Богумил Ногейл - Сказочное наказание Страница 5

Вскоре мои ожидания подтвердились. Когда я продрался сквозь последнюю преграду, у меня прямо под ногами оказался ручей — точнее, ручеек, едва ли полметра в ширину и сантиметров двадцать в глубину. Но вода в нем была чистая, прямо кристальная.

Я опустился на колени. Не затем, конечно, чтобы совершить жертвоприношение, как это было принято у моих крестьянских предков, просто меня притягивала журчащая прохлада воды.

Я поплескал на лицо, на шею, на зудящие руки, стащил с себя рубашку и стал пригоршнями поливать водой тело.

Ручеек вытекал из-под ограды замка. У ее основания было выложено дугообразное отверстие, какие можно видеть у старых каменных мостов. Только такое крохотное, будто его смастерили из деталей детского конструктора. Вот он — первый способ пробраться в замок. Я уже расстегивал техасы, собираясь опробовать этот путь, как вдруг мне показалось, что тень около меня сгустилась, и движения мои сковал страх. Я был здесь не один, за мной следил чей-то пристальный взгляд. Откуда исходил этот взгляд, я не знал, но чувствовал его на себе — и потому не мог избавиться от охватившей меня тоски. Я принялся насвистывать и, сняв брюки, в одних трусиках, ступил в воду, делая вид, что целиком поглощен таким серьезным делом, как мытье ног. Держался я очень непринужденно, посвистывал, как воробей на крыше, по-всякому наклонялся и изгибался, стараясь незаметно оглядеть окрестности. И я его обнаружил — он сидел довольно высоко, между двух кустов. В рамке из зеленых ветвей блестели, наблюдая за мной, два горящих глаза. Должно быть, они принадлежали довольно высокому человеку, а может, он стоял на каком-нибудь чурбане или каменной глыбе, потому что, насколько я успел определить, глаза были метрах в двух от земли.

Что делать? Я стал насвистывать еще пронзительнее и поднял вокруг себя такой бурлеж, что ручеек совсем помутнел. Но тут меня осенило: я не должен оставаться один!

— Ребята! — позвал я. — Идите ополоснитесь! В ручье отличная вода!

Я не рассчитывал на то, что меня кто-нибудь услышит, и даже особенно не надрывался. Это делалось для отвода глаз, как будто я здесь не один и мои друзья бродят совсем недалеко. Неожиданно за спиной раздалось:

— Что это ты разорался?

От испуга я чуть было не свалился в воду.

— Тебе оказали доверие, послали на разведку, а ты тут плещешься, как утка. С вами, видно, и впрямь непросто будет работать.

Это был Станда! Я расплылся от радости, мигом впрыгнул в брюки и напялил рубашку.

— Что-нибудь нашел?

Прижав указательный палец к губам, я осторожно показал большим себе за спину.

— За нами следят, — прошептал я.

— Что?! — Станда огляделся. — Где?

Я стремительно обернулся и посмотрел в сторону двух орехов. Но в просвете между ветвями ничего не было — только лесной полумрак за деревьями. Сдавленным голосом я рассказал, что произошло.

— Галлюцинация, — заключил Станда. — Это на тебя одиночество так подействовало. Ты ведь даже не испугался?

Но я так упорно стоял на своем, что Станда направился к орехам и, разведя ветви, внимательно обследовал траву под деревьями. Вдруг он сорвался с места и побежал меж сосен. Я несся за ним, пока он не остановился. Некоторое время мы стояли, переводя дух и вглядываясь в каждую расщелину между деревьями. Кругом — мертвая тишина, ни шелеста, только уже знакомое журчание воды у ног.

— Ты был прав, — признал Станда. — Здесь кто-то бродит. Судя по следам, взрослый человек. Да, что-то здесь неладно. Пойдем.

Мы опять пошли вдоль ограды замка, но не назад к воротам, как я ожидал, а тем путем, каким пришел к ручью Станда. Высокая каменная стена выглядела здесь еще мощнее. Кусты поредели, и вскоре мы смогли идти возле самой стены, без ненужных обходов. Кое-где даже появлялись намеки на заросшую тропинку — в траве просматривались небольшие островки песка. У одного из них Станда остановился.

— Ну-ка, вглядись как следует в этот след. Что ты здесь видишь?

Нагнувшись, я принялся разглядывать след, отпечатавшийся на мелком песке. Он был едва заметен — за несколько дней изнурительной жары песок высох так, что песчинки не слипались, а растекались, как вода. Но отпечаток все-таки сохранился. Я бросил взгляд на Стандину обувь — он был в кожаных сандалиях на низком каблуке. А на песке отпечаталась мощная рифленая подметка.

— Здесь прошел кто-то в бутсах, — заключил я, — мужчина с ногой как лодка-восьмерка.

— Точно, — сказал Станда. — А ты наблюдательный. Идем дальше.

Примерно шагов через двадцать Станда показал мне, что слева, между двумя кустами, виднеется чугунная решетка.

— Что ты на это скажешь?

— Какая-то дверца?

— Подойди поближе и как следует осмотри. Приглядись, может, что бросится тебе в глаза.

Дверца походила на кованые ворота главного входа, как младшая сестра на старшую. Даже ручка тоже имела форму раскрытой пасти дракона, только поменьше.

Отсюда мне впервые открылся вид на большую часть замковой ограды. Я быстро окинул ее взглядом, и у меня перехватило дух: прямо передо мной был великолепный…

— На что это ты там уставился? — с нетерпением спросил Станда. Я восхищенно рассматривал чугунные воротца. Один только взгляд на них вселил в меня уверенность, что и тут нам скучать не придется, даже наоборот. Кто бы мог подумать, что за этой стеной…

Очень скоро я узнал, что воротца в стене существуют не только потому, что когда-то их повелел сделать граф Ламберт. По всей вероятности, они и в последнее время исправно несли службу: петли у них были заботливо смазаны и замок блестел от масла — несомненное доказательство того, что входом все время пользовались. Правда, присмотревшись к траве, что росла внутри ограды, я увидел нетронутую зеленую поверхность — и никаких следов на тропинке. И все-таки кто-то должен был там ходить, раз под чугунной решеткой все было истоптано. Нужно было приглядеться повнимательнее.

Я сравнил обе стороны газона. С виду они были похожи как две капли воды, но справа трава была самую малость светлее, чем слева, и сухих стеблей в ней было больше.

— Вот ловкач, — повернулся я к Станде. — У самой ограды ходит, чтобы снаружи нельзя было догадаться, что задним входом пользуются.

— И что из этого? — спросил Станда.

— А то, что дело нечисто, — ответил я. — Иначе зачем этот крюк вдоль ограды?

— Может быть, и так, — кивнул Станда, — а может, все объясняется проще: кастелянша не хочет, чтобы вытаптывали газон.

— Еще бы! У нее три овцы и коза, и нечего по корму шастать.

— Да, так было раньше. Теперь овец уже шесть, козы две и сорок кроликов, — поправил меня Станда. — Но это вовсе не обязательно должно быть связано с таинственным посетителем, который из принципа ходит задворками и следит за шерифом, а тот плещется в воде, как утка. — Станда хлопнул меня по спине. — Ну ничего, мы еще потаскаем его за усы. Вот проберемся в замок и узнаем, бывает ли там кто-нибудь, кроме кастеляна и его жены. Только сделать это надо осторожно — смотреть да помалкивать!

— Это всякому ясно!

— Тогда за дело. Лазить умеешь? Вот мне и покажешь.

Мы перемахнули через ворота и пошли вдоль ограды вправо, продвигаясь к замку тем же путем, что и наш таинственный незнакомец.

8. Пятеро за стол, а шестой под стол

Вот это да!

— Прошу покорно! — провозгласил Станда и описал рукой полукруг, указывая на груду соломенных матрацев, подушек и одеял.

Все это лежало на полу одной из комнат замка, и тут перед нами встала первая задача — позаботиться о себе и самим застелить графские постели.

Во всех комнатах было по две белых кровати с золочеными украшениями. В каждую комнату вела из длинного коридора отдельная дверь, а сами комнаты соединялись между собой переходами. Из главного покоя мы переставили одну кровать в самую правую комнату, и стало ясно, как мы будем расселяться. Тонда, Миша и я — справа, посередине Алена, а слева Станда.

— Ну конечно, барышня Алена должна иметь отдельный вигвам, — начал подтрунивать Мишка.

— Само собой, — гримасничала Алена, — не буду же я спать рядом с кем-нибудь из вас. Даже если бы знала, кого предпочесть.

— Конечно, шерифа, кого же еще? Лойза тебя везде и всюду готов защищать, — вставил Тонда. — Мог бы твой сон и покой охранять.

— Где уж там! — разошелся Мишка. — Она возьмет к себе Карела Готтика. Знаю, знаю, он у нее в тряпочку завернут.

— Ну и отвратный же тип! — дернула головой Алена.

— Спорим, он у нее вот здесь. — Мишка подбежал к Алениному рюкзаку и стал развязывать веревочку.

Алена волчицей прыгнула ему на спину, и они покатились по паркету.

В дверях показался Станда.

— Эй, голубчики, это вы бросьте! Посередине устроюсь я, а Алена слева, да будет вам известно.