Антон Иванов - Тайна пропавшего академика Страница 7

По ее утверждениям, «незабвенный возлюбленный» почти каждую неделю являлся ей в ослепительно сияющих нарядах и давал очень важные и мудрые жизненные советы. Причем не оставил ее своим вниманием даже после того, как Наталья Владимировна сочеталась вторым браком со знаменитым хирургом Вадимом Леонардовичем Водкиным. И прибавила к фамилии Коврова фамилию Водкина. Дима, Маша и Петька хорошо помнили этого толстого жизнерадостного мужчину. Он умер пять лет назад, оставив Наталье Владимировне не только свою фамилию, но и дачу в Красных Горах, а также богатую коллекцию картин и антиквариата. Что позволяло Ковровой-Водкиной ни в чем особенно не нуждаться. Кроме того, у них с Вадимом Леонардовичем была дочь Светлана, которую Наталья Владимировна называла «поздним даром небес», ибо родила ее в сорок с лишним лет.

Правда, после смерти отца «поздний дар небес» появлялся " Красных Горах хоть и с частыми, но очень кратковременными визитами. Как объяснила однажды Светлана в присутствии Димы и Маши их бабушке: «Мы с мамой ' сильней всего любим друг друга на расстоянии».

Это было совершеннейшей правдой. Спустя пять минут после бурной и радостной встречи Наталья Владимировна и Светлана умудрялись вдрызг разругаться. И дочь со словами: «Ноги моей больше не будет в этом доме!» — уезжала в Москву. Потом проходила неделя. В крайнем случае, две. И все повторялось вновь.

Надо сказать, что характер Ковровой-Водкиной и впрямь с годами не улучшался. Когда же она несколько лет назад начала плохо слышать, то стала воспринимать окружающий мир совсем уж своеобразно. Вот почему Петь-ка и близнецы всерьез опасались, что им далеко не сразу

Удастся объяснить Наталье Владимировне цель своего визита.

— Я к ней за орешником не пойду, — решительно повторила Маша.

— Я тоже предпочел бы выбрать что-нибудь попроще, — поддержал ее Петька.

— Сперва дослушайте, а потом спорьте, — снова заговорил Дима.

— И впрямь, — фыркнула Маша. — Дима, нам уже столько полезных советов сегодня дал!

— Погоди, — жестом остановил ее Петька.

— Вот именно, — тут же вклинился Дима. — Дело в том, что нам не придется ничего просить у Ковровой-Водкиной. Просто сами возьмем орешник по-тихому, и все дела.

— Ты, Димочка, сегодня никак на солнышке перегрелся? — покрутила пальцем возле виска Маша. — Или в машине тебя укачало, пока мы ехали из Москвы. Совсем голова не работает.

— У меня лично все прекрасно работает, — отозвался брат.

— Если так, ты бы не предлагал без спросу, рубить орешник у Ковровой-Водкиной. Там Филимоновна только и ждет нападения на имущество любимой хозяйки.

— И как только услышит треск, кинется наводить порядок, — поежился Петька.

— О Ковровой-Водкиной я уже слышала от вашей бабушки, — сказала Настя, — А кто такая Филимоновна?

— Приходящая домработница Ковровой-Водкиной, — хором выпалили друзья.

— С ней лучше не связываться, — добавила Маша.

…Татьяна Филимоновна вот уже много лет верой и правдой служила Ковровой-Водкиной. Все в Красных Горах знали, что во время войны Филимоновна была снайпером и дошла с войсками до самого Берлина.

Война так и осталась самым ярким впечатлением в ее жизни. В мирное время судьба ее не сложилась. А потому, устроившись приходящей Домработницей к Ковровой-Водкиной, она целиком и полностью посвятила себя заботам о жизни и об имуществе любимой хозяйки.

Нападения врагов Татьяна Филимоновна ждала постоянно и отовсюду. А потому ни на секунду не ослабляла бдительности.

Несколько престарелых жителей Красных Гор, решившихся нанести без предупреждения визиты Ковровой-Водкиной, стали жертвами воинственной домработницы. Позже они в один голос благословляли судьбу, что у Филимоновны давно уже Нет огнестрельного оружия. Однако снайперские повадки она сохранила. Ко всякому, кто казался ей подозрительным, еще очень крепкая, несмотря на свои семьдесят с лишним лет, Филимоновна тихо подкрадывалась сзади и сокрушительным ударом сбивала с ног. Причем сперва выводила противника из строя, а затем уже разбиралась, зачем он явился и что из себя представляет.

Подобное поведение повергало Наталью Владимировну в немалый гнев. И она принималась отчитывать Филимоновну. Но та ничуть не смущалась. И отвечала хозяйке:

«А времена-то, Владимировна, какие! Если все время не быть начеку, убьют — недорого возьмут».

На это у Ковровой-Водкиной возражений не находилось. Она лишь просила Филимоновну «действовать впредь помягче и соблюдать права человека». Но домработница-снайпер и тут возражала: «А ты что, Владимировна, не человек? Вот я твои права и соблюдаю». На чем споры обычно завершались…

Об этом Петька, Дима и Маша и рассказали сейчас Насте. Та весьма сильно встревожилась:

— Может, действительно поискать орешник где-нибудь в другом месте?

— Или одного Димку отправим к Ковровой-Водкиной, — подмигнула ей Маша. — Вдруг он решил пожертвовать жизнью во имя нашего тайного общества!

— По-моему, это не мне, а тебе голову напекло, — откликнулся Димка. — Я, между прочим, воровать ничего не предлагал.

— Тогда как же? — не доходило пока до Петьки. — А вот так, — ухмыльнулся Димка. — Я пока ходил переодеваться, зря времени не терял.

— Какой деловой! — всплеснула руками Маша.

— Не деловой, а наблюдательный, — мигом отбил выпад Димка. — Так вот, когда я к вам возвращался, то видел, как племянники Филимоновны рубили на участке

Ковровой-Водкиной орешник. Он, видимо, слишком разросся.

— И много нарубили? — поинтересовался Петька.

— На три шалаша хватит, — без тени сомнения отвечал Димка. Получилась огромная куча.

— Ты же, когда возвращался, еще не знал, что нам орешник понадобится, — перебила Маша.

— Знал не знал, — поморщился Димка. — Я вообще, в отличие от некоторых, всегда обращаю пристальное внимание на разные мелочи. Кто знает, что и когда может в жизни понадобиться,

— Молодец, — хлопнул его по плечу Петька. — Выходит, рам и впрямь не придется ничего воровать. Кому нужны срубленные сучья.

— А я о чем! — окинул победоносным взглядом всю

Компанию Дима. — Их все равно не сегодня-завтра сожгут.

— А откуда тебе известно, что они орешник жечь собираются? — спросила Настя.

— Слышал, как Филимоновна говорила племянникам, — отвечал Димка. — Юрка и Борька аванс просили. А Филимоновна им говорит: «Пока все, что нужно, не срубите и не сожжете, хозяйка денег не даст!..»

— Бедные мальчики! — с трагикомическим видом покачала головой Маша.

— А сколько этим племянникам лет? — поинтересовалась Настя.

— " Много, — объяснил Димка. — Никак не меньше сорока. Здоровые такие бугаи, — широко развел он руки в разные стороны.

— Хороши мальчики! — звонко расхохоталась Настя.

— Это просто Коврова-Водкина их по старой памяти называет мальчиками, — внесла ясность Маша. — И как только видит Юрку и Борьку, вручает им по шоколадке.

— А Юрка и Борька предпочитают совсем другое, — добавил Димка.

— Вот именно, — заволновался вдруг Петька. — Бежим скорей за орешником, пока эти племянники и впрямь костер не устроили!

И он первым двинулся по направлению к даче Ковровой-Водкиной.

Жара к полудню усилилась. Поселок плавал в дрожащем мареве. Дачи тут выстроили в середине тридцатых годов. Необъятные участки. Огромные дома, снабженные всеми благами цивилизации, начиная от ванных и туалетов и парового отопления и кончая телефонами. Население Красных Гор вполне соответствовало такому размаху. Дачи приобрели, так сказать, «сливки общества» того времени. Крупные ученые, военачальники, деятели искусств. С годами состав поселка становился все более пестрым. Иные хозяева умерли, не оставив потомства. Дети и родственники других обеднели и, оказавшись не в силах содержать дорогостоящие загородные владения, спешили продать их самым случайным людям.

Последние годы участки в Красных Горах вовсю скупали новые русские. Снося деревянные дома, они возводили на их месте солидные особняки из камня и кирпича и при этом изо всех сил соревновались друг с другом в вычурности и монументальности. Особенно отличился владелец какого-то холдинга. Он построил у себя на участке пятиэтажный дом, почти в точности копирующий знаменитую Пизанскую башню.

Специалисты вовсю его отговаривали от эксперимента, утверждая, что местная почва подобного сооружения не выдержит. Однако счастливый обладатель участка только рукой махал: «Упадет — другую дачу построю». И, как ни странно, новоявленная «пизанская дача» пока стояла, хотя старожилы поселка, проходя мимо, неизменно утверждали, что она не сегодня-завтра рухнет.

Среди последних особенную активность проявлял низкорослый, но толстенький академик Павел Потапович Верещинский. Каждый день на рассвете он тайком пробирался на участок владельца холдинга, чтобы замерить угол наклона «пизанской дачи». Затем, дождавшись приличного времени, седовласый Павел Потапович колобком обегал поселок. Встретив очередного единомышленника, он всплескивал пухленькими ручками и, отчаянно картавя, объявлял: