Анна Кальма - Дети горчичного рая Страница 38

– Гм… боярышник? – промычал Уорвик. – В самом деле?

– В такое время не об уроках думать, а о том, чтобы побегать на воле с хорошенькой подружкой, – сказал, приосанясь, Тернер. – Нет, не краснейте, мисс Вендикс, – обратился он к учительнице, – ведь я говорю о самой идеальной, чистой дружбе.

Мисс Вендикс стыдливо хихикнула.

– Однако и шалун же этот Тернер! – промямлил Уорвик. – Вы только посмотрите на него: он и сейчас готов носиться по полям, как дикий конь.

Все обернулись к морской свинке – Тернеру, – которая слегка похрюкивала, довольная общим вниманием.

– А вы, Парк, конечно, с первыми теплыми днями умчитесь в Беркли, на матч университета? – спросил Сфикси директора банка.

– Ну конечно, Боб! – весело отвечал тот. – Надо же поддержать своих. Я кончил в один год с великим вратарем Хелтоном и теперь ежегодно бываю на стадионе, когда играют наши университетские футболисты.

– Счастливый человек! – фыркнул Сфикси. – Мне бы ваши заботы! Думать о том, кто сколько мячей забил в ворота противника, когда в мире может начаться такой международный матч, что всем нам не поздоровится!

– О, Сфикси сел на своего конька! Теперь держись! – комически ужаснулся доктор Рендаль.

– Я с вами не говорю, док! – мгновенно вспылил Сфикси. – Все знают, что вы и ваша жена посылали продукты и давали деньги испанским беженцам, выступали на каком-то митинге в защиту мира… Вы думаете, нам это неизвестно? Ваши воззрения, док, могут причинить вам неприятности, пора вам их пересмотреть!

– Может, и пора, но я их действительно еще не пересматривал, – невозмутимо отвечал доктор Рендаль. – Что же касается продуктов и денег, то я их правда посылал и не собирался это скрывать. И в защиту мира я тоже говорил.

– Берегитесь, док, так недолго скатиться и до измены! – бушевал Сфикси.

– Ну, ну, все верно, Сфикси. Все совершенно правильно, и вы абсолютно правы, – поспешил согласиться с судьей Парк Бийл. – Только зачем же так горячиться? Что-то я не видел в вас такой горячности на прошлой партии в гольф.

– Вам всё шутки, – проворчал Сфикси, – а я знаю: мы живем на вулкане. Даже в Стон-Пойнте коммунисты тоже собираются выступать. И здесь работает агентура красных…

– Что такое? Что вы говорите? – раздались со всех сторон встревоженные голоса. – У нас в Стон-Пойнте?..

– А вот спросите у него, – показал Сфикси на редактора «Стон-пойнтовских новостей», – пускай он вам расскажет.

– В самом деле, Уорвик, в чем дело? – Все с тревогой взглянули на меланхолического джентльмена.

Тот пошевелился в кресле и отхлебнул глоток содовой.

– Ничего особенного, леди и джентльмены, – протянул он. – Действительно, я бы сказал, настроение у части населения довольно кислое. На Восточной окраине митингуют, на заводах митингуют, негры тоже начали митинговать… Конечно, послевоенное, так сказать, разочарование…

– Вы им расскажите о коммунистах, о местных агитаторах, о том, что в Горчичном Раю – целый осиный рой, – буркнул Сфикси. – Они думают о матчах, эти маменькины сынки, когда в городе полным-полно красных!

– Вы преувеличиваете, Боб, – зевнул редактор. – Конечно, есть несколько агитаторов – белых и негров, – которые шляются и смущают рабочих; есть этот крикун Цезарь Бронкс, за которого мы скоро возьмемся, есть, наконец, рабочие-славяне, которые тянутся на родину… Но все это еще далеко от настоящей опасности… И, кроме того, мы уже принимаем некоторые меры, – добавил он успокоительно.

Мак-Магон поднялся и многозначительно кашлянул. До сих пор он держался в тени и только внимательно прислушивался к тому, что говорили попечители. Однако сейчас настал удобный момент: директор ни в коем случае не желал его упускать.

– Попрошу на несколько минут вашего внимания, джентльмены, – начал он. – Я хочу сказать, что и здесь, в школе, на маленькой, так сказать, площадке, происходят тоже некоторые события и чувствуются настроения, подобные тем, о которых только что поведал нам мистер Уорвик – наш уважаемый редактор и попечитель.

Присутствующие с любопытством посмотрели на директора.

– Так выкладывайте, что там у вас случилось, Мак, – сказал директор банка.

– Я все скажу вам, джентльмены, но только когда явится наш уважаемый председатель, – заявил Мак-Магон.

Весь вид директора школы, его таинственность, его многозначительное покашливанье еще сильнее возбудили общее любопытство.

Впрочем, присутствующим не пришлось долго ждать: Хомер, выглядывавший в окно и карауливший прибытие Милларда, объявил торжественно, что машина председателя у подъезда.

В этот день Большой Босс выглядел особенно парадно. Его щеки были краснее обыкновенного и лоснились; сквозь коротко остриженные волосы просвечивала такая же красная кожа головы; жемчужно-серая пара крепко облегала его сухощавую фигуру с выгнутой по-военному грудью. Да и весь Босс напоминал надраенное до блеска военное судно.

Он сбросил пальто и шляпу на руки подоспевшему Хомеру, коротко поклонился присутствующим и занял председательское место за столом.

– Прошу извинения за опоздание, – сказал он, быстро взглянув на часы. – Меня вызывал Чикаго.

Дыхание гигантского бизнеса, громадных операций с акциями, кораблями и грузами как бы пронеслось по комнате, и каждый присутствующий, вообразив масштабы этих дел, невольно преклонился перед Большим Боссом.

А Босс, уловив это, бросил как бы невзначай:

– Начнем, Мак-Магон, потому что времени у меня в обрез: через два часа я должен вылететь на совещание алюминиевого треста.

– Слушаю, сэр, – поклонился директор. – Итак, леди и джентльмены, первым вопросом у нас стоит обсуждение программы праздника. Мы разослали всем вам еще на прошлой неделе предполагаемую программу, которая выработана при участии мисс Вендикс.

Босс кивнул:

– Помню. Программа эта известна всем присутствующим? Да? Должен сказать вам, джентльмены, что в этом году я считаю подобный праздник особенно желательным. Надо, чтобы люди немного развлеклись, отдохнули, чтобы они не тратили все свое время на бесполезные и даже, я сказал бы, вредные собрания, какие-то митинги – словом, на всю эту возню, которая стала у нас такой распространенной за последнее время, Пускай лучше танцуют, смотрят фейерверки, катаются на каруселях… Вы согласны со мной? – Босс бегло оглядел присутствующих.

– Ну разумеется! Очень правильно! Отлично придумано! – раздались голоса.

– Гм… Дать ребенку пустую соску вместо молока – хорошо придумано, – пробормотал доктор Рендаль.

– Вы что-то сказали, док?.. – прищурился Миллард. – Нет? Тогда я продолжаю. Итак, мы устраиваем традиционный праздник в городском саду с бесплатным буфетом для народа, с двумя оркестрами, которые нам дает мэр города, с обычным парадом и выступлениями школьников. На этот раз, чтобы напомнить американскому народу его славное прошлое и освежить в нем чувство патриотизма, мисс Вендикс, – он слегка поклонился в сторону учительницы, – мисс Вендикс придумала устроить шествие сорокадевятников…

– Очень хорошо! Превосходно! – закивали попечители.

Мисс Вендикс раскраснелась от удовольствия и гордости.

– Это будет Подлинная Красота и Высокая Идея, соединенные вместе, – сказала она, едва дыша от волнения перед таким ответственным собранием,

– Хорошо, хорошо! – поспешно прервал ее Босс, боясь, что разговор о Красоте с большой буквы может затянуться надолго. – Я только не понял, мисс Вендикс, что вы подразумеваете под изменением состава выступающих? Это касается школьников?

Мисс Вендикс растерялась и что-то забормотала.

– Разрешите мне доложить собранию, сэр, – встал со своего места Хомер. – Дело в том, что за последнее время у нас в школе замечаются вредные настроения, и всему этому задают тон цветные ученики. Поэтому мы, педагоги, вместе с директором школы мистером Мак-Магоном решили, что лучше не выпускать цветных детей в праздничной программе. Они этого не заслужили. – И Хомер, эффектно разрубив рукой воздух, опустился в кресло.

Мистер Миллард повел глазами в сторону редактора Уорвика.

– Но почему же? – начал он как бы в нерешительности. – Почему так? Ведь я всегда был, так сказать, сторонником равенства… Вот и в газете об этом писали…

– Не беспокойтесь, сэр, – поднялся Мак-Магон, – все знают ваши прогрессивные воззрения и отдают им должное. Школа берет эту перемену в составе выступающих на себя.

– Ага, если школа берет на себя, то мы не можем возражать… Не правда ли, господа? – обратился Миллард к попечителям.

– Чем меньше черномазых будет торчать у нас на глазах, тем лучше, – сказал Сфикси. – Вот видите, что получается, когда их распускаешь! Даже в школе они устраивают бунты…

– Ох, Сфикси, вам бы жить на Юге! – сказал доктор. – Там вы могли бы себе позволить небольшое удовольствие – сжечь на костре какого-нибудь негра . Я чувствую, вам этого очень не хватает в жизни!