Кирилл Кащеев - Актеры на мушке Страница 34

– Кто едет? – замороченно спросила я, замирая с одной ногой в штанине.

– Смерть наша, – тоскливо откликнулась Витка, и я поняла, что она тоже не верит обещаниям «незаметного».

Катька тихонько всхлипнула.

Из-за прорезиненных стенок слышался торопливый шум: шуршали колеса, гневно и нетерпеливо вякал клаксон, по сцене протопотали шаги…

– Сейчас охрана с последней проверкой явится… Прекрати реветь – пристрелю! – нагибаясь к самому уху Катьки, прохрипел «незаметный». – Скажите детям что-нибудь, быстро! – бросил он Душке.

– Что я им скажу? – пролепетала та, но «незаметный» лишь полоснул бешеным взглядом… – Дети! – Голос Душки пустил отчаянного «петуха», режиссерша глухо закашлялась, на глазах у нее выступили слезы. От кашля. Или от ужаса. – Дети… – повторила она. – П-продолжаем игру! С-сюда зайдут люди… Они… Они не должны ничего заподозрить!

Взгляд «незаметного» стал еще страшнее…

– Сохраняем спокойствие! Ничего не делаем… Слушаемся… Вы же не убьете наших малышей? – оборачиваясь к «незаметному», совсем тихо, так, чтоб слышал только он, спросила Душка. – Ведь не убьете?

– Они у вас такие милые… – обводя глазами старательно принимающих театральные позы мелких, ухмыльнулся «незаметный». – Трогательные… Их всем будет так жаль…

Почему-то после этих слов Душка успокоилась. Наверное, я ее переоценивала. Наверное, она все-таки идиотка.

– Ни звука! – прошептал «незаметный», прижимая Катьку к себе, как любящий дядюшка любимую племянницу. «Качок» аккуратно оттеснил к стене Микулишну и Душку, Тосю задвинули в уголок, на перевязанную голову Бореньки напялили широкополую шляпу с пером. Покровительственным жестом старшего брата «полупородный» водрузил лапищу мне на плечо. Меня передернуло. «Незаметный» оглядел мизансцену и коротко кивнул. Автомата у него в руках уже не было. И нигде не было, словно он его проглотил.

В распахнувшийся проем ввалились четверо – два черных, как ночь, негра в таких же черных деловых костюмах. Только белые рубашки выделяются яркими пятнами. И еще чиновник из мэрии. И спонсор Константин Дмитриевич.

– Вот это и есть наши артисты! – прогудел он, широким жестом обводя нас. – Так сказать, юные гении! Победители конкурсов, лауреаты международных премий… – Спонсор говорил и улыбался, и весь он был такой сияющий, радушный… Только глаза выдавали – напряженные, полные глухого, нервного ожидания и… страха. Да еще уголок рта иногда подергивался, словно кривился в злой усмешке.

Впрочем, черная парочка его не слушала. Быстро и сноровисто они обошли гримерку, не обращая внимания ни на торопливо застегивающую ширинку меня, ни на прикрывшуюся кофточкой Аньку, поворошили костюмы и цепкими неприязненными взглядами уставились на наших охранников. Лицо у «полупородного» нервно дрогнуло. Вот сейчас… Я почувствовала, что надежда действительно может вспыхнуть в душе – маленький теплый огонечек, на миг изгнавший ворочающуюся в желудке мучительную тупую боль… Лапа на моем плече предостерегающе сжалась…

– Как видите, мои люди постоянно здесь! Проверенные люди – вы же их и проверяли! – указывая по очереди на «незаметного», «полупородного» и «качка», вмешался Константин Дмитриевич. – За всем тут присматривают, так что никого чужого…

Проверяли? А как же разговоры: «Нас полиция семи стран ищет», «Нам плевать на свидетелей…»

– Так, а кто крымские цветы королю подносить будет? – не дослушав спонсора, вдруг спросил чиновник из мэрии.

Второй раз про цветы поминают. Ну, нас это не касает…

«Незаметный» вдруг подхватил Катьку под мышки и водрузил перед чернокожими охранниками.

– Вот! – сказал Константин Дмитриевич, нервно дергая шеей, словно воротник рубашки не давал ему дышать. – Такая вот миленькая маленькая белая девочка… То есть просто девочка… Любого цвета… Совершенно безобидная!

«Незаметный» скосил на него глаза, и спонсор умолк.

Один из чернокожих что-то сказал.

– Он спрашивает, где цветы? – перевел чиновник из мэрии.

– Так сейчас корзину принесут! – заверил спонсор.

Из-за прорезиненных стен раздался шум, приветственные крики, перепуганно бухнул барабан, взвизгнула труба, но уже через секунду вызванный мэрией оркестр сладился и заиграл приветственный марш.

– Приехали! – страшным шепотом выдохнул спонсор.

Чернокожие еще раз окинули внимательным взглядом нашу гримерку с клеенчатыми стенками… потом дружно повернулись и один за другим исчезли в проходе.

– Корзину сперва на проверку! – приподнимая клеенчатый полог, бросил чиновник из мэрии.

– Так конечно же! Что ж мы, не понимаем… – радостно заверил его спонсор.

Недослушав, что там спонсор понимает, а что – нет, чиновник нырнул под откинутый полог.

Метнувшийся следом «качок» замер у прохода… Автомат уже снова был у него в руке – точно он его из воздуха вынул!

– Какие… какие еще цветы? – Душка набрала полную грудь воздуха, словно вместе с пахнущим нагретой на солнце клеенкой воздухом втягивала в себя храбрость. – Вы мне ни про какие цветы не говорили! При чем тут Катя?

– Ну а чего там говорить! – небрежно пожал плечами «незаметный». Слишком небрежно.

Я актриса, я вижу! Плохо играет, плохо, переигрывает!

– Как спектакль к финалу покатит, под заключительную песенку девчонка поднимется на помост… – «Незаметный» кивнул куда-то за клеенчатые стены и пояснил: – Видели, там перед сценой специальный помост вроде ложи соорудили для высоких гостей, ну и мэра тоже… И вручит королю корзинку крымских полевых цветов! Может, даже сфотографируется, будет ей память… – И «незаметный» расплылся в улыбочке.

Все! Топор! В смысле играет, как топор, таких «топоров» даже в самодеятельности завода тяжелого металлопроката не встретишь!

– Эй, свои! – негромко позвали из-за клеенчатого полога, и внутрь просунулась корзина, доверху наполненная цветами.

– Проверяли? – негромко спросил «незаметный» у невидимого собеседника.

– Еще бы! – откликнулся тот. – Все лютики переворошили!

– Ничего… – влез «полупородный». – Сейчас мы того… уложим! – и мелко захихикал, словно невесть как смешно пошутил.

«Незаметный» кинул на него зверский взгляд и, выхватив корзину, поволок ее в сторонку, устроился у клеенчатой стенки. Сидел он к нам спиной, как следует не разглядишь, но я видела: он вытряхнул цветы и принялся укладывать что-то на дно корзины. Я невольно шагнула к нему…

– Ку-уда? – снова хватая меня за плечо, поинтересовался «полупородный». И ухмыльнулся. – Любопытно, да? Ну ничего, удовлетворишь ты свое любопытство. Вот это я тебе на сто процентов обещаю! – Не отпуская моего плеча, он нагнулся ко мне, обдавая неприятным запахом изо рта, и прошипел: – Жалко, что нам пообщаться не придется! Ни с тобой, ни с режиссершей твоей придурочной… – Он мельком глянул в сторону Душки. – Уж я бы из вас выколотил, куда вы бабки дели! – Он сильно толкнул меня. Клеенка под моей спиной прогнулась.

– Чего он хотел? – испуганно спросила Душка-Череп.

– Ничего… Ничего… – прошептала я.

Тем временем «незаметный» закончил возиться с корзиной… и принялся утыкивать цветами то, что спрятал на дне.

– Вот! – Он повернулся к нам и торжественно водрузил корзину перед Катькой. – Ее королю и отдашь!

Катька беспомощно посмотрела на Душку.

– Ну, ты же хотела роль… – так же беспомощно пролепетала та в ответ.

А я, не отрываясь, глядела, как «незаметный» прячет в карман коробочку – плоскую коробочку… с одной-единственной кнопкой.

Я посмотрела на корзину. На татарские костюмы «незаметного» и его подельников. Все было предельно ясно. И от этой ясности мне хотелось выть и биться о клеенчатые стены, пока те не лопнут и не выпустят меня на волю!

Они не станут стрелять в короля. Просто маленькая безобидная девочка поднесет Его Величеству корзину цветов… а «незаметный» нажмет кнопку. И спрятанная под цветами бомба разнесет всех: короля, принцев, мэра с женой, охранников… И Катьку!

Наверняка для журналистов уже заготовлено что-то вроде «русская шахидка»… Разъяренная убийством гостя и единоверца, татарская община бросится на местных русских… Ну а вдруг не бросится? Другого фанатика-заводилы на место Эннанова дедушки не найдется! Но и на этот случай страховка есть – татарские экстремисты… Я поглядела на переодетых «незаметного» и компанию – кто там различит, что никакие они не татары? Татарские экстремисты, желая отомстить за погибших, перебьют детский театр. И если не удастся раскочегарить татар – озвереют русские!

Я не знала точно – планировалась ли наша смерть с самого начала или ее придумали только что, когда Эннанов дед вышел из строя. Но я знала точно: мы все умрем! От взрыва или от автоматных очередей. Катька, Душка, Анька, Назарчик… Витка с Лешкой… Эннан. Я.

У нас нет ни единого шанса!