Александр Преображенский - На воре шапка горит Страница 5

Бэн оказался дома, сам подошел к телефону. Разговор получился довольно коротким, но содержательным. Леха Беньяминов заверил своего друга, что обязательно приедет к нему в гости на день рождения, но Тоше от имени будущего новорожденного звонить не захотел. Сказал: «Сам звони. Я не могу. И ты должен знать почему», конечно, Митя знал. Бэн Тоше нравился, но он влюбился в другую девочку. И это бы еще ничего, только Бэн тогда повел себя не самым красивым образом. И хоть извинился потом перед Тошей, да осадок в душе остался, и прежде всего у него самого. Ну и сам виноват! А не позвать Ангелевскую на свой день рождения Митя Попов не мог. Попрощавшись с Бэном, не вешая трубку, он надавил на рычажок телефона — автомата, да так и застыл на мгновение, вспоминая Тошин телефон. Вечно он путает — двадцать три — тридцать два, или наоборот?

— Ну ты, давай, или — или… — заставил Митю вздрогнуть чей — то голос у него за спиной. Митя оглянулся. Без улыбки, но с насмешкой в глазах, на него пялился один из вчерашних спутников той девочки, которую он искал.

— Чо, не понял? Ты или звони, или дай мне брякнуть.

— Пожалуйста, — Митя повесил трубку и вежливо отошел в сторонку.

Парень занял его место у телефона. Митя отошел еще дальше, чтобы не мешать чужому разговору, но совсем не ушел, хотя, по его мнению, это было бы сейчас самым разумным. Не к чему дальше испытывать судьбу, крутым героем Митя себя никогда не ощущал. Однако что — то его удерживало. Не позволяло уйти просто так. Скорее всего самолюбие, потому что трусом он тоже себя не считал.

Парень дозвонился сразу, и, пока он беседовал, Митя топтался у закрытого ларька с прессой и книгами, делая вид, что изучает разнообразные, но одинаково цветастые обложки печатной продукции. На парня он старался вообще не смотреть, но нет — нет да и поглядывал. И как — то раз встретился с ним взглядом. Почему — то Митя почувствовал, что в этот миг парень говорил про него. И Митю это не порадовало. Он поскорей отвернулся к ларьку. До его слуха долетали лишь редкие, самые громкие обрывки фраз, отдельные слоги или слова. Митя старался и вовсе не слушать, поэтому, наверное, и пропустил, когда парень закончил свой разговор.

— Ну ты будешь звонить — то? — опять заставил вздрогнуть Митю все тот же голос.

— А? Буду, — зачем — то отчитался Митя.

У Тоши опять никого не оказалось дома, и Митя даже с некоторым облегчением выслушал не самую долгую серию длинных гудков. Парень — то не уходил. Это Митя спиной чувствовал. Когда повесил трубку и повернулся, так и оказалось. Тот стоял в трех шагах и ждал.

— Что, не дозвонился? — спросил парень.

— Не дозвонился, нет никого, — опять отчитался Митя.

— А ты откуда? — Новый вопрос незнакомца не дал ни опомниться, ни уйти.

— То есть? — Митя не понял смысла.

— Живешь где? К кому приехал в Зараево?

— А — а… Нет, я в Дубках. Дача.

— Значит, дачник, — подвел итог парень. — Много вас тут дачников летом. — И добавил скороговоркой потише: — Слышь, дачник, помоги починить мотоцикл. Ты вроде рубишь?

Такое предложение Митю застало врасплох.

— Ну — у, я — а—а, — совсем уже было стушевался он и вдруг согласился: — Ладно, а где?

А в груди вдруг как екнет: «Может, это судьба?»

Парень же явно остался доволен Митиным ответом и быстро продолжил:

— Здесь недалеко, на Учительской.

— Ну пошли, — для верности кивнул Митя. Он знал, что это соседняя улица.

Уже по дороге, когда они молча пылили по жесткой, угаженной курицами колее поперечного безымянного переулочка, Митя на секунду испугался, а вдруг он не сможет починить этот мотоцикл? Не справится. И сразу же подумал: «А какая разница? Дело — то не в мотоцикле».

Двор, куда привел его новый знакомый, выходил на Учительскую самыми обычными для Зараева деревянными воротами, не глухими, а такими же, как и остальная ограда, зарешеченными штакетинами. Через такие ворота всегда все видать и внутрь, и наружу. Во дворе никого не было, и дверь в самый обычный деревенский дом тоже была закрыта. Казалось, что хозяева вовсе куда — то ушли.

— А собаки там нет? — спросил Митя, когда парень взялся за верхнюю перекладину маленькой калиточки, присоседившейся сбоку к воротам.

— Нет, — буркнул парень, не оглянувшись и пробормотал: — Был бы дома.

Они обогнули бурый неприметный домишко — расстроенный сруб, обшитый вагонкой, — и прошли по дорожке, мимо каких — то неизвестных Мите цветов на неухоженной клумбе и немногим более ухоженного огорода к неказистому дощатому сараюшке с плоской односкатной крышей. Вот в это строение дверь была распахнута настежь, а изнутри доносились звуки тихой возни.

— Лысый! — не заходя в темное нутро, с улицы окликнул кого — то парень.

Внутри сараюшки что — то металлически звякнуло, и на пороге, щурясь на солнечный свет, появился худой, высокий и сутулый, весь какой — то лохматый приятель нового Митиного знакомого. Митя узнал его, этот парень тоже был вчера на площади, когда Митя чинил драндулет.

— Ты че привел его? — невежливо поинтересовался тот, кого только что несправедливо окликнули Лысым. — На хрена?

— А ты что, починил уже? — последовал ответный вопрос.

— Не — ет.

— Ну, а чо тогда? Где спасибо?

— Он еще ничего не сделал.

— Сделает, обещал. Верно? — Парень быстро обернулся и глянул Мите прямо в глаза.

Митя поспешно кивнул.

— И спасибо придется сказать, — пояснил опять, поворачиваясь к Лысому, парень. — За то, что привел специалиста.

— Ух ты, — изумился Лысый и больше ничего не добавил, только отступил немного внутрь сарая и в сторону, как бы приглашая войти.

— Входи, как тебя?.. — посторонился и парень, пропуская вперед гостя — специалиста.

— Дмитрий, — наконец представился Митя.

— Ух ты, — опять почему — то изумился Лысый.

— Димон, значит, — расставил все точки приятель.

Самого его звали Никитой.

Мотоцикл был очень старым, хотя и не совсем ржавым. Митя подступил к нему с внутренним содроганием и ужасом. И вскоре понял, Лысый тоже боится этого стального старика с мотором. Об этом Митя догадался, когда увидел, что хозяин только и сделал, что поотвинчивал некоторые детали, которые можно было легко установить обратно. Открутил их бездумно и бессистемно, так, чтобы хоть что — то сделать, авось поможет. То же, что с виду казалось сложно устроенным, Лысый и вовсе не трогал.

Митя тоже не чувствовал никакой уверенности в успехе. Однако глаза боятся, а руки делают — он решил разобрать этот агрегат по винтикам, но найти неисправность. Наверное, ему просто повезло. Меньше чем через полчаса он, именно он, а не Лысый, который тоже пристроился на корточках рядом с машиной — ветераном, догадался, почему не заводится мотоцикл.

— Карбюратор не дышит! — почти радостно выкрикнул он и повторил потише, но все еще плохо справляясь с охватившим его возбуждением: — Не дышит карбюратор.

— Да? И что теперь делать? — уныло поинтересовался Лысый. — Мотоциклу кранты?

— Ни фига подобного, — горячился Митя. — Надо навестить… короче, я знаю кого надо навестить.

Он бодро выпрямился и даже хлопнул мотоцикл по кожаному седлу.

Навестить Митя мог только Петровича. Только Петрович мог помочь уму сейчас и советом, и делом.

— После обеда, — пообещал он новым знакомцам.

— Чего после обеда? — не поняли его парни, но спросил Лысый.

— После обеда я приеду сюда на велосипеде, и мы его оживим. — Митя опять хлопнул по седлу мотоцикла.

Лысый с Никитой переглянулись.

— Ты уверен? — скорее для верности задал свой вопрос хозяин мотоцикла.

— Ну — у, процентов эдак на пятьдесят или больше, — Митино возбуждение быстро угасло. Нет, он по — прежнему верил в Петровича, но вдруг подумал, что может быть еще и другая неисправность. Устранив одну, он не исправит другую. И тогда…

— Это много, — снисходительно кивнул Никита. — Ладно, только знаешь, как лучше…

Он опять переглянулся со своим товарищем.

— У нас тут на «после обеда» кое — что намечается. Лучше ты к вечеру приходи. Часиков в восемь, а еще лучше к половине девятого. И не сюда, а знаешь куда… На карьер за фермой. Ну знаешь, где ферма? Там нутрий разводят. Ну вот, а за фермой, дальше, карьер.

— А — а—а, знаю, — закивал головой Митя. — За кладбищем.

Он действительно вспомнил это место, на котором бывал лишь пару раз и то проездом во время велосипедных прогулок прошлых лет. Он там даже никогда не останавливался.

— За старым кладбищем, — уточнил Никита. — Там больше уже не хоронят.

— А где? Карьер — то большой.

— Там есть коробка от трансформатора. Ящик такой железный с черепом и костями. Увидишь, прямо возле дороги. Туда приходи, мы тебя сами найдем, — пообещал Никита.

На том они тогда и расстались, только в тряпочке да в пакете Митя унес с собой карбюратор.