Антон Иванов - Шестеро смелых и фокус—покус Страница 6

— Каретникова, я вообще бы тебе посоветовал дома сидеть и до лета носа на улицу не высовывать. Тогда наверняка не замерзнешь. Еще обогреватель включи и грелку под себя подложи, — огрызнулся Илья.

Он уже полностью настроился на новое серьезное расследование, а тут — такая незадача!

— Понятно — понятно, — покивала Лиза. — Тебе, видно, хотелось, чтобы несчастный ребенок оставался у них до тех пор, пока ты его не найдешь и не прославишься.

— Умолкни! — Илья никак не мог справиться с охватившим его разочарованием. — Ну, что теперь делать будем, раз никуда ехать не надо? — посмотрел он на остальных. — Кстати, Даниле надо сообщить. Он ведь ничего еще не знает.

— Тогда пошли к нам, — приняла решение Марфа,

Данила даже поразился их скорому появлению. По его подсчетам, они должны были только — только добраться до «Фанфеста», откуда он и ожидал их звонка. И вот нате вам! Явились.

— Забыли что — нибудь? — отворив им дверь, спросил он.

— Если бы, — буркнул Илья. — Поездка отменилась по независящим от нас обстоятельствам.

— К великому сожалению нашего доброго Илюши, мальчик нашелся. — Лиза второй раз за сегодняшний день взяла у Ильи реванш за его постоянное подтрунивание над ней.

— Как нашелся?

Клим в третий раз изложил информацию, почерпнутую у Ларисы Петровны. Данила, подобно Илье и Климу, испытывал сложные чувства.

С одной стороны, он радовался за маленького Ваню и его родителей, для которых ужас предыдущих дня и ночи остался позади. Но с другой — испытывал невероятное разочарование. Вероятно, даже большее, нежели Клим и Илья. Потому что им был открыт весь мир. Они ежедневно ходили в школу да, собственно говоря, вообще могли пойти куда угодно и с кем угодно. Он же, Данила, был большей частью прикован к дому и целые дни проводил в четырех стенах.

Выбраться на улицу он мог лишь в погожие дни. До школы удавалось добраться редко, и общение с одноклассниками становилось для него праздником. Даже просто съездить погулять Данила без посторонней помощи не мог.

Несчастье произошло с ним три года назад. На школьном дворе старшеклассники пытались отобрать деньги у Марфы и Лизы. Данила, естественно, вступился за сестру и ее подругу, невзирая на численное и возрастное превосходство противника. Последствия были ужасны. Его отбросили на груду труб, сложенных в углу двора, он повредил позвоночник, и ноги у него отнялись.

Месяцы, проведенные в больнице, и несколько сложных операций существенных улучшений не принесли. Данила по — прежнему оставался прикованным к инвалидному креслу. Сначала он впал в отчаяние. Жить больше не хотелось. Врачи, правда, обнадеживали: мол, не все потеряно, еще остается шанс, что он снова станет ходить. Однако смириться с полунеподвижностью живому, энергичному Даниле было ох как трудно. Ему изо всех сил помогали родные — дедушка, бабушка, мама и сестра. И конечно же лучший друг Илья. Он взял на себя связь Данилы со школой. Приносил ему задания, относил преподавателям выполненные. Когда Даниле оказывалось трудно справиться с какой — нибудь темой, учителя приходили к нему домой.

Словом, жизнь продолжалась. Окном в мир для Данилы стали компьютер и… учеба. Ей он придавал особенное значение, ибо верил: даже если врачи не помогут, он, повзрослев и выучившись, сам изобретет какое — нибудь приспособление, которое заставит двигаться его мертвые ноги, и он перестанет зависеть от посторонней помощи.

Когда на шестерых друзей совершенно неожиданно свалилось предыдущее расследование (точнее, Марфа и Лиза случайно в него свалились, и не без помощи Данилы), мальчик почувствовал, как его однообразная жизнь наполнилась новыми яркими красками. Конечно, во многих мероприятиях он участвовать не смог. Однако значительная часть раскрытия тайны зависела от него.

Но все рано или поздно кончается. Расследование с его волнениями, сомнениями и открытиями было успешно завершено, и жизнь вернулась в прежнее русло. Теперь каждодневная рутина, пришедшая на смену ярким переживаниям, сильнее прежнего угнетала Данилу. Да и друзья последнее время собирались у него гораздо реже. У всех возникали какие — то свои неотложные дела.

Когда Клим и Диана принесли вчера ошеломляющую новость, Данила невольно подумал: «Вот оно, наше новое дело! Шестеро смелых опять вместе!»

Ему так хотелось отыскать пропавшего мальчика! Или хотя бы помочь отыскать его. Данила полночи провел без сна, размышляя и прикидывая, как разумнее повести дело, чтобы каким — нибудь опрометчивым шагом ненароком не спугнуть преступников. У него родился целый план, который он и хотел изложить друзьям, едва они возвратятся из офиса «Фанфеста». Абсолютно никому не нужный, как выяснилось, план. Вообще ничего не нужно. Дело закрылось, не открывшись. Можно расходиться по домам.

Шестеро смелых посидели в Данилиной комнате, пообсуждали курьезные приключения Вани, выпили чаю с остатками Лизиного печенья и… разошлись. Предстояло еще учить уроки на завтра, да и настроение у всех было вялое. Цель пропала, и каждый из шестерых в большей или меньшей степени это ощущал.

Черчилль тоже присутствовал в комнате Данилы, устроившись на своем любимом месте. Он внимательно выслушал разговор ребят,

«Сорвалась у них охота, — пришел он к совершенно верному выводу. — Мыши и то не оказалось».

Случается. Но, конечно, обидно. Правда, они вроде не слишком расстроились. Даже вроде чему — то радуются. Вот это у Черчилля в голове никак не укладывалось. Сам он в подобных ситуациях испытывал лишь разочарование и досаду. Ведь следишь, следишь, когти вроде уже выпускаешь, а норка на самом деле пустая, таракан там скребется, и только! Черчилль задумался. Что, интересно, его самого могло бы утешить в такой ситуации? Пожалуй, кусочек свежей куриной печенки. Впрочем, цыплячья грудка тоже явилась бы неплохой компенсацией. Но вот неудовлетворенного чувства азарта ничто не способно восполнить. После такой обманной охоты когти продолжают чесаться, и это не пройдет, пока не выследишь настоящую мышь.

Он присмотрелся к ребятам. Кажется, у них тоже руки чешутся. Вроде бы всем довольны, а лица разочарованные. И Данила вот погрустнел. Черчилль рад бы ему помочь, но чем? Живую мышь с улицы он бы запросто мог принести ему, но ведь это напрасный труд. Люди подобных мышей не любят. Это Черчиллю было известно по собственному горькому опыту.

Однажды, по молодости, он попытался утешить Марфу, которая была чем — то сильно расстроена. Целыми днями плакала и лежала в постели. Он уж тогда расстарался. Два часа караулил аппетитную толстуху в серой шубке. Черчилль облизнулся. До сих пор слюнки текут при одном воспоминании! Он мужественно донес свой трофей до кровати Марфы. Живым донес, чтобы девочка сама поиграла и поохотилась. Не каждый кот, между прочим, способен на такое самоотречение. В общем, принес и положил Марфе прямиком на живот: мол, хватит плакать — владей и наслаждайся.

Тут как раз мама Марфы в комнату и войди. Визг поднялся! Хоть уши лапами затыкай! И пошло, и поехало! Мерзкий — кот — место — тебе — на — улице — еще — раз — прине — сешь — эту — пакость — в—дом — пеняй — на — себя! И три раза мокрым холодным полотенцем по спине! Черчилль едва успел забиться под кровать. Следом за ним туда же юркнула мышь. Они сидели в разных углах, с ужасом таращась друг на друга. Охота теперь шла на них обоих, и они оба превратились в жертв! Случаются в жизни такие метаморфозы. Черчилль тогда пощадил толстуху. Негоже есть того, кто оказался твоим товарищем по несчастью!

Толстуху потом дедушка поймал ведерком. Правда, тоже не съел и даже не убил, а просто во двор выпустил. Они с Черчиллем после несколько раз пересекались в подвале, но он не трогал ее. Неудобно. Она ведь с тех пор вроде как стала его знакомой. А какая же это охота, когда на своих. Сплошная подлость. Когда толстуха от старости померла, Черчилль даже расстроился. Но речь не о том: люди его заботу абсолютно не оценили. Марфа тайком от мамы ему после на ухо прошептала: «Спасибо, котик. Я знаю, ты хотел как лучше. И мышка была хорошенькая. Только уж больно неожиданно. Я так испугалась, когда она по моему животу забегала. Ты больше, пожалуйста, так не делай. Мы ведь мышей не едим. Только маму зря расстраиваешь»,

Хоть мышь никому и не пришлась по душе, Черчилль в конечном итоге цели добился. Плакать Марфа перестала. И из кровати вылезла. Повеселела. А вскоре и Данила домой вернулся. Правда, после тех дней он больше на собственных лапах не бегает. Теперь у него быстрая коляска. Но в остальном такой же, И Марфа стала прежней! А Черчилль получил хороший урок на будущее.

Гости ушли. Марфа отправилась на кухню греметь посудой, а Данила уставился в свой любимый светящийся ящик; что — то в нем высматривает и прядь волос на голове перебирает. Думает.

Черчилль тихонько фыркнул. Нет, ничем он Даниле помочь не сможет! Ну, не беда. Охота на мышь — дело такое. Если терпеливо ждешь, обязательно появится. И, мягко спрыгнув со стеллажа на пол, кот направился в кухню. Мысли о мышах разбудили у него аппетит.