Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц - Оксана Михайловна Иванова-Неверова Страница 8

А потом – вы не поверите – увидела его собственной персоной. Игорька, представляете?! Он топал в столовку, втянув голову в плечи, и оглядывался. Ещё бы, сбежать с биологии – не самый лучший вариант. Ради булок, я имею в виду.

И скажу я вам, в столовке Игорёк пробыл недолго. Я хотела метнуться посмотреть, убавилось ли булок на подносе, но тут увидела Андрея Степанова. Он заглянул в столовую, но прошёл в итоге мимо – к раздевалкам. Тут я вынуждена была отползти в душевую, потому что он мог меня заметить. Не знаю, чего я испугалась. Упустила такой момент предложения дружбы… В общем, я спряталась из-за какого-то дебильного стыда, а когда вылезла, Андрей удалялся по коридору в обратном направлении. Толстовка, кстати, по-прежнему была ему мала. И я по-прежнему не понимала, чей же шмот сохнет в моём шкафу.

Пока я вспоминала, кто ещё в школе «остаётся странным» и зелёным, из-за поворота вырулил Толик Корнеев. Не слишком ли много героев на один школьный коридор? С Толиком всё было просто: он дежурил по столовой. Это значит, до конца урока осталось десять минут. Я подождала, пока Толик решит столовские дела, и нагнала его у гардероба.

– Я сказал, что ты ушла в медпункт, – кивнул он без предисловий. – И лучше бы ты не пропускала уроки просто так.

– Я работала, – отрезала я. – Ты ещё поймёшь, как сильно меня недооценивал.

– Шоколадку будешь? – спросил Толик и прошёл к своей куртке.

Я с готовностью пошла за ним. Толик сунул руку в глубокий квадратный карман и вытащил… сосиску в тесте.

– Это шутка такая? – Я принюхалась. Сосиска источала невероятный сосисочный аромат. С пылу с жару была сосиска, вот что.

– Э-э… – проблеял Толик, разглядывая сосиску со всех сторон, словно это было тайное послание. – Я не знаю, что это.

– Это сосиска, дурачок, – мне стало смешно. – Сам ешь.

Толик посмотрел на второй карман. Он был плотно застёгнут и явно оттопырен. Я нагнулась к куртке и понюхала молнию кармана.

– Ты решил переплюнуть Лапшичкина? – спросила я. – Ладно, давай свою сосиску, раз у тебя всё равно две.

Толик быстро раскрыл карман, достал ещё одну сосиску, и на его лице отразилось недоумение. Потом он вытащил из пакета со сменкой шоколадный батончик, молча отдал его мне и пожал плечами.

– Ничего не понимаю, – заметил он. – Кто-то подсунул мне сосиски.

Тут он серьёзно посмотрел на меня и приподнял одну бровь.

– Жанна. – Его губы разъехались в улыбке. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

Вот уж нет! Очевидно, не в этот раз. Когда я спрятала в его ветровке опарышей из рыболовного магазина… так то было совсем другое дело. Показаться бабушке с опарышами я никак не могла. А они были зверски мне нужны! После школы я собиралась поймать карася, изучить его и, может быть, оставить в качестве домашнего питомца. Карась, в отличие от Чумы, диваны не дерёт.

Я не виновата, что приманка расползлась. Кстати, это были прекрасные опарыши – живее всех живых. На них я поймала целое ведро рыбчат, которое бабушка, приехавшая погостить, сразу же забанила. Так что я пошла на улицу с ведром и тазиком – чистить рыбу за мусоркой. Там меня нашёл Толик.

Он не смог пойти рыбачить, потому что после опарышей у его мамы случился припадок, и Толику пришлось её успокаивать.

«Подумай, – сказал ей Толик, – ты могла бы найти в моём кармане что-нибудь пострашнее личинок мух…» Мама Толика подумала и прекратила истерику.

Она даже помогла нам пожарить рыбные котлеты, потому что Толик сказал ей: «Подумай, я бы мог привести в дом не Жанну, которую все мы знаем с детства, а кого-нибудь пострашнее…» Тут, мне показалось, мама Толика с сомнением на меня посмотрела, но быстро взяла себя в руки. Я всё понимаю, мне её жалко. Если бы я была мамой Толика, втрескавшегося в стрёмную девчонку, я бы тоже эту тему не педалировала. Всё-таки самооценку сына надо беречь.

– Жанна, – повторил сын мамы Толика, – о чём ты думаешь?

О том, что тема мусорок в моей жизни начинает как-то напрягать.

– Толик, – сказала я, пряча шоколадку в рюкзак, – скажи мне прямо, Степанов Токаревой дружбу уже обещал?

– А почему ты меня спрашиваешь? – прищурился Корнеев.

– Не Степанова же мне спрашивать!

– А почему бы не его? – Разумный Толик взвешивал на ладонях сосиски.

– Ладно, – ответила я, – не хочешь помочь следствию, и не нужно. Вот увидишь, Корнеев, ты выбрал не ту сторону!

– Жан, я просто не пойму. – Толик откусил сначала от одной сосиски, а потом от другой. – Пфи фём фдесь друфба?

При том, глупышка Толик, что Полина-топ уже всех мальчишек построила. Всех поголовно. Кроме Степанова. Судя по его выражению лица, он пока что не окончательно потерял голову. И это оставляло мне малюсенький шанс. Человек познаётся в общении. Иногда нужно просто узнать кого-то поближе, чтобы перестать обращать внимание на его внешний вид и какие-нибудь там болотные глаза. Стоит только Андрею со мной поговорить…

– Да! Точно! – крикнула я. – Нам надо поговорить!

Толик выронил сосиску и закашлялся.

– Хорошо, – выдавил он, – давай поговорим.

– Да не с тобой. – Я постучала пальцем по лбу. – Со Степановым.

И тут Толик вдруг стал серьёзным и как будто даже взрослым. Я такого Толика вижу редко и признаки надвигающейся беды считываю безошибочно. Вот сейчас он скажет что-нибудь несмешное и, скорее всего, неприятное.

– Ты уверен, что мне нужно это знать? – спросила я.

– Нет, – ответил Толик.

И это было несмешное.

– Что не так со Степановым?

Я вздёрнула подбородок и приготовилась выслушать неприятное.

– Он не будет дружить с Полиной.

– Что-о?! – Вот удивил так удивил. – Это как – не будет? То есть это прекра…

– Ему другая нравится, – бахнул Толик, и я почувствовала, как под рёбрами умирает мой малюсенький шанс.

Другая… Кто может быть лучше Полины-топ? Хотела бы я посмотреть на эту его другую. Вернее, не хотела бы. Если уж Полина её не сделала, то таким, как я, остаётся вообще из комнаты не выходить. Настроение топчик – ляг, реви.

– Ты… зачем мне это рассказал?

Я закусила губу.

– Я подумал, что ты к нему пойдёшь и… ну… типа…

– Ты же отличник, Корнеев! – Я дёрнула себя за косы. – Найди нормальные слова!

– Он сказал Полине то, что