Мария Некрасова - Толстый – повелитель огня Страница 31

Сашка складывал учебники в стопку и мысленно передавал привет Вуколовой. Она, конечно, не виновата, что отличница. Еще меньше она виновата, что ее уважает Сашкина бабушка. Она совсем не виновата в том, что бабушка последние дни названивала ей каждый вечер с энтузиазмом влюбленного первоклассника, чтобы взять домашние задания. Но все равно, граждане, есть в этом что-то от предательства!

Бабушка, между прочим, предупредила Сашку еще перед отъездом: «Буду звонить Люде, узнавать, что вам задали. В воскресенье учебники привезу». Но Тонкий не принял ее слова всерьез. Бабушка ведь не наивный божий одуванчик: она прекрасно знает, что Тонкий с Вуколовой списывается по «аське» гораздо чаще, чем созванивается с домом. Неужели он сам задания не возьмет?

«Лучше я сама», – строго ответила на это бабушка, и тогда Сашка понял две вещи:

а) в таких ответственных делах, как учеба, бабушка ему не доверяет;

б) Сашка, конечно, хороший, но во всем, что касается уроков, бабушка считает Вуколову более компетентной.

Впрочем, еще можно попытаться отстоять свое право на независимость:

– Ба, я все это знаю и половину сделал уже, – соврал Тонкий. – Мы с Людкой каждый вечер по «аське» списываемся!

– Значит, сделаешь теперь вторую половину, – не моргнув, ответила бабушка.

– Ну зачем ты это все тащила! У меня все есть в электронном виде!

– Бумага надежнее, – парировала бабушка.

– Но…

– Работай. Тебе скоро в школу.

Тонкий только вздохнул и поправил в руках стопку книг: трудно спорить с профессором!

Верный крыс между тем не терял времени даром. Увидев такую гору хрустящей вкусной бумаги (ну и пусть все в твердой обложке, кого это останавливало?!), он лихо съехал с Сашкиного плеча, опустился на стопку учебников, схватил уголок «Истории» и самонадеянно попытался утянуть книгу вниз, на землю.

Непонятно, откуда такая прыть у верного крыса: вокруг платформа, ни кровати, ни шкафа, ни одного места, где Толстый обычно прячет свои заначки. Тонкий цыкнул для приличия: «Нельзя», взял верного крыса поперек туловища и хотел уже посадить на плечо, но кое-что заметил…

Мягкая когда-то шерсть стала жесткой и короткой. Кололась, как дедушкина щетина, и выглядела такой же несвежей и пожелтевшей.

Тонкий повертел верного крыса перед глазами. Шерсть-то опалена…

– Саша, что у тебя с крысой? – бабушка заметила и тоже принялась разглядывать Толстого.

– Где? – включилась тетя Лена.

Сашка тоже хорош: весь день с Толстым ходил – и не заметил! Правда, верный крыс большую часть времени просидел на его плече. У человека все-таки не такое замечательное боковое зрение, чтобы разглядеть шерстинки наплечной крысы. Но бабушка, Витек…

Витек осторожно взял Толстого у Сашки и повертел в руках:

– Ожоги, и сильные. Вон лапы, смотри, в волдырях все!

То ли Витек слишком крепко его сжал, то ли Толстый просто понял, что на его боевые раны, наконец, обратили внимание, но в Витькиных руках он поднял такой визг, что отъезжающие начали нервно оборачиваться и отходить на всякий случай в сторонку. Кто-то проворчал: «Мучают хомячка», и Тонкому стало совсем стыдно. Он взял у Витьки Толстого (тот немедленно замолчал) и увидел, что полдня таскал с собой больное животное. Выглядел Толстый действительно неважно: его шерсть и усы были опалены, голый хвост и лапы покраснели от ожогов.

– У вас тут ветеринарная клиника есть? – спросил он Витька.

Тот покачал головой:

– Поезжай с бабушкой. Ближайшая клиника в Москве, так что надо ехать…

Подошла электричка, шикнула, и выяснять координаты клиники стало некогда. Тонкий бросил Витьку: «Пока!» и, сжимая одной рукой крыса, другой утягивая за собой бабушку, запрыгнул в электричку.

Тетя Лена зашла последней, она, кажется, тоже успела дать Витьку наставление и (Тонкий мог поклясться, что видел!) пару учебников.

– А билет-то мы тебе не взяли! – некстати напомнила бабушка, когда они уже уютно уселись у окна и разглядывали проносившиеся мимо окон деревья.

Самое противное, что это была та правда, слышать которую вредно для настроения. Билет – не великая проблема, но Сашка ведь собирался не в Москву к врачу, а на платформу, провожать бабушку. Ни денег, ни документов он с собой, понятно, не взял…

– Домой надо будет зайти, – буркнул Сашка, обшаривая на всякий случай карманы: горсть обрывков фотографий и одинокий огрызок.

Но бабушка, похоже, решила окончательно испортить внуку настроение:

– У меня осталось двадцать рублей и проездной на метро. Билет я тебе еще смогу купить, а вот штраф…

Сердобольная тетя Лена тоже полезла в сумку, видимо, надеясь успокоить Тонкого. Но и ее ждало разочарование:

– У меня – десять. Вроде никуда не ходили, ничего такого не покупали… Ладно, не важно! – она осеклась, увидев нехороший Сашкин взгляд. – Не думай о плохом: сейчас заедешь домой, возьмешь денег, пойдешь в клинику. Вылечат там твою мышку…

Бабушка автоматически кивала, не переставая подозрительно коситься на дверь тамбура. Косилась-косилась, а через пару секунд не как профессор, а как заправская хулиганка, схватила Тонкого за шею и стала толкать его куда-то вниз:

– Лезь под лавку, быстро! – зашипела она, но было поздно.

Над самым ухом предательски щелкнул компостер, и Тонкий понял, что он попал.

– Ваши билетики!

Бабушка с тетей Леной опять полезли в сумки, старательно заслоняя собой Тонкого. Санек озабоченно разглядывал верного крыса, делая вид, что происходящее нисколько его не касается.

Билеты проверяли девушка с красивыми черными кудряшками и женщина лет под сорок с некрасивой золотой коронкой на переднем зубе. От таких всегда можно ждать неприятностей. «Лучше бы уж парень», – подумал Тонкий, косясь на обеих контролерш.

Хуже всего, что та, с коронкой, тоже на него косилась. Долго-долго, пока компостировала билеты бабушки и тети Лены, она буквально не сводила с него глаз. Тетка щелкнула второй раз компостером и выдала:

– А мальчик не знает, что на электричку нужен билет? Он дурак или маленький? И в каком он тогда классе? Точно, что в первом! В «А»? В «Б»?

– Це! – огрызнулся Тонкий. – Если все так, как вы утверждаете, то мне шесть лет, и я не обязан покупать билеты.

– Огрызается! – повернулась контролерша к молодой напарнице. – Ты видала, а?

– Простите нас, – вступилась бабушка. – Он только у платформы понял, что должен с нами ехать, когда электричка подошла. У меня осталось двадцать рублей. Больше одной остановки мы не проехали, так что…

– И не проедете, – резонно ответила контролерша. – Будете до утра у меня в КПЗ сидеть! За хамство с вас – сто рублей.

Нет: «По шее бы тебе, а не сто рублей». Тонкий, конечно, так не подумал. Не в первом же он классе, знает, что женщин бить нельзя, даже таких.

– У него крыса заболела, – тетя Лена решила надавить на жалость. – Он заметил только у платформы. Не высаживайте нас, пожалуйста, здесь всего-то полчаса езды…

– Москвичи, значит! – обрадовалась контролерша. – Да еще с животным! – она ткнула в Толстого нечистый палец с облезшим красным лаком. – Двести рублей.

– Да нету у нас, говорю же! – бабушка, похоже, теряла терпение. – Он вышел на платформу провожать нас и не захватил ни денег, ни документов. На платформе мы увидели, что животное нуждается в ветеринарной помощи…

– Без документов! – не унималась контролерша. – Больное животное! Вы знаете, чем это грозит?!

– Он не заразный, у него ожоги, – вставил свое слово Тонкий, и зря.

– А меня это не волнует! – беззаботно ответила контролерша. – Вы нарушаете закон! Животное должно быть в специальном контейнере, с билетом и справкой от ветеринара! За нарушение с вас…

– Как она мне надоела! – подумала вслух бабушка. И контролерша возликовала:

– Надоела, значит?! А без билета, без документов, с больным животным вам ездить не надоело?

– Ну войдите в наше положение! – воззвала к порядку тетя Лена. – Животному нужна помощь, а в Горбунке клиник нет. Денег у нас тоже нет, по крайней мере, таких, сколько требуете вы.

– Вот как?

– Вообще, – продолжала тетя Лена, – сумма штрафа – это цена билета за каждую станцию. Такую мы осилим, пожалуй…

– Ты мне не указывай насчет суммы штрафа! – контролерша угрожающе щелкнула компостером. – У себя в Москве заразу вози бесплатно, а здесь…

– Мы все поняли, сейчас сойдем. – Бабушка подалась было к выходу, но контролерша преградила ей путь:

– Только со мной! И только до отделения!

– Пожалуйста, – согласился Тонкий. В отделении, может, нормальные люди сидят.

Контролерша помоложе, молчавшая до поры, наклонилась над Толстым:

– Что с ним?

– Где-то гулял два дня, а вернулся весь обожженный, – поделился с ней своим горем Тонкий и продемонстрировал пострадавшего.

Девушка сочувственно оглядела верного крыса.

– Стрептоцидом попробуй присыпать. Или календулой смажь… Я не знаю, мои так не обжигались, – она подмигнула Сашке. – Тоже любят лазить везде и теряться.