Адам Багдай - Тайна черного зонта Страница 6

— Ладно, а в пять жди меня у дома пани Баумановой. Сходим вместе в «Августинку». Неплохо позабавимся.

— Гипця! — крикнул в трубку Кубусь. — Не забудь осмотреть квартиру. Мне почему-то кажется, что этот зонт может находиться у пани Баумановой. Зонт ведь из Англии, а пани Бауманова преподает английский язык. Это тебе ни о чем не говорит?

— Мне — нет. Но будь спокоен, я неплохо с этим справлюсь. Чао! В пять!

Глава VIII

КОГДА ЗАХЛОПНУЛАСЬ ФОРТОЧКА

Дом, в котором обитала пани Бауманова, стоял в глубине запущенного сада. Старая вилла, помнившая еще царские времена, была построена в тирольском стиле — с деревянными аркадами, претенциозной башенкой, с множеством различных ниш и балконов. Две развесистые вековые липы бережно обнимали ее своими ветвями, как заботливые няньки обнимают больного ребенка. Со стороны улицы виллу заслоняли непроглядные заросли кустарника, а старая замшелая стена ограждала территорию от небольшой площадки с несколькими валявшимися на ней остовами отслуживших свой век автомобилей. Весь дом по самую крышу башенки оплетали ветви дикого винограда.

Всякий раз, подходя к старой заржавленной калитке, Гипця испытывала такое чувство, будто попадает в совершенно другой мир — абсолютно несовременный, воскрешавший в ее памяти рассказы, которые в раннем детстве читала ей мать. Казалось, стоит лишь надавить кнопку звонка на латунной табличке, и в окружении цветов на веранде покажется призрачная фигура гадалки или заколдованный королевич.

На этот раз, однако, по зову звонка возникла щуплая и сухая фигура пани Баумановой, преподавательницы английского языка. Выцветший черный костюм, черные растоптанные туфли, белая блузка с оборками, большая брошь с камеей, застегнутая у шеи, — все, как всегда, пахнущее лавандой и в идеальной сохранности. И то же самое выражение на сморщенном угловатом лице, тот же взгляд из-под больших очков в роговой оправе, то же сухое приветствие на английском:

— Добрый день, моя дорогая… Как поживаешь?

В комнатке, забитой старомодной мебелью, пахло табаком, кофе и увядшими цветами. На круглом столике покоилась книжка, возле нее стоял поднос, а на нем лежало несколько печеньиц. Пани Бауманова неизменно спрашивала Гипцю по-английски:

— Дорогая Гипця, не хочешь ли попробовать печенье?

И Гипця, которой никогда не хотелось печенья, тем не менее неизменно отвечала:

— Спасибо, с громадным удовольствием.

На этот раз, однако, занятая мыслями о зонте, Гипця забыла ответить на вопрос учительницы, и та посмотрела на девочку такими глазами, будто свершилось что-то ужасное. И вообще урок в этот день проходил совсем не так, как обычно. Гипця вертелась, словно сидела на раскаленных углях, а пани Бауманова то и дело спрашивала:

— Что с тобой, моя дорогая? Почему ты такая рассеянная? Может быть, тебя донимает эта несносная жара?

Если бы пани Бауманова знала о таинственном зонте, если бы только допускала, что зонт может находиться в ее квартире, наверно, не задавала бы этих вопросов. Пани Бауманова, однако, ничего такого не знала и потому с возрастающим беспокойством поглядывала на свою ученицу.

Между тем Гипця обшаривала взглядом комнату в надежде, что вот-вот обнаружит старый черный зонт. Но все напрасно. В комнате пани Баумановой царил абсолютный порядок, и все стояло на своих местах.

Шло время. Старинные часы отбивали, как положено, каждую четверть часа, неумолимо приближался конец урока, а Гипця все еще не обнаружила ни малейшего следа, который мог бы указывать на существование таинственного зонта.

И тут случилось то, чего никак не могла предвидеть юная кандидатка в детективы. Долетевший из сад внезапный порыв ветра с треском захлопнул форточку. Пани Бауманова поднялась из-за стола и, неодобрительно взглянув на форточку, словно осуждая ветер за то, что доставил ей беспокойство, медленно подошла к старому плюшевому дивану и, сунув руку за спинку, вытащила…

Да, да… Гипця не могла поверить своим глазам! В руках у пани Баумановой был старомодный черный зонт с серебряной ручкой.

Сорвавшись с места, девочка подбежала к учительнице.

— Позвольте, я помогу вам открыть форточку.

— Но, моя дорогая, ты не дотянешься.

— Это неважно, я стану на стул.

Гипця сильно потянула зонт к себе, почти вырвав его из рук учительницы. И пока та, пораженная происшедшим, приходила в себя, девочка подбежала к окну и, привстав на цыпочки, концом зонта отворила форточку.

— Вот, пожалуйста! — обрадованно вскричала она.

— Спасибо. Мне казалось, ты не дотянешься. Гипцю прямо-таки трясло от возбуждения. Она не осмеливалась даже взглянуть на тяжелый зонт, который держала в руках. Что-то подсказывало ей, что это тот самый таинственный зонт, о котором упоминал Толусь Поэт, а потом допытывался чудаковатый тип с усиками.

— Простите, — робко обратилась она к пани Баумановой, — откуда у вас этот старый зонт?

— Это давняя история, — ответила учительница. — Представь себе, вернувшись в дом после освобождения Варшавы, я нашла его в библиотеке. Не знаю, кто мог оставить его здесь.

— Очень интересно… — Только сейчас Гипця осмелилась взглянуть на солидную, аккуратную, чуть почерневшую ручку зонта, у основания которой была выгравирована слегка приукрашенная завитушками монограмма — Е.М.

— Чему ты так удивляешься? — услышала она над собой голос пани Баумановой.

— Ничему, — рассеянно ответила Гипця. — Просто никогда не видела такого старого зонта.

— Неудивительно, сейчас такие уже не встречаются. Это старый английский зонт.

— Это точно английский зонт? Вы уверены в этом?

— Абсолютно. Смотри! — Учительница показала на нижнюю часть ручки. — Тут даже есть название фирмы: «Веллман и Сын — Глазго». Сможешь прочитать?

— Конечно, смогу… Веллман и Сын — Глазго… Все сходится.

— Что сходится?

— Надпись.

Пани Бауманова решительно отобрала у Гипци зонт и водворила его на прежнее место — за диван.

— Может сгодиться для того, чтобы закрыть форточку, — горько усмехнулась она. — И вообще, должна тебе признаться, что я как-то привязалась к нему. Это смешно, но мне порой кажется, что он — мой друг. Не удивляйся… У старых людей много странностей. Во всяком случае, мне было бы тяжело с ним расстаться. В конце концов, я просто надеюсь, что эта старая рухлядь меня переживет. — Вернувшись на свое место, пани Бауманова стукнула слегка по столу ладонью и продолжила: — Ну ладно, моя дорогая. Прочитай еще раз этот отрывок…

Гипця не двигалась с места, завороженно уставившись широко раскрытыми глазами на потертый подлокотник дивана, за которым скрывался зонт.

— Что с тобой? — услышала она голос учительницы.

— Ничего. Только хочу спросить вас… Если бы кто-нибудь очень упрашивал отдать ему зонт, вы бы отдали?

— Не понимаю, что пришло тебе в голову. Кому может понравиться такая бесполезная вещь?

— Например, мне.

Удивленная пани Бауманова резким движением сдернула с носа очки.

— Моя дорогая, не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

— Просто мне хотелось бы иметь этот зонт.

— Ты шутишь?

— Я вполне серьезно.

— Что ты будешь с ним делать?

— Не знаю, только он мне очень нравится.

— Ты хочешь лишить меня моего единственного друга?

— Нет… но… — Гипця помолчала немного, подумала и вдруг спросила: — Никто не спрашивал вас об этом зонте?

— Нет… И не понимаю, к чему такие странные вопросы!

До самого конца урока Гипця не могла избавиться от овладевшего ею беспокойства. Сама комнатка пани Баумановой стала выглядеть вдруг странно и загадочно. Казалось, что вот-вот кто-то проскользнет в дверь, подойдет к плюшевому дивану, вытащит из-за него черный зонт и необъяснимым образом исчезнет.

Услышав, как часы пробили пять раз, Гипця испытала невыразимое облегчение. Поспешно попрощавшись с учительницей, она стремглав выскочила из комнатки.

На тротуаре перед калиткой ее уже ожидал Кубусь.

Глава IX

РАЗГОВОР В «АВГУСТИНКЕ»

— Ну что? — обеспокоенно спросил Кубусь. Гипця, у которой от волнения перехватило горло, не могла вымолвить ни слова и лишь в ответ на повторный вопрос коротко шепнула:

— Есть!

— Не может быть!

— Честное слово… за старым диваном.

— За каким диваном?

— За плюшевым.

Минуту ребята стояли в молчании. Кубусь смотрел на Гипцю широко раскрытыми глазами и недоверчиво вертел головой.

— Это чудо! — наконец произнес он.

— Говорю тебе — тот самый: английской фирмы, с серебряной ручкой и монограммой Е.М.

— Феноменально! Должно быть, этот подозрительный тип что-то о нем знал!

— Но откуда?