Антон Иванов - Загадка школьного подвала Страница 4

Живешь, как на Везувии или Этне, — пожаловалась она. — Вот-вот превращусь в какую-нибудь Помпею.

В наше время запросто, — мрачным голосом подтвердил Темыч.

Ну жизнь, — продолжала сетовать сторожиха. — Хуже, чем в Штатах.

Естественно хуже, — вторил ей Темыч. — Там хоть и преступность, зато экономика устоявшаяся.

Экономику нам сегодня ночью такую устроили! — продолжала Екатерина Тимофеевна. — Мне еще, считайте, повезло. Жива осталась.

А разве кого-то прибили? — спросил Женька.

Типун тебе на язык! — воскликнула женщина. — Пока все живы.

Как это случилось-то, расскажите, — обратилась к женщине Катя.

Вообще-то мне не велели, — начала та и умолкла.

Ребята терпеливо ждали. Чувствовалось, что Екатерина Тимофеевна ведет нешуточную внутреннюю борьбу с собой. Из рассказа Моей Длины друзьям стало ясно, что милиция и директор школы пока решили не разглашать историю ограбления. Однако ребята понимали и другое. Екатерине Тимофеевне безумно хотелось поделиться хоть с кем-нибудь пережитым. К тому же Компанию с Большой Спасской она знала давно и относилась к этой семерке с доверием. Ну и, естественно, блок «Парламента» тоже сыграл свою положительную роль.

Поколебавшись еще какое-то время, Екатерина Тимофеевна порывисто распечатала блок и, закурив, наконец сказала:

— Только сугубо между нами. Потому как Петрович мне не велел. И Андрюша, ваш классный, тоже сильно тревожится.

Услыхав это, ребята обменялись выразительными взглядами. Они давно уже знали, что Екатерина Тимофеевна, несмотря на скромную свою должность, всегда полностью осведомлена о любом слове, произнесенном в стенах родной две тысячи первой школы. Видимо, сказывался богатый опыт работы в штабе дальнего военного округа.

Мы никому ничего не скажем! — хором воскликнули семеро друзей.

Могила! — ткнул себя в грудь Женька.

Это ты-то могила? — с сомнением покачала головой Екатерина Тимофеевна.

Ну! — радостно улыбнулся Женька.

Вы не беспокойтесь. Мы за ним проследим, — заверила сторожиху Катя.

Ну, тогда слушайте, — уже не в силах была молчать та. — В общем, я ровно в двенадцать ночи обход пошла сделать. У меня ведь обычно как? Обойду все, проверю, а после — на боковую. Обошла. Все тихо. Являюсь к себе. Ложусь, а мне чего-то не спится. На душе, знаете, словно кошки скребут.

— Со мной так тоже бывает, — вклинился Женька. — Когда плохо поужинаешь и потом есть хочется. Способ только один: пойти на кухню и залезть в холодильник. Ой!

Это Олег, изловчившись, ткнул Женьку в бок.

На ночь есть вредно, — возразила Екатерина Тимофеевна. — Вот покурить — другое дело.

Курить в постели еще вреднее, — совершенно некстати возник со своими нравоучениями Темыч. — Можно пожар устроить.

Вот я тебе сейчас, Микроспора, пожалуй, устрою самосожжение! — рявкнула на него Моя Длина.

Вы слушать-то будете? — недовольно произнесла сторожиха. — А то, если неинтересно…

Да что вы! — пылко воскликнула Катя. — Нам так интересно!

Закурите теперь моих, — сунул под нос Екатерине Тимофеевне свою пачку сигарет Лешка.

Сторожиха не отказалась.

В общем, — продолжила она свой рассказ, — и покурила я, и водички выпила, а сна так и нет. Потом вроде бы полежала и как бы забылась. Вдруг меня словно какая сила подкинула на кровати. Я села, прислушалась. Вроде тихо. А внутри прямо все дрожит.

Вот это да-а, — подыграла ей Катя.

Я — к двери. Открыла и снова слушаю. И такая вокруг тишина… И мне вдруг как бы что стукнуло: не к добру это. Думаю: «Может, свет в коридоре зажечь?» — а руку мою будто кто не пускает.

Как это не пускает? — уставился на сторожиху Женька.

Молодой ты еще, не понять тебе, — с сочувствием посмотрела на него Екатерина Тимофеевна. — Ну, такое вдруг у меня чувство, что никак нельзя мне дотрагиваться до выключателя. Я шасть в свою комнату. Халат накинула и фонарик взяла. А потом вновь в коридор подалась. Прошла по нему, огляделась. Все как обычно. Потом гардероб фонарем осветила. И там полная норма. Я уж к себе решила вернуться, а тут вроде из кабинета Петровича послышались шорохи.

Из директорского, что ли? — решил уточнить Пашков.

А у нас, по-твоему, еще есть Петровичи? — ответила вопросом на вопрос Екатерина Тимофеевна.

— Я подкралась на цыпочках, а тут дверь в канцелярию прямо передо мной тихонечко открывается. С таким, знаете, тоненьким скрипом. Тут я и сомлела.

Глава II

БОТИНКИ С БЫКОМ

— Сомлели? Почему сомлели? Зачем сомлели? — одновременно воскликнули Пашков, Катя и Таня.

Что значит — сомлели? — выкрикнул Женька.

Чувств я лишилась. Вот что это значит, — пояснила Екатерина Тимофеевна. — Не приведи вам Бог никому испытать такое.

— Значит, вы ничего не видели? — разочарованно произнес Олег.

— Если бы, — вздохнула женщина-сторож. — Сомлела-то я ненадолго. А потом открываю глаза — и прямо ужас. Навис надомной такой огромный… На лице маска. И к горлу мне нож приставил. «Молчи, — шепчет, — бабка, иначе конец тебе». Но у меня и без его слов со страху все отнялось.

Еще бы, — посочувствовала Таня.

Ну и чего потом? — пожирал взглядом сторожиху Женька.

Я-то лежала в канцелярии, — продолжала та. — Прямо возле двери. И парень этот от меня ни на шаг не отходил. И, главное, нож свой так и держит. Того и гляди пырнет. А в директорском кабинете еще двое в таких же масках орудовали.

Как же вы их заметили, если говорите, что лежали возле двери канцелярии? — поинтересовался дотошный Темыч.

Я их после заметила, когда они уже вышли, — откликнулась Екатерина Тимофеевна. — Ну вот, значит, они появились, а парень, который с ножом, мне скомандовал: «Открывай, бабка, дверь, если жить хочешь». А мне что делать? — посмотрела на ребят сторожиха. — Я же не камикадзе какая-нибудь. А потом я еще вот что подумала. Ладно, жизнью, к примеру, пожертвую и не открою. Но они все равно ведь как-то сюда пробрались. Значит, тем же путем и уйдут.

Правильно, — поддержал Темыч. — Человеческая жизнь дороже любых призов.

Это смотря какие призы и чья жизнь, — заспорила Школьникова.

Значит, ты намекаешь, что те призы дороже, чем моя жизнь? — обиделась Екатерина Тимофеевна.

Нет, нет, что вы! — торопливо вмешалась Катя. — Это она просто теоретически рассуждает.

Если теоретически, то ладно, — смягчилась Екатерина Тимофеевна. — Но мне нынче ночью было не до теории. У меня, можно сказать, самая практика шла. В общем, открыла я дверь. И они тут же меня связали. Верней, отвели к Михаилу Петровичу в кабинет и привязали к его рабочему креслу. Гляжу, а у них уже все готово. Посреди кабинета две раскладные тележки стоят, а к ним все призы привязаны. Мне еще этот, который с ножом, напоследок сказал: «Извини, бабка, за беспокойство». Ну и ушли они вместе с призами. А чуть погодя я услыхала машину. Видно, бандиты на ней и отъехали.

А потом что? — спросил Пашков.

Потом — хуже некуда, — с грустью произнесла Екатерина Тимофеевна. — Я за столом нахожусь. Телефон у меня прямо под носом. Но как им воспользуешься? Эти парни так крепко связать меня постарались, что даже дышать было тяжело. А главное, дверь-то в школу стоит нараспашку. На дворе — ночь. Кто угодно может войти.

Ситуация, — буркнул Темыч.

Что же вы, так до утра и сидели привязанная? — полюбопытствовала Моя Длина.

Если бы не каникулы, то, может, и просидела, — невесело усмехнулась Екатерина Тимофеевна. — Утром бы все равно и учителя, и школьники пожаловали. Но сегодня день-то еще выходной. Вот я поняла: сама себя не спасу, так до понедельника прокукую в директорском кресле.

В таких случаях надо кричать, — заметила Моя Длина.

Тут кричи не кричи, — отмахнулась сторожиха. — Никто ночью меня не услышал бы. Или кто-нибудь совсем не тот бы откликнулся. Мало ли по ночам всякого сброда шатается. Поэтому, вместо того чтобы кричать, я стала вертеться. Долго вертелась, — тяжело вздохнула от неприятного воспоминания Екатерина Тимофеевна.

Если грамотно привязать, вертеться тоже бесполезно, — с большим знанием дела изрек Лешка Пашков.

Значит, видать, эти парни были по части веревок не слишком грамотные, — продолжала Екатерина Тимофеевна. — Через некоторое время мне удалось подвинуться вместе с креслом поближе к столу. Ну, я зубами и дотянулась до трубки. А носом на кнопках ноль-два набрала.

Молодец, тетя Катя! — похвалил Пашков. — С вами не пропадешь.

Какое не пропадешь, — покачала головой сторожиха. — Вот ведь не уберегла имущества. Милиция приехала, а парней этих и след давно простыл.

Совсем ничего не обнаружили? — обратился к сторожихе Олег.

Нет, не совсем, — внесла ясность та. — Они обнаружили, что из кабинета все украдено.