Артем Кораблев - Веселый прогульщик Страница 7

— Это не «книжка», а великолепный роман, очень серьезная вещь, в которой великий русский писатель собрал основную философскую суть всего своего обширного творчества.

Федин отец работал редактором в литературном журнале и относился к литературе чрезвычайно трепетно.

— Ну и дай мне его, — гнул свое Федя, — я сразу же познакомлюсь со всем творчеством Достоевского.

Однако отец стоял на своем и долго не хотел выдавать Феде «Братьев Карамазовых», уверяя, что прежде чем с этой книгой знакомиться, надо сначала другие прочесть: «Преступление и наказание», «Идиот», «Бедные люди», «Бесы» и еще какие-то. Отец так и сыпал названиями.

— Я тебя не понимаю, — вмешалась мама, — твой сын сам тянется к литературе, а ты, критик и литературовед, его отговариваешь.

— Да я даже не помню, где у нас запаковано собрание сочинений Достоевского, — пустил в ход свой последний аргумент отец.

Но Федя был непреклонен. Он сам отыскал нужную коробку, и отец с недовольной физиономией выдал ему требуемое произведение. Великий роман оказался таким длинным, что не уместился в одном томе. Федя забрал оба и ушел читать к себе в комнату.

Уснул он далеко за полночь, когда родители уже мирно посапывали в своих постелях, и хотя уяснил для себя, что сюжет «Братьев Карамазовых» крутится вокруг жестокого убийства, но так и не взял в толк, почему название романа Федора Михайловича Достоевского до обморока напугало Олю Толоконцеву. «Завтра разберусь, — решил, засыпая, Федя. — Надо будет хоть первый том с собой в школу взять, почитаю на уроках».

На следующий день у Феди Чудинцева и в мыслях не было прогуливать уроки. И все-таки прямо в школу он не пошел, а опять, теперь уже вполне сознательно, сел на тот автобус, который привез его вчера на лесную опушку. Как будто попав в заколдованный круг, Федя копировал ситуацию, повторяя свои собственные вчерашние действия.

Однако точной копии не получалось. Во-первых, погода немного испортилась, похолодало, и дул пронизывающий порывистый ветер, во-вторых, бультерьера нигде не было видно, в-третьих… Но в остальном все оказалось почти как вчера — Федя опять встретил Олю и опять на том же месте. Только теперь он не стоял столбом, а прошел так, чтобы их с Олей пути пересеклись на дорожке у спуска в овраг, и небрежно бросил: — Привет.

Оля улыбнулась ему и кивнула, но не произнесла ни слова.

Ну, вот и все. Утренняя встреча состоялась. Федя не знал, собственно, зачем она была ему так нужна, но если бы он Олю не встретил, у него бы на весь день испортилось настроение. Что скрывать, со вчерашнего утра он только о ней и думал, а после встречи у Артема еще больше. Сегодня в полседьмого вскочил — и опять же с мыслью об Оле. Дурацкая какая-то мысль: придет она в лес или не придет? Вдруг будет прогуливать собачку в другом месте? Как будто это важнее всего на свете. И еще одна мысль в голове крутилась: нападут на нее в лесу или нет? Федя сам понимал, что вторая мысль еще глупее первой, но ничего не мог с собой поделать. Теперь же он со спокойной душой отправился в школу. Только сначала еще раз подсмотрел из-за дерева, как юная фея уселась в свой «Мерседес», предварительно сменив выпачканную обувку на чистую.

В школу Федя ухитрился не опоздать — большая для него редкость. Оглянувшись на отъезжающий «Мерседес», он проскочил мимо дежурных — даже не пришлось отговариваться, как вчера, что он новенький, — и быстро отыскал нужный ему кабинет. Внутрь еще не пускали, весь класс кучковался в холле перед дверьми в ожидании преподавателя. И Оля была здесь. На сей раз она стояла в сторонке одна. Федя огляделся и не нашел ее вчерашней подружки, с которой Оля всегда садилась вместе за парту и по большей части болтала на переменах. Это его немного обнадежило. Можно было попробовать повторить вчерашнюю неудавшуюся попытку. Но планы он строить все-таки не спешил. Вдруг эта девочка придет перед самым началом урока?

Но вот появилась учительница литературы, уже заиграла музыка, возвещая о начале занятий, а Олиной соседки по парте все еще не было видно.

Федя вошел в класс последним. Он уверенно двинулся к намеченной цели и положил свою сумку на парту рядом с Олиной. Оля спокойно продолжала доставать учебники, вроде бы ничего и не заметив. Федя тоже стал вытаскивать свои. Вдруг Олина рука, сновавшая от сумки к столешнице парты и назад, замерла в воздухе. Заметив это, Федя тоже остановился и удивленно глянул на девочку. Ее лицо напомнило ему вчерашнюю Олю — такой он запомнил свою фею в те самые секунды, после которых она упала в обморок. Та же болезненная складка между бровями, та же желтизна на лице, тот же застывший взгляд и расширенные зрачки. Федя проследил за ее взглядом и удивился еще сильнее: Оля смотрела в его раскрытую сумку, откуда между учебниками алгебры и химии выглядывал черный корешок томика Достоевского.

Оля явно с трудом оторвала взгляд от завораживающей ее книги и посмотрела Феде в лицо.

— Достоевского читаешь? — спросила она.

— Ну, — буркнул Федя.

— Умный, да?

Федя пожал плечами и опять сказал:

— Ну.

— Баранки гну, — раздраженно, но тихо, вполголоса, передразнила его Оля.

— Оля… Толоконцева… И-и-и… Новенький… Федя тебя, кажется, зовут? — вмешалась учительница.

— Ну, — еще раз согласился Федя, и кто-то хихикнул у него за спиной.

— Что там у вас? — учительница недовольно хмурила брови. — Все уже сели, вы урок задерживаете.

— Он в нее влюбился, — пояснил ситуацию чей-то насмешливый голос с одной из последних парт, — с первого взгляда.

— Кочетков, я не нуждаюсь в твоих комментариях, — строго осадила шутника литераторша. — Садитесь, — это уже адресовалось Оле и Феде, и они опустились на свои стулья.

Урок начался. До самого звонка Оля не обращала больше на Федю ни малейшего внимания, как будто его и не было вовсе. А он как ни ломал голову, не нашел никакого повода, чтобы заговорить с ней, так и просидел все сорок пять минут молча.

Сразу за литературой шел урок русского языка. Само собой разумеется, что оба эти предмета вела одна и та же учительница, как и везде, поэтому и кабинет менять классу не было никакой нужды. После литературы Федя оставил свои вещи там, где сидел, и отправился поразмяться в коридор. Каково же было его удивление, когда, заглянув через несколько минут в класс, он увидел, как Оля копается в его сумке. Федя остановился на пороге. Оля, не замечая его, вытащила томик Достоевского, очень быстро открыла его на первой странице и сразу же захлопнула.

«Посмотрела название», — догадался Федя. Действительно, на корешке книги были лишь указаны фамилия с инициалами писателя да номер тома в Собрании сочинений, а что внутри, что за произведение скрывается под этим номером, можно было узнать, лишь заглянув под обложку на титульный лист, что Оля и сделала. Быстро захлопнув книгу, она тут же положила ее на место в Федину сумку и воровато огляделась по сторонам. Тут они и встретились взглядами. Оля покраснела, а Федя безразлично отвернулся и опять вышел из класса.

Он не сердился на девочку за то, что она без спроса залезла в его сумку, только не переставал удивляться. Странная она все-таки… Заняв позицию у окна в коридоре, Федя старался объяснить себе ее поведение. Может, Оля заинтересовалась книгой просто потому, что любит Достоевского? А почему нет? Это он до вчерашнего вечера ничего не читал из произведений своего великого тезки. А Оля, допустим, читала, и ей этот писатель нравится, как Фединому отцу. Феде и самому то, что он успел прочитать, понравилось. Вот только километровые рассуждения героев на не совсем понятные ему темы он, конечно, пропускал, а так — классный детектив оказался.

Но скорее всего, думал Федя, Олино любопытство связано со вчерашним случаем, когда она упала в обморок, прочитав на парте два слова: «Братья Карамазовы». Федя был в этом уверен почти на сто процентов. Тогда, выходит, все, что говорил ему Артем, — тоже правда. Почему же ее так пугает это название?..

Звонковая музыка прервала Федины рассуждения, и он отправился в класс в надежде скоро получить дополнительную информацию по волновавшему его вопросу. Но и Оля как воды в рот набрала. Она и не думала объяснять ему, с какой стати влезла в чужую сумку. Будто так и надо.

Между тем школьная жизнь шла своим чередом. Урок снова сменила короткая шумная перемена, а потом опять потянулись утомительные своей нескончаемостью три четверти часа.

Класс, как видно, уже присмотрелся к новичку, и самые общительные затеяли на перемене знакомство. Феде пришлось вооружиться всем своим остроумием, чтобы без ощутимых моральных потерь отбиваться от навязчивых шуток Кочеткова — того самого юмориста с последней парты — и прощупывания «на слабо» бойкими девчонками. Он чувствовал себя как на пресс-конференции, рассказывая, где живет, и объясняя, почему появился в их классе. Ощутимую поддержку ему оказывал Артем — он всю перемену не отходил от Феди, будто принял над новичком добровольное шефство. И Федя был за это ему благодарен.