Валерий Роньшин - Охота за Красной Шапочкой Страница 4

— Распутаю, Геша, — пообещал Молодцов. — Не сомневайся.

— Да я не сомневаюсь, старик. Но хотелось бы побыстрей. Дней за шесть? — Генерал с надеждой смотрел на полковника.

— За шесть не смогу, — твердо ответил Суперопер.

Громов помрачнел:

— А за сколько сможешь?

— За пять, — весело ответил Молодцов.

Громов засмеялся:

— Столько лет тебя знаю, старик, а все не подрубаюсь, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно… Значит, я звоню губернатору и говорю, что через пять дней дело будет закрыто. То есть раскрыто.

— Звони, Геша, звони.

Лицо Громова засияло от радости, а рука потянулась к телефону.

— Вот только… — начал Суперопер. — Рука замерла.

— Что — только? — испуганно спросил генерал.

— Понимаешь, старик, я своих орлов в отпуск отправил. А мне толковый помощник потребуется.

Громов в раздумье наморщил лоб:

— Как раз толковых-то у меня сейчас и нет. Ожидается приезд английской королевы в Питер. Все лучшие силы брошены на обеспечение ее безопасности.

— Ну дай хоть бестолкового.

Это всегда пожалуйста. — Генерал нажал кнопку селектора: — Леночка, позови ко мне Кофейникова.

— Чайникова, Геннадий Егорыч, — поправила Леночка шефа.

— Ну да, Чайникова.

— Что еще за Кофейников-Чайников? — поинтересовался Молодцов.

— Сейчас увидишь.

Через минуту дверь открылась, и в кабинет вошел нескладный молодой человек с большими очками на маленьком курносом носу.

— Практикант Чайников по вашему приказанию прибыл! — отдав честь, доложил он.

— По уставу к пустой голове рука не прикладывается, — сурово сказал Громов. — Сколько раз тебе об этом говорить, Чайников?!

— Извините, забыл, — смущенно ответил молодой человек, краснея, как девушка.

— Иди сюда, — распорядился генерал.

Чайников пошел к столу, но по дороге споткнулся о край ковровой дорожки и грохнулся на пол.

«Мда», — подумал Суперопер.

Стоя посредине кабинета на четвереньках, Чайников беспомощно шарил вокруг себя руками в поисках очков, которые слетели у него с носа.

«Еще и слепой к тому же», — отметил про себя Молодцов.

Наконец Чайников нашел очки, нацепил их на нос и подошел к столу.

— Слушай приказ, — сказал генерал Громов. — С этой минуты ты поступаешь в распоряжение полковника Молодцова…

Челюсть у молодого человека поползла вниз, а брови вверх.

— Вы Григорий Евграфыч Молодцов?!. — смотрел он на Суперопера как завороженный. — Тот самый… знаменитый…

— Тот самый, тот самый, — ответил за друга Громов. — Не сомневайся.

— Ух ты, — по-мальчишески восхитился Чайников. — А мы вас в школе проходим. По «Истории современного сыска». Все ваши дела изучаем.

— Чайников учится в школе следственных работников, — пояснил генерал. — А к нам его на летнюю практику направили.

Молодцов вздохнул:

— Студент, значит. Пороха, конечно, не нюхал.

— Не нюхал, Григорий Евграфыч, — с готовностью подтвердил Чайников. — У меня нос все время заложен. Хронический насморк.

— Зачетка у тебя с собой? — спросил Громов.

— Да, вот она, — Чайников полез в карман за зачетной книжкой.

— Не доставай, — остановил его генерал. — В общем, так, парень, оценку по следственной практике тебе поставит Гриша… э-э… Григорий Евграфыч. Усек?

— Ага.

— Не «ага», Чайников, а «так точно».

— Ой, извините. Так точно! — опять приложил он руку к «пустой» голове. В этот момент снова зазвонил телефон. Громов взял трубку:

— Генерал Громов на проводе… Здравствуйте, господин губернатор… Нет, пока не обнаружили. Но вы можете больше не волноваться. За это дело берется полковник Молодцов… Да, знаменитый Суперопер. Через пять дней дело будет раскрыто. То есть закрыто… До свидания, господин губернатор. — Громов положил трубку. — Вроде отвязался. Спасибо тебе, Гриша.

— Пока еще не за что, Геша. — Молодцов поднялся с кресла. — Ладненько, я поехал на Бармалееву. Пошли, студент, — бросил он Чайникову.

И знаменитый Суперопер вместе с незнаменитым Чайниковым вышли из кабинета генерала Громова.

Глава IV НА МЕСТЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

Пружинистой походкой Молодцов пересек маленький дворик Управления внутренних дел и заскочил в свой видавший виды служебный «уазик».

— Не лови ворон, парень! — закричал он замешкавшемуся практиканту.

Чайников торопливо полез в кабину. Не успел он усесться на ободранное сиденье, как Суперопер, включив сирену с мигалкой, погнал «уазик» на сумасшедшей скорости, не глядя на светофоры и не обращая внимания на другие машины.

Практикант испуганно вжался в спинку сиденья. Ему еще не приходилось гонять на таких скоростях.

— Вы всегда так быстро ездите, Григорий Евграфыч?

— У тебя игрушка есть? — вместо ответа спросил Суперопер.

— Игрушка? — неуверенно повторил Чайников.

— Ну ствол, — пояснил Молодцов, но видя, что практикант все равно не врубается, добавил: — Пистолет, студент, пистолет…

— А, пистолет… Нет, Григорий Евграфыч. Практикантам не положено иметь оружие.

Суперопер вытащил из кармана «ПМ» и кинул его на колени Чайникову:

— Держи.

— А как же вы, Григорий Евграфыч?

— У меня еще одна пушка есть. — Молодцов оттянул борт куртки, показав практиканту плечевую кобуру, из которой торчала рукоятка пистолета.

Чайников с интересом вертел в руках пистолет, дуло которого было рябым от частого употребления.

— Это «Макаров»?

— Точно, приятель.

— Странно…

— Что — странно?

— Предохранителя почему-то нет.

— Особая модификация, — объяснил Суперопер. — Без предохранителя.

— А если случайно на курок нажмешь?

— А ты случайно не нажимай. Запомни на будущее, парень, — настоящему оперу предохранитель ни к чему. Мне эта игрушка несколько раз жизнь спасала лишь только потому, что я сразу начинал стрельбу, не валандаясь с предохранителем.

Практикант принялся с опаской запихивать пистолет в сумку.

— Куда кладешь, студент? — краем глаза заметил Молодцов. — У настоящего опера оружие всегда должно быть под рукой. Ясненько?

— Ясненько, Григорий Евграфыч, — Чайников послушно переложил пистолет из сумки в карман куртки.

А Суперопер, достав из своего кармана сотовый телефон, позвонил домой. Он сообщил Димке, что их поездка в Штаты откладывается. И в двух словах объяснил почему. Но слышимость была плохая и Молодцов-младший все понял через пень-колоду.

Практикант тем временем обнаружил у себя в сумке какой-то сверток. Он вынул его, развернул и приятно удивился.

— Ой, мама мне пирожков положила. Угощайтесь, Григорий Евграфыч!

— С чем пирожки-то?

— С повидлом, с мясом, с капустой…

— Ну дай один.

— А вам с чем?

— Да с чем попадется.

Чайников протянул Супроперу пирожок.

— Звать-то тебя как? — спросил Молодцов, откусив сразу полпирожка.

— Саша, — застенчиво представился практикант. — А можно — Шура. Как хотите называйте. Мама меня, к примеру, Зайчиком зовет.

Глаза Суперопера насмешливо блеснули: — Ты мне вот что скажи, Зайчик, на кой черт ты в угрозыск подался?

— Я и сам не знаю, — откровенно признался Чайников. — Надо было после школы куда-то поступить. Я хотел в Академию культуры, на эстрадное отделение. Да по конкурсу не прошел. А тут прочел объявление, что в школу следователей набор…

— Так ты, выходит, певец?

— Почему певец?

— Ну раз на эстрадное отделение поступал.

— Нет, я на пародиста хотел учиться. Я умею разными голосами разговаривать.

— А моим можешь?

— Конечно, могу.

— Скажи чего-нибудь.

— Не лови ворон, парень! — закричал Саша Чайников голосом Суперопера.

— Неужели я так орал? — усмехнулся Молодцов. — Ты уж извини меня, Шура.

— Ну что вы, Григорий Евграфыч, — смутился Чайников. Впереди показалась Бармалеева. Въезд на улицу был перекрыт милицейскими машинами. Не успел Суперопер открыть дверцу «уазика», как к машине подбежал командир спецподразделения «Молния».

— Майор Нахнюпа! Разрешите доложить обстановку, Григорий Евграфыч?!

— Докладывай, майор, — разрешил Суперопер, вылезая из кабины.

— Бойцы вверенного мне подразделения оцепили улицу. Никого не впускаем и не выпускаем. Проводится оперативно-розыскная операция. Пока безрезультатно. Ни киллера, ни оружия, из которого были произведены выстрелы, обнаружить не удалось.

— А может, киллер ушел, — иронично прищурился Молодцов. — Вместе с оружием. А, майор?

— Никак нет, Григорий Евграфыч. Мои ребята свое дело знают. У них не то что киллер — мышь не проскочит.

— А где потерпевшая?

— В глубоком шоке. Так испугалась — слова не может вымолвить.