Оке Хольмберг - Тюре Свентон, частный детектив Страница 5

Ковер сделал небольшой вираж над Северной площадью, где столпились трамваи и автобусы размером с детские кубики. Он никогда не думал что Северная площадь так красива. И вот ковер медленно и мягко приземлился на зеленом газоне посреди Хмельного Поля, в двух шагах от клумбы с красными и желтыми цветами.

Тюре Свентон растянулся на солнышке и глубоко вздохнул, нежно погладив ковер.

«Да, пожалуй, в этих старых арабских сказках гораздо больше правды, чем мы думаем», — сказал он сам себе. И когда он подумал о том, как вежливо вел себя господин Омар, как он кланялся после каждого слова и как нелюбезно он сам с ним разговаривал, ему стало по-настоящему стыдно. «Я обязательно предложу ему чашечку кофе и буду кланяться так же часто, как и он», — решил Тюре Свентон.

Только теперь он внимательно рассмотрел ковер. От него едва уловимо пахло лошадью, нет, не лошадью… Откуда же ему был знаком этот запах? Ах, теперь он вспомнил. Совсем недавно он был в пирке и видел там двух верблюдов. В перерыве он зашел в конюшню, чтобы погладить их, поскольку Свентон очень любил животных, особенно верблюдов. Да, так оно и есть — от ковра приятно пахло верблюдом.

В остальном же он выглядел как любой другой старый потертый ковер. Вынося такой ковер, для того чтобы выбить его во дворе во время весенней уборки, невольно подумаешь: «Что скажут соседи? Надо срочно покупать новый!»

А еще Тюре Свентон подумал о том, что Вилле Вессла как раз сейчас находится в маленьком городке Брусничногорске на самом юге страны, где он вынашивает планы нового преступления. И он сразу же понял, какую неоценимую пользу принесет ему в этом деле летающий ковер. «По-моему, люди переоценивают значение автомобилей в наши дни, — подумал он. — И железных дорог тоже».

Он понятия не имел, почем нынче подержанные летающие ковры, однако подозревал, что сколько бы он ни кланялся и ни угощал гостя булочками, за шестьдесят эре господин Омар свой ковер не продаст. Он молча скатает его в трубочку, отвесит последний поклон, наденет котелок поверх красной фески и растворится в толпе вместе с ковром.

«Ах, если бы тетушка Хильда была немного посговорчивее!» — сказал он себе, лежа на газоне возле цветочной клумбы.

Тетушка Хильда по каким-то непонятным причинам не любила говорить о деньгах. Она предпочитала разговоры о своем ревматизме, а Свентон со своей стороны считал эту тему куда менее интересной.

«Мда, о вкусах не спорят», — вздохнул он и нащупал в кармане две монетки. Затем он снова вздохнул.

Наконец он сел, встряхнулся и проговорил, хлопнув ладонью по ковру:

— Ты будешь моим! Во что бы то ни стало! Я немедленно позвоню в Селерхамн тетушке Хильде. Я скажу ей, что мне срочно необходим ковер, потому что из щелей в полу ужасно дует. Это должно ее разжалобить.

Однако пора было возвращаться в контору. Он совершенно позабыл о времени и наверняка уже довольно долго пролежал здесь, на Хмельном Поле.

Заметив, что к нему направляется полицейский констебль, судя по всему, для того чтобы сказать ему, что на газоне лежать запрещается, он провел рукой по бахроме и произнес: «В контору!» Сердце у него радостно забилось, когда ковер, словно подхваченный невидимыми руками, взмыл в воздух и поплыл над верхушками деревьев.

Не успев даже опомниться, он влетел через открытое окно в свой кабинет и с легким стуком опустился на пол. Господин Омар поклонился ему и закрыл окно. Частный детектив Тюре Свентон поклонился еще ниже — он поклонился почти до самого пола.

Глава 6

Тюре Свентон покупает летающий ковер

— Надеюсь, господин Свентон доволен ковром? По моему скромному разумению, он летает достаточно быстро и достаточно мягко.

— Не желаете ли отведать булотьки?!! — с воодушевлением спросил Свентон.

Его собеседник не знал, что такое «булотьки».

— Для меня было бы большой честью отведать булотьки в приятном обществе господина Свентона, — ответил он вежливо.

Свентон попросил фрекен Янссон немедленно позвонить в кондитерскую «Руса» и заказать три булочки.

— И побольше сливок!

А затем он добавил, понизив голос:

— Пусть пока запишут в долг.

В ожидании посыльного из «Руса» Свентон осторожно завел разговор о коврах. Он всячески старался скрыть свою заинтересованность, в противном случае, он был уверен, господин Омар заломил бы огромную цену. А выпросить у тетушки Хильды денег в долг весьма непростая задача. Поэтому он сказал, что, к сожалению, он унаследовал не менее семи ковров (даже девять, если считать два ночных коврика, которые были протерты до дыр, но которые в крайнем случае еще можно было использовать).

— Девять штук! Так что, честно говоря, мне вряд ли потребуется еще один ковер.

— Однако есть ли среди этих девяти ковров хотя бы один летающий? — спросил господин Омар.

— Летающий? Хм… я, право, не знаю, я не пробовал на них летать.

— Если господину Свентону ни к чему этот ковер, — проговорил загадочный араб, — то я ни в коей мере не буду настаивать на том, чтобы продать его господину Свентону.

— Хм… дело в том… я, право, не знаю, — пробормотал Свентон. — Мне кажется, что он заметно потерт по краям.

— Да, — согласился незнакомец, — он потерт по краям.

— И в середине тоже. Пожалуй, там он еще больше потерт.

— Да, — согласился господин Омар. — Там он даже еще больше потерт. Мой отец всегда сидел там, когда летал на нем.

Он показал проплешину, где узор был совершенно вытерт.

— Это его любимое место. Он часто летал по делам из Медины в Мекку и обратно. Он торговал верблюдами. А до него мой дедушка. Он часто летал из Мекки и Медину и обратно. Он торговал подержанными шатрами, и у него тоже было свое любимое место на ковре. А от этого остаются следы.

— Да-да, и очень заметные следы, — подтвердил Свентон. — Я не могу заплатить большую сумму за сильно подержанный ковер.

Господин Омар молча поклонился. Свентон становился все более нетерпелив. Обычно люди не признают никаких недостатков в той вещи, которую собираются сбыть с рук, а этот странный человек преспокойно соглашался со всем, что ему ни скажешь.

— Честно говоря, мне кажется, что от него сильно пахнет верблюдом, — продолжал торговаться Свентон.

— Да, — подтвердил господин Омар и поклонился. — От него пахнет верблюдом.

— Очень сильный запах, — сказал Свентон.

— Он особенно заметен, когда стоит такая безветренная погода, как сегодня, — с вежливым поклоном согласился господин Омар.

— Это весьма неприятно, — сказал Свентон.

— Разумеется. Безветренная погода это очень неприятно. Особенно если идти под парусами.

— Я имел в виду очень неприятно, когда от ковра пахнет верблюдом. Понюхайте сами! — Свентон втянул ноздрями воздух. — Вся комната уже пропахла верблюдом!

Арабский незнакомец тоже втянул носом воздух, при этом на лице у него возникло блаженное выражение.

— Можно подумать, что находишься в верблюжьем стойле, — продолжал Свентон, который твердо решил торговаться до последнего.

— Именно это я и хотел сказать. У нас это называется «караван-сарай».

Глаза у Омара стали печальными, словно его вдруг охватила тоска по родным местам. Он еще раз втянул носом воздух.

Свентон нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Никогда в жизни он не слышал ничего подобного. Невозможно торговаться с человеком, который без конца кланяется и со всем соглашается.

— Сколько вы хотите за него? — спросил он напрямик, решив взять наконец быка за рога.

— Для меня было бы большой честью уступить его господину Свентону за пятьсот динаров, — сказал хозяин ковра.

— Пятьсот чего? — переспросил Свентон с удивлением и тут же вспомнил про слово в кроссворде, который ему наполовину удалось решить. — Пятьсот динаров?

Динар и в самом деле был «восточной монетой» (№ 9 по горизонтали, пять букв). Теперь он вспомнил это. Он понятия не имел, сколько это будет в шведских кронах, но был совершенно уверен, что это слишком много.

— Пятьсот — это слишком много за такую старую и потертую вещь. Тем более с таким сильным запахом верблюда.

— Да. — сказал господин Омар и стал неспешно сворачивать ковер. — Пятьсот — это на сотню больше, чем четыреста, а четыреста — это очень крупная сумма.

Вид у него был еще более загадочный, чем обычно. Его глаза были черны, как ночь.

Свентон подумал о Вилле Вессле. Он уже мысленно рвал на себе волосы.

В этот момент в дверь постучала фрекен Янссон. Просунув голову в приоткрытую дверь, она проговорила шепотом, чтобы не мешать их беседе:

— Все готово. Прошу вас, если вы уже освободились.

Фрекен Янссон накрыла в проходной комнате маленький уютный кофейный столик. Посреди стола стояло блюдо с тремя большими булочками.