Чудовище с улицы Розы; Час охоты; Вендиго, демон леса - Эдуард Николаевич Веркин Страница 5

Бакс гавкнул, выражая сдержанную радость.

– Может, ещё отыщется, – предположил я.

Так и началась вся эта история.

Глава 4

Ненавижу кошек

Это был мой первый настоящий дом. До этого я жил в основном по приютам, а один раз в интернате для детишек, больных туберкулёзом. В туберкулёзном интернате жилось лучше всего, он располагался в кедровнике, и там хорошо кормили. А год назад запустили федеральную опекунскую программу. Типа, пусть каждая обеспеченная семья, ну те, кто хочет, конечно, возьмёт на попечение по ребёнку из детских домов, а кто может, пусть возьмёт двух.

Многие богатенькие Буратино откликнулись на призыв правительства и взяли себе сироток. Мне тоже повезло. Я попал в дом к Ли.

Ли была единственным ребёнком. Па и Ма хотели ещё детей, но у них чего-то там не получилось. И они решили помочь мне.

Меня приняли очень хорошо. Взрослые выделили мне комнату на втором этаже и разрешили называть себя Ма и Па. Ли подарила мне компьютер, правда, я не умел им пользоваться.

Бакса все они тоже признали, он был добрым псом и умел расположить к себе людей…

Бакс.

Иногда я завидую ему, он сейчас мёртв. Мёртв, мёртв, могу поспорить. Я слышал, как хрустнул позвоночник, после такого хруста не выживают. Мне жаль его. И ещё мне стыдно. Это ведь я подставил его, я. А по-другому было нельзя, по-другому я бы не справился. И выбора у меня не было – или Бакс, или Ли. На самом деле выбора не было. Но я думаю, Бакс на меня не обижается. Он смотрит на меня со своих богатых дичью лугов и не обижается. Он выполнил свой долг, оправдал своё предназначение и существование, иначе он поступить просто не мог. Как всякий настоящий воин, он встал на защиту своей семьи и погиб в бою. Слава тебе, мой друг, мне тебя не хватает.

Забавно, сегодня прочитал в газете интервью Селёдки. Я вообще-то думал, что мне газеты нельзя читать, чтобы психика у меня дальше не расшатывалась. Но, видимо, по указанию Белобрысого газеты мне приносят. Он хочет изучить мою реакцию.

Так вот газета. Селёдка там на целую страницу разразилась рассказом о том, как она спасла Ли, «этого несчастного ребёнка», от «кровожадного чудовища и его зверя», то есть от меня с Баксом. Как она героически выскочила из дома, как, орудуя граблями, отогнала меня от тела и грудью защитила Ли. Как вызвала полицию… Ну, и так далее. Кажется, ей собираются вручить медаль за личное мужество.

Хотя на самом деле всё было не так. Едва Селёдка выкатилась на полянку, как сразу же завопила, словно сирена на озёрном буксире. И вопила, наверное, целую минуту и только потом уже героически спряталась в будке для садовых инструментов. Я, когда убегал, её слышал.

Ладно с ней, с Селёдкой. На неё я не в обиде. Сейчас в меня только ленивый не плюёт. Вчера по телевизору была передача, в основу которой лёг этот самый «Пригородный инцидент». То есть моя с Баксом история. Кажется, каша заваривается серьёзная. По всей стране заваривается. За последние две недели активные группы граждан бессудно расправились с двенадцатью собаками породы Бакса, тремя немецкими овчарками и семью доберманами. Под горячую руку попал даже один чёрный русский терьер, зверушка уж вполне безобидная. Хозяева боятся своих собак. Некоторые просто выгоняют их на улицы. Где их успешно отстреливает полиция. Через парламент собираются провести закон, запрещающий домашнее содержание служебных собак, собак бойцовых пород и собак, чей рост превышает сорок сантиметров.

Так же серьёзно обсуждается вопрос о возможном прекращении действия федеральной программы опекунства. В разных областях уже возвращены в свои детские дома около сотни воспитанников. И вообще количество усыновлённых и взятых под опеку детей по всей стране стало стремительно снижаться.

А виноват во всём я.

Я поднимаюсь с кровати. Мне не очень нравится здешний матрас, дома у меня был лучше. Мягкий, набитый вкусно пахнущей кокосовой стружкой. А у Бакса была большая плетёная корзинка, и он спал в ней, как кошка, это ему Ли подарила.

Я поднимаюсь с кровати и делаю три шага вперёд, затем три шага назад. Если сделать четыре шага – упрёшься носом в стекло двери, а это ни к чему. Потому что, когда я упираюсь в стекло, дежурный начинает нервничать. Он подходит к моей комнате и показывает мне шокер, пускает голубую искру.

Странно, я стал замечать, что дежурный мне начинает постепенно нравиться. Может быть, это оттого, что я почти никого не вижу, кроме этого дежурного.

– Будешь дёргаться, – говорит дежурный, – я тебя живо успокою.

Дежурного я понимаю. Работа у него нервная и опасная. Ведь охранять меня – опасное занятие. Вредное для здоровья.

– Сидишь? Так тебе и надо, – ворчит он. – Все вы такие. Сначала кошек душите, потом на людей переключаетесь…

Дежурный, оказывается, кошколюб.

Вы вот любите кошек? Если вы любите кошек, значит, я не из вашей компании. Я кошек не люблю. Я их просто ненавижу. Видимо, это наследственное.

Я не люблю кошек. Про то, что кошек не любил Бакс, нечего и говорить. И с кошки, в общем-то, всё это и началось.

Началось всё с Кики. С этой мерзкой блохастой твари, которую почему-то так любила Ма. Сначала я даже обрадовался, что он пропал. Этот жирный котяра нам всем давно уже надоел. В смысле нам с Баксом. Я бы даже отступился от своих принципов и придушил бы его потихонечку, но было жалко Ма. А придушить Кики стоило.

За относительно небольшой период нашего знакомства Кики успел внушить к себе ненависть. Кики обладал целым набором на редкость отвратительных качеств. Более противного существа я не встречал в своей жизни и думаю, что больше и не встречу. Кики был неприятен внешне, и его внутренний мир вполне соответствовал его облику.

Кики был огромен. Это был исполин среди котов, я думаю, он весил никак не меньше десяти килограммов. Причём это был не только чистый жир, но ещё и весьма злобные мускулы – Кики с лёгкостью сиамца взбирался в случае опасности на любой столб, что свидетельствовало о его хорошей физической подготовке. Такую значительную массу Кики приобрёл благодаря пристрастию к одному оригинальному блюду. С утра Ма готовила Кики еду – открывала две банки тунца, запускала их в блендер, добавляла туда пяток бананов и взбивала до получения однородной серой массы. После чего Ма вываливала всё это в небольшой тазик и звала Кики. Кики появлялся и сжирал бадью за минуту. После чего отправлялся спать на шкаф, чтобы мы с Баксом не могли его достать. Кстати, на этот шкаф тоже опирался сам Гагарин.