Дмитрий Щеглов - Принц Черного моря Страница 6

– Шанель номер пять?

– Наши?

– Нет, французские.

Данила еще разок втянул ноздрями непередаваемый запах и рассудительно сказал:

– Молодцы французы. Наши только пиво «Балтику» под номерами выпускают, а французы еще и духи.

Затем он обратился к Насте:

– А ты не пробовала другими номерами подушиться?

Зная манеру Данилиного разговора, Настя заподозрила скрытую издевку и, поджав губы, недовольно буркнула:

– У «Шанели» только один номер, «пять».

– А остальные четыре куда подевались?

Я тоже покосился на своего приятеля, ища ухмылку на лице. Вроде нет, не было у него в глазах хитринки, только одно благодушие, ведь мы шли в столовую. А Настя ни с того, ни сего завелась.

– Пиво может быть и десять сортов, а духи один сорт, номер пять.

– Так не бывает, – отвечал Данила, нетерпеливо поглядывая на дверь и подгоняя копуху подружку, – ты скоро там?

– У французов бывает, – стояла на своем Настя.

А Данила бубнил и бубнил:

– Дурят вашего брата, а вы и верите… Первыми номерами душатся принцессы и королевы, вторыми всякие миллионерши, третьими француженки, четвертыми москвички, а пятыми…

– А что пятыми? – в голосе Насти послышалась дрожь, то ли от возмущения, то ли от слез готовых сейчас брызнуть. А Данила как будто и не слышал ее изменившегося голоса и забивал гвоздь сомнения по самую шляпку.

– А пятым номером в Подмосковье душится всякая шушера, вроде тебя.

Конечно, они подрались. Пришлось еще минут десять дожидаться, пока Настя припудрит себе нос. Поэтому, когда затем мы двинулись в столовую, она шла с высоко поднятой головой, и ни на кого не обращала внимания. На Гарика, стоявшего на обочине дороги, только пахнуло запахом французских духов, и мимо прошествовало в белых чулочках воздушное божество в сопровождении двух рыцарей, то есть меня и Данилы. Боковым зрением я успел заметить, каким восхищенным взглядом провожал ее незнакомый мальчишка. Заметил не только я один. Находясь в огромном зале столовой, больше похожем на ресторан, и выискивая взглядом мать, Настя спросила меня:

– А что это за мальчишка стоял у дверей?

Не успел я сообразить, кого она имеет в виду, как Данила вылез с ответом.

– А, этот черненький? Есть хочет.

Если бы Данила стал дальше распространяться, что он милостыню просит на обратный билет, или беспризорник, или еще что, может быть мы ему бы не поверили, а он хитрец, только вскользь заметил о мальчишке, а дальше как отрубило, больше ни слова о нем. А Настя как всякая женщина уловила восхищенный взгляд, пусть голодного, но очередного поклонника и конечно пожалела его. Ничего удивительного в том, что она отнесла его к разряду беспризорников, не было. За последние десять лет они заполонили улицы всех крупных и средних городов.

Мальчишка и впрямь был худ, и смотрел ей вслед умоляющими глазами. К концу обеда она сделала несколько бутербродов проложив их ломтиками огурцов, а сверху положила большой кусок антрекота и завернула все это в салфетку. Да еще Данила ее подначил, сказав, что все равно без первого можно желудок испортить.

Поэтому, когда Настя выходила на крыльцо столовой, душа у нее пела от человеколюбия, сострадания и жалости к голодному мальчишке. На этот раз она не отворачивала в сторону голову, а направилась прямо к нему. Мы с Данилой остановились поодаль, а Анна Николаевна пошла в жилой корпус отеля. Молодец, Анна Николаевна, никогда она не вмешивается в наши дела.

– Как тебя зовут? – просила Настя оробевшего мальчишку.

– Гарик.

С таким восторгом, наверно, смотрели индейцы на первых моряков, прибывших с Колумбом в Америку, принимая их за богов. Взгляд мальчишки ничем не отличался от взгляда ошеломленного краснокожего. Перед ним стояло неземное божество, в воздушном платье и протягивало ему салфетку с завернутой в нее едой.

– Ешь! – грозно прозвучал приказ.

Мальчишка неожиданно покраснел и уставился умоляющими глазами на Настю.

– Здесь?

– Ешь здесь, тебя в столовую не пустят, – безапелляционно заявила Настя, разглядывая прикид Гарика.

Потертая майка, такие же шорты и легкие сандалии на босую ногу, вот и все, чем могло похвастаться худющее смуглое тело мальчишки. Глянув на Данилу, я увидел скачущих чертей в его глазах и просек, что беспризорникам здесь и не пахло, это его очередной розыгрыш. А мальчишка не мог понять, чего хочет от него Настя и почему подкармливает его как собаку. Он натужно выдавил из себя:

– Ешь, не ешь, я от рождения такой худой. У нас порода такая.

А Настя вошла в роль монахини из Красного креста и потчевала, как ей казалось, умирающую паству.

– Ты никого не стесняйся, а бери и ешь, я тебе еще принесу. Ты сколько дней не ел?

У Гарика вытянулось лицо.

– Кто тебе сказал, что я несколько дней не ел? – спросил он.

Настя резко повернулась в нашу сторону и тут заметила, что Данила огромный усилием воли сдерживает на лице плотину серьезности, готовую рухнуть под неудержимыми волнами смеха. Теперь покраснела она сама и решила побольше узнать о мальчишке.

– Ты из отдыхающих?

– Нет.

– Бездомный?

– Почему бездомный. Я домный.

– А кто твой отец?

– Он директор этого отеля!

Так в первый день мы подружились с Гариком. Бутерброды и антрекот без всякого стеснения, доел, конечно, Данила, а наш новый дружок оказался неплохим парнем, только уж очень смотрел он в рот Насти. Она как хотела, так им и вертела. В средние века такими при дамах наверно были пажи и рыцари, по мановению ее руки они неслись на край света, участвовали в ее честь в турнирах, сшибаясь лбами с себе подобными, а, победив преклоняли перед нею одно колено. А Настя, что не дама? Кому не льстит чрезмерное внимание? Вот Настя им и пользовалась, заставляя Гарика часами простаивать под нашими окнами.

И теперь пока она видела послеобеденный сон, он должен был находиться где-нибудь неподалеку. А он, видите ли отлучился, и появился именно в тот самый неподходящий момент, когда мы рассчитывались за одиннадцать банок со сгущенкой. Первым делом Гарик спросил:

– Что денег не хватает?

Нам с Данилой было все равно, хватает у нас денег или нет, нас это мало волновало. Настя просто сильно переживала, что у нее родители не олигархи. Вечно им женщинам хочется выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Она, конечно, предпочла бы, чтобы ее постоянное окружение, то есть мы с Данилой, были красавцами кавалергардами и ли на худой конец сыночками банкиров. Тогда бы точно не получилось такого казуса и ей не пришлось бы краснеть. Она не дала никому рта раскрыть.

– Фи, одна вывеска супер, а купить и нечего, шоколад червивый, а карамель мыши изгрызли.

У продавщицы от нашей наглости округлились глаза. Не успела она собраться с достойным ответом, как Настя уже двинулась к двери, которую предусмотрительно открыл Гарик. Королевским, повелительным тоном Настя приказала нам от порога:

– Возьмите, только то, что в железных банках. А сдачу, оставьте детишкам на молочишко, мне продавщица понравилась.

Казалось, из магазина вышла сама королева, столько величия и достоинства была в походке нашей подружки. Гарик, лакеем стоял у двери. Когда дверь за Настей захлопнулась, Данила снова стал складывать сгущенку в пакет, угощение отменялось.

– Мы выбираем пакет за два рубля. Конфеты не нужны.

Продавщица попалась с юмором, она расхохоталась.

– А как же ребятки мои два рубля, на бедность, детишкам на молочишко?

Данила не поддержал ее смех и съязвил:

– Скажите спасибо, что я с вас на первый раз скидку не попросил, сгущенку то я у вас оптом беру, сразу одиннадцать банок. И насчет пакета не беспокойтесь, сейчас как только он освободится, я его вам обратно принесу и отдам, и тогда мы поделим два рубля пополам, рупь мне, рупь вам, согласны мадам?

– А конфеткой не возьмешь? – смеялась продавщица.

– Нет, – мой приятель отрицательно покачал головой, и сразу перешел на «ты», – жди меня, я вечером зайду, тогда поговорим.

– Что делается, что делается, – не унималась продавщица, – о чем мы с тобой будем говорить, о сгущенном молоке, которое на губах не обсохло?

Данила поддакнул:

– Именно о нем, угадала, я у тебя буду его оптом брать. Так, что заранее прикинь, сколько сбросишь.

Мы вышли из магазина. Настя с Гариком сидели в тени на скамейке и так увлеченно о чем-то разговаривали, что не заметили, как мы прошли мимо.

– Пудрят друг другу мозги, пошли на море без них, – предложил мне дружок.

А я решил серьезно поговорить с Данилой. Мне не понравилось его хамоватое поведение в магазине. Я его остановил и стал выговаривать:

– Данила, ты себя неправильно ведешь, не стоит.

Первый раз мой приятель со мной согласился.

– Точно не стоит, эта сгущенка столько, Макс.

– Да я не про сгущенку, а про то, как ты разговариваешь с людьми.

– А как я разговариваю?

– Начал тыкать ни с того, ни с сего. Продавщица что тебе – ровесница? Обращайся к ней на «вы».