Леонид Семин - Далекий выстрел Страница 5

Кончилась война. Куцый вернулся на родину и сразу отправился к берегам Пырши. Никто теперь не знает, что он когда-то бежал из заключения, не хотел воевать с фашистами. И никто не знает о танке. Во что бы то ни стало решил Куцый достать меченый снаряд.

На всякий случай он отпустил бороду, по случаю приобрел старый мотоцикл, своими силами наладил его и поехал к сторожке в глухой безлюдный край. Приехал уже осенью. Сторожка оказалась целой, только крыша местами провалилась. Куцый починил ее, замазал глиной в печи трещины и остался зимовать. В ближайшей деревушке Тамборе нанялся ремонтировать плуги, телеги, лодки, чинить колхозную сбрую, сети, невода…

…Обычно прикатив из Тамбора, Куцый ужинает, потом свернув цигарку, укладывается на топчан, что у самой печки.

— Знаешь, — бормочет он, — кабы у меня хорошие ноги были, жили бы мы с тобой в городе…

— Слава богу, Леонтьюшка, что хоть такие ноженьки остались, — робко причитает Параня.

Параня недавно вышла за Куцего и вовсе не знает, что «Леонтьюшка» еще до войны повредил свои ноги.

— Погоди, — цедит Куцый, зажмурив глаза и глубоко затягиваясь цыгаркой. — Погоди малость, заживем…

Зажмурясь, он снова видит перед собой кипящие воды Пырши.

В солнечную погоду, если умело пришвартоваться к Каменному Зубу, можно заметить контуры танка. Зеленоватый, он похож, на первый взгляд, на обычную гранитную глыбу. Так, по крайней мере, покажется каждому, кто осмелится проехать здесь на лодке и глянуть на дно. Но таких смельчаков Куцый еще не встречал. Разве что осенью промчался на дощанике какой-то охотник. Однако, он ни на минуту не мог отвлечься от управления лодкой. Ездить в этих местах никому нет надобности. А если и случается редко кому проезжать, так человек и не помыслит высматривать дно в горловине — лодку занесет и шлепнет о Каменный Зуб, может разбить в щепки… Да и высматривать, что лежит на дне, можно только в тот недолгий час, когда солнце стоит в зените… Так никто и не подозревает о стальном гробе под Каменным Зубом, кроме Куцего. Сам он точно не знает, выпрыгнул ли тогда Улих, или и по сей день скелетом сидит за рулем и где-нибудь возле него, среди прочих боеприпасов, лежит меченый снаряд.

— Сиди, сиди, Улих, в русской реке… — как молитву шепчет иногда Куцый. — Отдай мне только меченый снаряд… — Шепчет и подолгу стоит в раздумье на гранитном обрыве, смотрит в кипящие волны Пырши.

Много раз проезжал он здесь на лодке, наловчился цепляться за Каменный Зуб, измерил глубину.

Танк стоит в своем обычном положении. До его люка метра три с лишним. Как побывать в этом танке?..

Лодка плывет и плывет по течению, а Куцый все сидит и задумчиво смотрит на воду…

Ленька подождал немного и снова спрашивает:

— Что же запрятано в воде, под скалой?

— А? — словно очнулся Куцый. — Что запрятано, говоришь? Вынем — увидишь. Заранее хвастать не буду. Течение крепкое, но мы приспособимся. А ты нырун, каких не сыскать на свете. Но, смотри, Ленок, с условием, — поднял он палец, щурит глаза, точно целится, — молчок, и баста. Работа большая, спешить шибко не будем, все станем делать потихонечку, как следует. И, главное, в тайне. Понял?

«Вот зачем я ему нужен!» — мелькнуло в сознании Леньки. Однако он механически сказал: «Понял».

— То-то. Давай руку. — Куцый первый протягивает Леньке руку. — Смотри, никому ни словечка. Сделаем — прославимся, будем богатые. На этом — шабаш!

Ленька чувствует такое пожатье, будто его тонкая рука попала на этот раз в клешню рака-гиганта.

Опасная глубина

Вечером перед Ленькиным домом останавливается ватага во главе с Филей.

— Эй, Хват, выходи! Где спрятался?

На крыльце появляется сгорбленная, будто вся из костей собранная, сердитая Варвара Акимовна.

— Чего кричите, как оглашенные? Нету его — раков ловит.

— Как заявится, пускай в пещеру зайдет, дело есть, — авторитетно заявляет Филя, похлестывая веткой по изгороди.

Бабушка хлопает дверью.

Все это видит и слышит Ленька. Он как раз подходил к дому, когда заметил ребят. Куцый не довез его километра два, потому что у мотоцикла не действует фара — в темноте трудно возвращаться к сторожке. Куцый приедет за ним завтра и увезет на несколько дней.

Ленька стоит за ветвистой ивой, наблюдает за товарищами. Выйти боится: вдруг поколотят.

Но вот, пошумев, ватага удалилась.

Едва Ленька переступил через порог, как бабушка начала его ругать:

— И чего привязался к тебе этот… кулапый. Вот и сам Митя-бригадир после обеда заходил, про тебя спрашивал. А сейчас твои дружки тут были. Ужо зададут они тебе трепку. И поделом — не обманывай…

— Ладно, не боюсь, — хмуро отговаривается Ленька. Он хочет сказать, что скоро прославится, потому что знает теперь такое, чего никому из его приятелей и во сне ни снилось. Важный секрет открыл ему Леонтий Михайлович. А работа в бригаде — дело нехитрое и оно от него не уйдет. Вот достанет он из-под Каменного Зуба «кое-что», так и заговорят о нем повсюду.

Ведь Куцый обманывать не станет. Он так доверяет Леньке, что даже автомат показал!

Досадно, что о новостях нельзя рассказать бабушке. Поэтому Ленька вздыхает, выслушивая ее упреки, и, молча садясь за стол, спешит покончить с тюрей. Сегодня парное молоко с мягким хлебом кажется особенно вкусным. Он только сейчас вспомнил, что еще не обедал, все ездили с Куцым, ловили жерехов, а поймали лишь одну небольшую щучку.

— Жерехи, стало быть, куда-то ушли, — сказал Куцый. — Погоди, они вернутся. Их тут иной раз кишмя-кишит, хоть руками хватай!..

Бабушка останавливается перед Ленькой и уже теплым, ласковым голосом говорит:

— Сказывали, чтоб в пещеру явился. Ступай, повинись.

Ленька низко опустил голову, не смотрит на бабушку.

— Ступай, ступай уж. Чего задумался?

— Зачем гонишь? Не пойду…

По обыкновению Ленька спит в чуланчике, что отгорожен в горнице у окошка, выходяшего в палисадник. Сегодня он отправляется на задворье в глинобитный амбар. Там, на чердаке есть сено, спать будет хорошо. Ленька не хочет самому себе признаться, что боится: вдруг ребята влезут в чуланчик и начнут допрашивать. Филя ведь знает, что окно не запирается.

— Экий упрямыш, весь в отца, — вздыхает бабушка вслед внуку.

Ленька забрался на чердак. Но, прежде чем лечь, посмотрел сверху в сумеречную даль. На краю селения, на отшибе стоит дом Фили. От дома тянется узкий и длинный сад. За околицей — глубокий овраг. В его крутом склоне вырыта землянка. Ее-то и называют Пещерой. Строили землянку всей ватагой. Сколько сил положили, прежде чем получилось что-то вроде пещеры с узким входом-норой. Вначале об этом сооружении знали лишь сами строители, но прошлым летом в нее провалилась лошадь и теперь о Пещере знает каждый в Тамборе. Лошадь наделала хлопот — пришлось ремонтировать потолок.

Не существовать бы этой Пещере, если бы не один случай. С него-то и началась настоящая мальчишеская дружба… Однажды, еще во время войны, года четыре назад, сидели на бугорке Ленька с Филей, прислушивались к отдаленным взрывам и тихонько переговаривались. В деревне ходил слух, что за Пыршей в лесу появились партизаны. Неожиданно к ребятам подошел Кузя. Толстенький, кривоногий, он всегда чему-то улыбался. Кузя был младше Фили. Поэтому Филя с ним не водился.

— Ну, чего приплелся? — грубо спросил он у Кузи.

— А у нас гитлер спит, — сказал Кузя, улыбаясь. — Крепко-крепко спит и ружье бросил… А дедушка сказал: «Вот какой вояка, и ружье проспит…»

Этот нескладный разговор и толкнул ребят: «Надо действовать, помогать партизанам».

— Скажи толком, где он спит и почему оружие бросил? Пьяный, наверно?

— Ага… — продолжал улыбаться Кузя. — За нашим огородом спит, у плетня. А ружье в канаве…

С тех пор тайна связывала ребят. Другом их стал и Кузя, который помалкивал о том, что Филя утащил у спящего фашиста винтовку и спрятал ее, чтобы при случае передать партизанам.

То было в годы войны.

Теперь ребята часто об этом вспоминают. Как-то Филя предложил построить землянку с потайным ходом на том самом месте, где они прятали винтовку. «Будем играть в подземный партизанский штаб», — сказал он.

Друзья часто собираются по вечерам у Пещеры, как прозвали они свой «штаб», раскладывают костер, рассказывают разные истории. Иногда бывает здесь и Митя Хвостиков.

В особых случаях дружная ватага забирается в тесную конурку, и это означает, что дело очень важное, никто посторонний не должен подслушать.

Смотрит Ленька сверху — нет костра у Пещеры. Тихо на улице. Один за другим гаснут в домах огни.

«Значит, в штабе сидят, — с тревогой догадывается Ленька… — Важное дело. Что бы это могло быть?..»

Постояв у открытой дверцы чердака, он устало ложится на сено.