Алексей Биргер - Тайна знатных картежников Страница 7

— Тогда что это за цель, к которой они так рвутся, верно? — ликующе провозгласил Ванька. — Ты это имеешь в виду? Да, они за чем-то охотятся, и это «что-то» связано с нашим домом! Как по-твоему, может, в нашем доме и впрямь спрятан клад? Монахи просто на ушах готовы были стоять, чтобы им позволили заглянуть в подвалы! И вспомни, как они задергались, когда отец упомянул, что как раз сегодня мы начали приводить подвалы в порядок! Где ещё может быть спрятан клад, как не в подвалах, а?

— Это было бы слишком здорово, чтобы в это поверить, — осторожно сказал я.

— Послушай, так ведь все сходится! — восторженно продолжил Ванька. — Все они, и монахи, и пижон, добрались до острова практически одновременно а это значит, что они практически одновременно узнали о спрятанном сокровище! Ты спросишь, как такое может быть? Так я тебе объясню! Человек, который спрятал клад, недавно умер. Перед смертью он поведал свою тайну трем людям — своему сыну и наследнику и двум монахам, которые его исповедовали! Монахи не устояли перед искушением и пожаловали сюда, стараясь опередить законного наследника!

— Слишком красиво получается, так только в книжках бывает, — сказал я, чувствуя себя обязанным чуть-чуть остудить пыл моего брата, чтобы уберечь его (и, если быть честным, себя тоже) от слишком горького разочарования в ближайшем будущем. Было бы очень здорово поверить в Ванькину версию, но я, будучи тремя годами старше, а значит, поопытней и лучше знающим действительность, понимал, что шансы этой версии обернуться правдой слишком малы, чтобы на них уповать.

— Я спорить готов, — в глазах Ваньки уже полыхал настоящий огонь, и весь он чуть не трясся от предвкушения великих событий, — что, когда мы придем домой, отец и Пижон будут сидеть за столом, пересчитывая бриллианты и все остальное! Пижон не хочет рассказывать о том, что он ищет, пока не убедится, что нынешние владельцы дома, то есть мы, люди честные и порядочные, и не вздумают присвоить его сокровища. А то, что он найдет отца человеком, которому можно полностью доверять, нет никаких сомнений! И, разумеется, он предложит нам часть сокровищ — третью или четвертую часть клада! Может быть, как раз в этот момент Пижон с отцом выкапывают клад, посмеиваясь над монахами, которые останутся с носом!

При слове «выкапывают» что-то щелкнуло в моей голове — выстроилась короткая цепочка ассоциаций, подсказавшая мне новую догадку.

— Какие же мы идиоты! — чуть ли не в полный голос закричал я. — Теперь я знаю, почему отец отнесся к истории монахов как к сплошному вранью!

Глава 3

Угрозы

— Почему? — сразу же спросил Ванька.

— Из-за монеты, которую мы нашли, — объяснил я. — Смотри, эта монета на полвека старше самого дома. Никто не сумел бы обронить монету в подвалах, если бы подвалы ещё не существовали, так? И если бы владелец монеты не пользовался ими, не жил на этом месте… Монахи сказали, что к месту трагедии никто и близко не подходил вплоть до того времени, когда мельник начал строить свой дом. И вот тут-то они и попались! Наш дом был построен на фундаменте ещё более старого дома! Вот тебе и объяснение, откуда взялись подвалы! Ведь наш дом, хотя и громадный, все равно не соответствует их размерам. И их стилю, потому что такие подвалы больше соответствуют главному зданию средневекового укрепленного поместья, почти что крепости, чем деревянному дому зажиточного провинциала. Мы решили, что у мельника был «пунктик» насчет подвалов, вот он и наворочал делов, соорудив под своим домом настоящие катакомбы. Но ничего подобного, просто подвалы были уже до него и, разумеется, он посчитал неразумным сносить такое мощное основание, на котором никакой дом никогда не покосится и не «поплывет».

— Подвалы могли остаться от церкви, — после недолгого раздумья возразил Ванька.

— Раз церковь сгорела дотла, значит, она была деревянной. Деревянная церковь с такими подвалами? Нет, невероятно.

— Кто угодно мог обронить монету, просто проходя мимо, и вообще что угодно могло произойти! — уперся мой упрямый братец.

— Разумеется, произойти могло что угодно, — согласился я. — Но ведь ты не станешь спорить, что я предложил самое правдоподобное объяснение. Наверно, отец заметил и другие противоречия, которые мы разглядеть не можем, но, уверяю тебя, найденная монета стала для него одним из главных доказательств, что монахи — не те, за кого себя выдают.

— Эй! — Ванька резко остановился. — Хочешь сказать, это вообще могли быть никакие не монахи?

Я пожал плечами.

— Честное слово, не знаю. Вот сейчас мне кажется, что они слишком старались говорить «по-монашески», если ты понимаешь, что я имею в виду. Когда наш отец Василий употребляет старинные словечки и обороты речи, у него это звучит намного естественней. Он никогда не пользуется церковными выражениями больше, чем необходимо, стараясь делать свою речь доступной и понятной для всех. А эти монахи… они слишком старательно ввертывали такие словечки к месту и не к месту… Не знаю, может, это всего лишь мои фантазии, потому что мне до смерти хочется найти в них как можно больше подозрительного и понять, почему отец так занервничал.

— Никакие это не фантазии! — заявил Ванька, так же твердо, как секунду назад готов был все отрицать. — Ты прав, и все сходится тютелька в тютельку. Когда-то давным-давно на месте нашего дома было большое укрепленное поместье. Крепость-башня, как во «Властелине колец». Почему-то о её существовании полностью забыли. Даже отец Василий ничего не знает ведь если бы знал, то рассказал бы нам об этом, так?… Кстати, при такой твердыне должен был иметься отряд лучников, которые — ну, как стрельцы, про которых мы читали — в мирное время жили не в самой крепости, а рядом с ней, чтобы возделывать свои поля и огороды и дополнительно кормиться на своей земле. Вот тебе и объяснение, откуда взялось название деревни!.. Надо будет рассказать об этом отцу Василию… Но ничто никогда не исчезает бесследно. Нашлись какие-то документы, какие-то упоминания в летописях. Надо понимать, это произошло совсем недавно… И те, у кого есть голова на плечах, сумели уяснить из этих документов кое-что интересное. Они изучали документы в одно и тоже время — поэтому одновременно догадались, где искать клад, и одновременно прибыли сюда… Хотя, нет, погоди, все было совсем не так. Документы и другие ключики к древнему сокровищу нашел Пижон, а монахи пронюхали про его находки и решили его обскакать. По-моему, все отлично укладывается… Ведь и Топа, облаявший монахов, очень мирно отнесся к Пижону, а это значит, что он учуял, что у Пижона больше прав на клад, чем у монахов. Да, я говорю, что они охотятся за кладом — и уверен, что прав. В подвалах любой порядочной башни-крепости всегда имеется тайник со спрятанными сокровищами, просто некоторые из этих тайников уже найдены, а другие ещё нет!

Выпалив все это на огромной скорости и на одном дыхании, Ванька окончательно выдохся и взял паузу, чтобы перевести дух. Немного отдышавшись, он спросил у меня:

— Ну, что ты обо всем этом думаешь?

— Поговорим на обратном пути, — сказал я. — Смотри, мы уже пришли.

Мы взяли у бабушки Лиды шесть литров молока, передали ей деньги, поблагодарили за ароматные пирожки с рублеными яйцами и зеленым луком, которые она отложила для нас в свернутый из газеты кулек «чтобы вы перекусили по дороге и не померли с голоду пока доберетесь до дома а этот передайте моему любимчику какая жалость что он сегодня до меня не дошел» (она очень любила Топу и всегда хранила для него что-нибудь вкусненькое про запас).

Она приглашала нас выпить чаю, и в любой другой день мы бы с радостью приняли приглашение, но нам не терпелось вернуться домой и увидеть, как обстоит дело с Пижоном, договорился ли он с отцом, раскрыл ли ему свой секрет… Возможно, мы уже узнаем, что это за секрет! Поэтому мы, не без сожаления, ответили, что сегодня спешим, и направились домой.

— Так что ты думаешь насчет моих идей? — спросил Ванька, как только мы закрыли за собой калитку бабушки Лиды.

Я открыл рот, чтобы ответить, но тут нас окликнул громкий голос:

— Эй, пацаны, постой на чуток!

Мы оглянулись. Это был Михай — то есть, Михаил Чумов — один из самых известных болванов и бездельников нашего острова. Если бы мы не знали, что он ненамного старше нас, мы бы так и считали до сих пор, что ему лет тридцать: и лицом, и телосложением он напоминал то ли печеное яблоко, то ли перекопченную рыбу, да и все ухватки у него были не пятнадцатилетнего парня (каким он был на самом деле), а почти законченного уголовника, одного из этих тупоголовых воришек и хулиганов, которые вечно попадаются, но клянут при этом свое невезение, а не полное отсутствие мозгов в своей дурьей башке. Впрочем, как раз из-за того, что Михай никогда не мог представить себе последствия своих поступков, он мог быть особенно опасен. А чем больше раз он влипал в неприятности и чем больше чувствовал себя неудачником, тем больше он злился на весь белый свет.