Дорога была плохой, и караван продвигался вперед очень медленно. Но это никого не заботило. Циркачи никогда никуда не спешили. Единственным исключением из этого правила было время перед самым началом представления: вот тогда все носились, как сумасшедшие, сталкиваясь друг с другом и сметая все на своем пути.

Когда стемнело, они остановились на ночлег в тихой долине. Все спали долго и крепко, вознаграждая себя за невзгоды предыдущей ночи. На следующее утро путешествие было продолжено. Караван медленно пылил по проселочной дороге, и никто толком не знал, куда они направляются. Вдруг босс заметил, что они едут не по той дороге. Пришлось поворачивать и ехать обратно. Вблизи дороги им за все время не встретилось ни единой жилой постройки. Да и сами люди встречались нечасто.