Анна Устинова - Загадка серебряного медальона Страница 5

– Как бы не так! – ощущая за спиной поддержку своих, хохотнул Васька. – До того честный, что по карманам лазает!

– Ну, все, – грозно проговорил Марат. – Ты этого сам хотел.

В следующий миг Васька упал. На Мишку Сидорова насели двое. Марат устремился на выручку. Женька тоже вступил в сражение.

– Мара-атик! – забыв о недавних обидах, захлопала в ладоши Моя Длина. – Какой замогильный удар!

Применив хитрый прием, Марат поверг на пол вестибюля четверых десятиклассников.

– Осторожно! Сзади! – крикнул в это время из своего заточения Пашков.

Марат развернулся и с ходу уложил еще двоих.

– Улет, Маратик! – одобрила Школьникова.

– Не ори, работать мешаешь, – ответил Ахметов и отправил в нокдаун настырного Ваську из десятого «А».

…Пять минут спустя на место происшествия прибыли гардеробщица, директор Михаил Петрович и его заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович. К этому времени ограниченный контингент девятого «В» в лице Марата Ахметова, Бори Савушкина и еще нескольких добровольцев успешно завершал воспитательную работу над двумя десятыми классами. Лешка Пашков следил из своей темницы за тылами, время от времени предупреждая своих о возможной опасности.

– Это еще что такое? – окинул Михаил Петрович растерянным взглядом поле боя.

– Да уж, Петрович, – ответил Арсений Владимирович. – Такого у нас с тобой еще вроде не приключалось.

Гардеробщица вообще была не в силах произнести ни слова.

– Отставить! – по-военному грянул Арсений Владимирович.

Бой прекратился. Раскрасневшиеся участники испуганно посмотрели на вновь прибывших.

– Приказываю освободить вестибюль, – последовала новая команда Арсения Владимировича.

– Мы не можем, – отвечали ему ребята. – Одежды нету.

– Почему нету? – не понял директор.

– Раздевалка заперта, – раздался нестройный хор.

– Зачем? – вступил в беседу Арсений Владимирович.

– Я же, Петрович, тебе говорила: жулика поймала, – обрела дар речи гардеробщица.

– Так где же жулик? – удивленно спросил Михаил Петрович.

– Вон там, – указала гардеробщица на Пашкова, который прижался носом к металлической сетке.

Директор посмотрел на него.

– Ты?

– Я, Михаил Петрович, – ответил Лешка, – но я не вор.

– Он не вор, – немедленно подтвердили ребята из девятого «В».

– Я своим хотел куртки взять, а меня заперли! – крикнул Лешка.

– Не ври! – рассердилась гардеробщица. – Я сама видела! Ты по карманам шарил!

– Я шапки искал, – пытался объяснить Лешка.

– Какие шапки? – полюбопытствовал Арсений Владимирович.

– Чтобы куртки найти, – отозвался Пашков.

– Неужели ты свою куртку не знаешь? – с удивлением посмотрел на него директор.

– Свою знаю, а их нет, – развел руками Пашков. – Потому что их много.

– Кого много? – окончательно был сбит с толку Михаил Петрович.

– Курток! – выкрикнул Лешка.

– А зачем тебе много? – простонал Михаил Петрович. «Господи, – пронеслось у него в голове. – Когда же этот Пашков наконец окончит школу!»

– Мне много не нужно, а ребятам нужно, – продолжал Лешка.

– Михаил Петрович! – дошло наконец до Кати. – Это он для нас хотел куртки взять.

– А зачем по карманам шарил? – вновь подала голос гардеробщица.

– За шапками, – бодро изрек Пашков.

– Опять шапки! – схватился за голову директор.

– Слушай, Петрович, тут что-то не то, – тронул его за локоть Арсений Владимирович.

– Мне тоже так кажется, – согласился директор. – Пашков, конечно, ученик сложный, но…

– Лешка у нас самый честный, – подхватил Марат Ахметов.

– Откройте дверь, – повернулся директор к гардеробщице.

Пашкова освободили.

– Пошли, ребята, – протянул он пятерым друзьям куртки.

– Нет, погодите, пожалуйста, – с подчеркнутой вежливостью возразил директор. – Сперва прошу ко мне в кабинетик.

Десятиклассники укрылись в гардеробе. Марат и Савушкин тоже куда-то спрятались. Так что к Михаилу Петровичу препроводили Пашкова и пятерых юных детективов. Беседа продолжалась целых тридцать минут. Директор прочел ребятам длинное наставление о «правилах пользования гардеробом в порядке очереди». Затем, несколько раз вздохнув, отпустил их по домам.

– Неплохое начало, – едва оказавшись за пределами школы, проворчал Тема.

– Да я же хотел как лучше, – оправдывался Пашков. – Взял бы ваши куртки, мы бы сэкономили время для дела.

– У тебя, Лешенька, одни «бы», – усмехнулась Катя. – Не человек, а сплошное сослагательное наклонение.

– В общем, Лешка, – сурово взглянул на него Олег, – или кончай со своими выходками, или…

– Да какие выходки! – возмутился Пашков. – Я вам хотел оказать услугу, чтобы вы в раздевалку не прорывались, а теперь, выходит, еще и виноват.

– Естественно, виноват, – подтвердил Тема. – Из-за кого мы попали в директорский кабинет?

– Откуда я знал, что гардеробщица психованная! – защищался Лешка.

– Да ладно вам, – вступился за него Женька. – Со всеми иногда бывает.

– Главное, чтобы не было постоянно, – снова заговорил Олег.

– Не будет, – заверил его Пашков. – Я такой человек. Учусь на всем. Даже на ошибках.

– Что-то не видно, – шепнула Катя на ухо Тане.

Девочки прыснули.

– Вот за то, что ты нас подвел, пойдешь для Катькиной бабки хлеб покупать, – придумал Темыч наказание для Пашкова.

– И пойду, – немедленно согласился тот.

– Ну уж нет! – запротестовала Катя. – Я лучше сама. Иначе он моей бабке какой-нибудь отравленный батон купит. Или булочная взорвется. Или еще что-нибудь…

– Как хочешь, – обиженно посмотрел Пашков на черноволосую девочку. – Могу и не ходить.

– В общем, хорошенькое у нас начало расследования, – морщась тер спину Темыч. В бою за честь Пашкова ему перепало несколько хороших ударов. Теперь Тема пытался определить, не пострадали ли у него от этого внутренние органы.

– Опять он себя ощупывает! – не укрылись от Кати маневры мальчика. – Может, мы тебя, Темочка, сразу отведем в Склифосовского, чтобы ты нам не отравлял жизнь?

– Саму себя отведи, если хочешь, – сердито проговорил Тема, но спину оставил в покое.

Ребята дошли до угла Портняжного и двинулись вниз по Большой Спасской улице. Она представляла собой явление весьма необычное для центра Москвы. Сразу же после старинного приземистого здания Спасских казарм, выстроенных еще при Екатерине Второй, начинались хаотично разбросанные блочные многоэтажки. Прохожих словно бы вдруг переносило с Садовой-Сухаревской в какой-нибудь спальный район города. Лишь несколько уцелевших особняков и доходных домов конца прошлого века не давали забыть, что находишься в центре Москвы.

Впрочем, Олег и его друзья иной Большой Спасской и не знали. Хотя тут родились, ходили в один и тот же детский сад, с младшей группы которого велся отсчет их дружбы, затем вместе пошли в первый класс «В» две тысячи первой школы и вот уже благополучно оканчивали первое полугодие девятого. Широкий многоподъездный дом четырех друзей Олега стоял в конце Большой Спасской. Катя и Женька жили во втором подъезде, а Темыч и Таня – в четвертом. Башня из розового кирпича, где обитал Олег, располагалась на углу Портняжного переулка. Пашков на Садовую-Спасскую переехал позже. Он появился в две тысячи первой лишь в конце второго класса.

Дойдя до булочной, которая находилась как раз напротив широкого многоподъездного дома, Катя быстро купила хлеб.

– Ждите меня. Я сейчас, – скрываясь в подъезде, сказала она.

– Я, пожалуй, тоже домой забегу, – направилась Таня к своему подъезду. – Надо маме оставить записку, что мы сидим у Олега.

– И к моей тогда загляни, – попросил Тема.

– Ладно, – кивнула светловолосая девочка.

– А у меня все равно предки на работе, – сказал Женька. – Когда приду, тогда и приду.

Васильевы-старшие настолько привыкли к частым исчезновениям сына, что начинали тревожиться лишь после одиннадцати вечера.

– С Машкой-то как мы договорились? – поглядел Пашков на Олега.

– Она должна нас ждать у меня во дворе, – объяснил тот.

– Тогда пошли, – заторопился Пашков.

– А девчонки? – строго взглянул на него Тема.

– После догонят, – хотелось Лешке скорее увидеть Мою Длину.

– Нет! – решительно возразил Олег. – Подождет.

– Хорошо, хорошо. Как скажешь, – был вынужден покориться Пашков.

Тут как раз появилась Катя.

– Вечно бабушке моей все не так, – поделилась она с друзьями. – Вчера я принесла ей хлеб слишком черствый. А сегодня, видите ли, чересчур свежий.

Катина бабушка в прошлом была известной актрисой. Теперь же, в отсутствие привычной славы и поклонников, постоянно старалась привлечь к себе внимание домашних. Больше всего доставалось, конечно, Кате, ибо ее родители по будним дням пропадали на работе.

– Хочешь не хочешь, а ты теперь для своей бабки единственная публика, – с многозначительным видом отметил Тема.