Р. Стайн - Маска одержимости: Начало Страница 7

Неужели я забрела не на ту вечеринку?

Однако я понимала, что это невозможно. Я знала дом Полли не хуже своего собственного.

Что же тогда происходит?

Внезапно в комнате повисла мертвая тишина. Разговоры и пение смолкли. Музыка остановилась.

Я открыла глаза как раз в тот момент, когда ребята начали собираться в круг. Не говоря ни слова, они окружили меня широким кольцом.

Они смотрели на меня из-под масок, и взгляды их были угрожающими. Я не успела даже пошевелиться. Они молниеносно сомкнули кольцо.

А потом они закружились вокруг меня, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Хоровод зловещих детей в причудливых костюмах — одни незнакомцы! — кружил и кружил. И когда я, оцепенев от страха, смотрела на них, они вдруг запели:

Пиппа, пиппа, ва-ва-ва,Пиппа-ва, пиппа-ва,Пиппа, пиппа, ва-ва-ва…

Что это значит? Зачем они мне это поют? Почему смотрят на меня с такой злобой?

Я завертелась на месте, ища возможности убежать. Но хоровод поющих и пляшущих детей был слишком плотным. Бежать было некуда.

Пиппа, пиппа, ва-ва-ва,Пиппа-ва, пиппа-ваПиппа, пиппа, ва-ва-ва…

— Нет, прошу вас! — закричала я дрожащим, пронзительным голосом. — Пожалуйста, скажите, чего вам нужно? Зачем вы это делаете?

Хоровод остановился. Пение прекратилось. Я в ужасе взирала на них, зажимая уши руками.

И тут у меня вырвался хриплый возглас: все ребята, как один, дружно схватились за головы.

Они схватились за головы… и сняли их с плеч!

— О, нет, — простонала я. — Не-е-е-ет…

Они сдернули головы с плеч и высоко подняли в воздух.

Я уставилась на пустые плечи. Комната была полна безголовых детей.

Я потрясенно смотрела на них, а они стояли и держали свои головы высоко над плечами.

А потом, совершенно внезапно, головы завопили.

— Нет! Хватит! Хватит! — взмолилась я. Но я не слышала своего голоса за их пронзительными, ужасающими, протяжными воплями.

Я почувствовала, как кто-то дергает меня за руку.

— Что?

Я испуганно вздрогнула. Кто меня схватил?

Я посмотрела вниз и увидела Митча. Он тянул меня за руку и плакал. Слезы ручьями лились по его раскрасневшемуся лицу.

— Помоги мне, Лу-Энн! — рыдал он. — Помоги мне!

Ему приходилось кричать, чтобы заглушить хор вопящих голов.

— Помоги мне! Пожалуйста, Лу-Энн, помоги мне!

7

— Помоги мне, Лу-Энн, — произнес Митч тоненьким голоском. — Помоги мне. Я никак не могу открыть зубную пасту.

Что?!

Я заморгала. Веки были будто свинцовые. Со сна?

Митч сунул мне под нос тюбик с зубной пастой. Я огляделась. Моя спальня. В окно льется серый утренний свет. Посреди комнаты валяется моя вчерашняя одежда.

— Извини, Митч. — Я забрала у него тюбик и с легкостью открутила крышечку. — Мне приснился кошмар. Жуткий-прежуткий.

Он ухмыльнулся:

— Про страшного старика, который живет в шкафу?

— Нет. Совсем другой. Про странную хэллоуинскую вечеринку.

— Ха-ха. Так тебе и надо. Мне из-за тебя вечно кошмары снятся. — Он выдавил немного зубной пасты себе на палец и вытер его о мой нос.

Я попыталась его схватить, но он увернулся и пулей вылетел из комнаты.

Я медленно села, вытирая зубную пасту с носа. Кошмар никак не шел из головы.

— Допустим, я сама этого хотела, — проворчала я. — Мне хотелось, чтобы вечеринки у Полли были пострашнее. Но это уж слишком.

Как хорошо, что сны никогда не становятся явью…

Наступил Хэллоуин — день злополучной вечеринки. Мама Полли встретила меня на пороге.

На ней была высокая, заостренная черная ведьмовская шляпа, которую она надевала каждый год. Длинные ногти покрыты черным лаком, на губах — черная помада.

— Привет, Лу-Энн, ну разве ты не прелесть! — тут же залилась она соловьем. — Дай-ка я хорошенько тебя разгляжу, душенька! — Она взяла меня за руки и развела их в стороны, чтобы полюбоваться моим костюмом. — Дай угадаю. Ты у нас тоже ведьмочка?

Она так со всеми разговаривает — будто им по пять лет.

— Нет, я вампирша.

Она картинно приложила ладонь к щеке.

— Ух, сколько в этом году собралось вампиров… Ты, надеюсь, не пьешь настоящую кровушку?

И засмеялась. Это, по ее мнению, замечательная шутка.

— Только на десерт, — ответила я. И тоже засмеялась — а то мало ли… поверит еще.

Вообще-то она — добрейшая душа и прекрасная мать. Она всегда позволяет гостям Полли оставаться с ночевкой. Сама Полли имеет право ложиться спать, когда посчитает нужным, даже если наутро ей предстоит идти в школу. А еще миссис Мартин устраивает вечеринки для всех ее одноклассников.

Если бы только вечеринки эти не были такими детскими и нудными!

Я протянула ей пятидолларовый «вступительный взнос». Затем прошла в битком набитую комнату отдыха и помахала Полли, как всегда одетой в наряд принцессы.

Я сразу приметила Маркуса: огромная горилла стояла возле столика со снедью и с ревом барабанила себя кулаками в грудь. Окружавшие его ребята явно оценили это представление по достоинству.

Также я заметила ставший притчей во языцех аккордеон миссис Мартин, прислоненный к стене у камина. У другой стены собралась группка ребят — сидя на стульях, они склонили головы и о чем-то шушукались. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — они жалуются друг другу на невыносимо скучную вечеринку.

Под потолком были натянуты длинные черно-оранжевые ленты. На каминной полке выстроились в ряд ухмыляющиеся маленькие тыковки-фонарики, мерцая мягким оранжевым светом. На одном из окон висел огромный черно-оранжевый плакат, гласивший:

ВЕСЕЛОГО ХЭЛ-ВОЙ-УИНА!

На столе со снедью я обнаружила поднос с печеньицами в форме тыкв и большую чашу для пунша, до краев наполненную каким-то оранжевым пойлом. Рядом стоял Брэд с чашкой в руке. Полагаю, он пытался сообразить, как можно пить в резиновой маске старика.

— Кто хочет сыграть в «Вертячку»? — прокричала Полли.

— Да-да! — подхватила ее мама. — Разве не весело играть в «Вертячку» в маскарадных костюмах? Вот будет здорово! Добровольцы есть?

Несколько ребят застонали. Думаю, все прекрасно помнили последствия прошлогодней игры в «Вертячку». Это была катастрофа. Большинство ребят порвали и растянули свои костюмы. И как минимум в паре случаев дело кончилось дракой.

— У меня возникла идея получше! — прокричала Полли.

— Дамы и господа, все слушаем Полли! — объявила ее мама. — У Полли появилась забавная идея!

— Видите вот эти оранжевые и черные шарики? — спросила Полли, показывая пальцем в угол. — Пусть каждый возьмет по шарику. Так. Я покажу вам, что надо делать.

Она взяла оранжевый шар и принялась тереть его о лоб.

— Поняли? Трем шарик о лоб, пока он не пристанет к маске. Затем на счет «три» отпускаем и смотрим, чей шарик дольше продержится…

— А победитель получит замечательный приз! — добавила ее мама. — Большущий пакет сладкой кукурузы!

— Поверить не могу, — простонала я. — Опять она всех заставляет играть в эту тупую игру!

Я схватила Брэда за руку и через всю комнату потащила его к Маркусу.

— Я этого не вынесу, — сказала я. — Просто не вынесу.

— Ты что же, Лу-Энн, не хочешь выиграть пакет попкорна? — сострил Маркус.

— Заткнись. — Я ткнула его кулаком в бок. — Пошли, ребята. Давайте уйдем отсюда.

— Уйдем? — спросил Брэд. — Куда?

— Подальше, — сказала я и подтолкнула обоих. — Давайте. Айда за мной. Пошли наверх. Может, хоть там найдется что-нибудь интересное.

8

Мне было все равно, куда идти. Я только знала, что нам нужно избежать дурацкой игры с воздушными шариками — и вообще валить с этой малышовой вечеринки.

Мальчишки последовали за мной наверх. В конце коридора я обнаружила еще одну лестницу.

— Туда.

Мы пробежали по коридору и поднялись по высоким крутым ступенькам.

— Чердак, — пробормотала я. Пошарив рукой по стене, нащупала выключатель. Включила; зажглась тусклая лампочка.

Я поморгала, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку.

Это было длинное помещение с низким потолком, заваленное картонными коробками, старой мебелью и стопками газет и журналов. У стены стоял длинный шкаф. Единственное окно дребезжало на холодном осеннем ветру.

— Жутковато, — произнес Маркус, снимая гориллью маску.

— Это всего лишь чердак, — сказала я.

— Жарко тут, — пожаловался Брэд. — Ну и парилка. — Он тоже снял маску и вытер вспотевшее лицо.

— Зато никаких шариков, — сказала я. В длинном душном помещении собственный голос показался мне тонким и сдавленным. Приходилось щуриться: от лампочки на потолке толку было немного.