Кирстен Миллер - Кики Страйк — девочка-детектив Страница 7

Долго искать не пришлось. В здании Аталантской школы было полным-полно укромных уголков и ниш, где девчонка без труда спрячется — хотя мало кто из учениц этим пользовался. Все мы слышали историю про мальчишку, что забился в одну такую щель — давным-давно, в те времена, когда мрачный готический особняк служил тюрьмой для малолетних преступников. Мальчишка уже выбирался наружу, и тут острая, словно кинжал, сосулька сорвалась с подоконника и пронзила ему грудь. Каждой зимой по меньшей мере одна истеричка клялась и божилась, будто своими глазами видела, как призрак бедолаги, пошатываясь, бредет по коридору, оставляя за собою след талой воды. Я-то всегда считала, что это — чушь собачья, но сейчас, подняв глаза, увидела: каждое окно и впрямь обросло бахромой сосулек. Держась на почтительном расстоянии, я обошла их и укрылась в тени самшитового куста близ единственного выхода — перед железными воротами, что открывались прямо на тротуар. В три часа прозвенел звонок. Очень скоро из здания вышла Кики Страйк — и быстро зашагала по тропе к воротам. На ней было черное пальто-тренч, доходящее до лодыжек, и наичернейшая меховая шапка-папаха, и выглядела Кики не то слово какой опасной — насколько это возможно для существа ниже пяти футов ростом. А главное, будучи с ног до головы в черном, она четко выделялась на фоне снега. В кои-то веки, подумала я, спрятаться ей негде. В такую погоду улицы были пустынны, так что первые несколько кварталов я следовала за Кики Страйк, держась на почтительном расстоянии. От школы она направилась на запад по Шестьдесят восьмой стрит. На углу Лексингтон-авеню никакая машина ее не ждала; станцию метро и автобусную остановку Кики миновала, даже не оглянувшись. А за Медисон-авеню уже показались деревья Центрального парка: их густой строй высился над крышами особняков по обе стороны квартала. По мере того, как мы приближались к парку, город словно заканчивался. Две-три машины по-черепашьи ползли по Пятой авеню, их колеса оставляли за собою ледяные полосы, что практически тут же исчезали: улицу заваливал снег. Мутные, желтые озерца света плескались у подножия двух одиноких уличных фонарей; сквозь густую белую пелену тупо пялилась какая-то статуя. Кики помедлила у парка: ее затянутая в перчатку рука покоилась на каменной стене. На фоне этой первобытной белизны девочка казалась еще меньше; деревья и валуны, натиск которых сдерживала лишь стена, угрожали поглотить ее заживо. Я наблюдала с другой стороны улицы, от души надеясь, что идти через парк в планы Кики не входит. Сумерки уже сгущались. К четырем часам стемнеет окончательно, а Центральный парк — не то место, где стоит шататься по ночам. Даже при свете дня заблудиться в нем — пара пустяков. Тенистые тропы петляют туда и сюда, сворачивают то вправо, то влево, водят тебя кругами. Парк — это ни много ни мало как гигантский лабиринт — созданный, чтобы одурачить горожан и заставить их поверить, будто цивилизация осталась далеко позади, в то время как на самом-то деле они по-прежнему в каких-то нескольких сотнях ярдов от кофейни «Старбакс».Когда ярко светит солнышко и парк кажется обителью покоя и мира, заплутать в нем — одно удовольствие. Однако по ночам в лабиринте рыщут монстры — и в количестве!

За несколько недель до того, как я взялась следить за Кики Страйк, в местных новостях то и дело всплывали истории про банды хулиганов-подростков, что разгуливали по парку после захода солнца. С ног до головы в темном, до неузнаваемости размалевав физиономии боевой раскраской, мерзавцы развлекались тем, что устраивали засады на бедолаг, по глупости забредших в их владения. Некоего бизнесмена, вздумавшего срезать путь домой через парк, заставили проплыть полдюжины кругов в ледяной воде загаженного отходами озера. Вскоре после того однажды поутру в парковом зоопарке обнаружили женщину с дочерью — на острове с японскими макаками. Учитывая, что в Нью-Йорке на тот момент резко похолодало, возможно, их судьба оказалась бы куда более плачевной, если бы обезьяны не сжалились над пленницами и не приняли их в свою «теплую компанию» — теплую в прямом смысле слова. Так что, сами понимаете, перспектива встретиться лицом к лицу с головорезами Центрального парка, меня отнюдь не прельщала. И однако ж, когда Кики Страйк вскарабкалась на стену и спрыгнула в заснеженную пустыню, я без колебаний последовала за ней. Кики пробиралась через обледеневший парк с упорством и ловкостью закаленного шерпа, прокладывая путь в обход кустов, озер и камней. Я старалась по возможности не попасться ей на глаза, а снег между тем падал да падал, припорашивая ее пальто: оно уже не выделялась на белом фоне так ярко, как поначалу. Теперь, чтобы не потерять Кики среди деревьев, мне приходилось подходить все ближе и ближе. Когда мы дошли до так называемой Большой лужайки — до обширного луга в центре парка — я уже изо всех сил напрягала зрение, чтобы разглядеть крохотную фигурку сквозь метель. С каждым шагом Кики Страйк, теперь с ног до головы залепленная снегом, все больше терялась в белой пелене. Опасаясь отстать, я припустила бегом, понимая, что Кики меня того и гляди заметит. Ноги мои окоченели от снега, что набился в легкие не по погоде ботинки, и слушаться решительно отказывались. Я поскользнулась, упала на четвереньки; а пока я подымалась, смутная фигурка исчезла в рощице близ Черепахового пруда. Я стояла одна-одинешенька посреди пустынного луга, по колено в снегу, и гадала, кто меня обхитрил — погода или сама Кики Страйк. По пути к выходу я несколько раз свернула не туда, и к тому времени, как я добралась до безопасной Пятой авеню, солнце уже село. Собираясь с силами перед долгой дорогой домой, я прислонилась к дереву — отдышаться и вытряхнуть снег из ботинок. И тут из внушительного особняка в восточной части улицы появилось трое парней. Широкоплечие, сытые, в дорогой обуви, залихватски растрепанные, они вальяжно направились к парку. Прикинув про себя, что троица затевает недоброе, я прижалась к дереву, от души надеясь, что меня не заметят.

— Сегодня оно, небось, не удерет, — размышлял вслух один из юнцов. — Не упустим! Награду-то за него сулят нешуточную! — Думаешь, оно и впрямь объявится? — нервно осведомился второй.

— Да жизнью ручаюсь, что так.

— Ты лучше вспомни, как эта тварь Джулиана отделала. Ты рожу его видел? Р-раз — и носяра в лепешку! — заныл третий.

— Слушай, Джулиана просто застали врасплох. Второй раз такой номер не пройдет. Мобильники при вас? — А то! — Если кто тварюку заметит, сейчас же зовем остальных. Рисковать ни к чему, верно? Что бы это ни было, оно ж сущая малявка. Если будем держаться все вместе, так мы его за милую душу сцапаем, оно и охнуть не успеет.

Опасливо выглянув из-за дерева, я убедилась, что троица остановилась у каменной ограды парка и украдкой оглядела улицу в обеих направлениях. Едва случайное такси скрылось из виду, парни перескочили через стену и исчезли за деревьями. Не опасайся я отморозить палец-другой на ногах, их разговор, пожалуй, немало бы меня заинтересовал. От страха перед загадочным «ОНО» голоса у юнцов неестественно дрожали, и я поневоле задумалась про себя, что же за монстр такой сумел посеять смятение в душах трех дюжих хулиганов. К тому времени, как я добралась наконец до своего подъезда, я промерзла насквозь, и от жаркой сырости лестницы кожу больно закололо. Поразительно, но все свои пальцы рук и ног я сберегла в целости и сохранности, хотя ступни обрели восковую белизну и оттаивали не один час. Позже, когда я уже укладывалась спать, внимание мое привлек отрывок из вечерних новостей.

«Сегодня вечером двое мальчиков-подростков из обеспеченных манхэттенских семей были выписаны из госпиталя „Бет Израэль“ и тотчас же взяты под арест по обвинению об оскорблении действием и преступном причинении ущерба. в результате странного инцидента в Центральном парке. Вследствие странного происшествия в Центральном парке выяснилось, что Томас Вандервурт и Джейкоб Харкотт напали на человека, занимавшегося оздоровительным бегом, близ Литературной аллеи. Как сообщают власти, подростки жестоко избили свою жертву, почтенного пенсионера, в прошлом — директора рекламного агентства, а затем заставили надеть розовую балетную пачку. Молодые люди являются членами банды, что вот уже много месяцев терроризирует Центральный парк. Хулиганы уже собирались привязать любителя побегать трусцой к статуе Шекспира, когда на них набросилось нечто, по их описаниям, смахивающее на эльфа-переростка или лепрехона-альбиноса. Ни Вандервурт, ни Харкотт своей версии событий не представили, но пенсионер (признавая, что в тот момент чувствовал сильное головокружение и слабость), настаивает на том, что его спаситель — не выше четырех футов ростом и носит шапку-папаху в русском стиле».

К утру газеты на весь город раструбили историю о злополучном бегуне: он-де пообещал вознаграждение в десять тысяч долларов за любую информацию касательно эльфа-альбиноса, спасшего ему жизнь. Статья в «Нью-Йорк пост» была проиллюстрирована размытой фоткой лепрехончика с упаковки «Лаки Чармз» с надписью: