Анна Дубчак - Где ночуют призраки Страница 9

— Тоже мне, занятие нашел… А кто останется на телефоне — принимать заявки? То есть я хотел сказать, отвечать на звонки клиентов? — спросил Сашка. У него тоже было испорчено настроение, а потому он не мог сейчас нормально реагировать даже на обычные слова своего друга, не говоря уже о его непонятном желании потратить кучу денег на какую-то мертвую высохшую мадагаскарскую кошку.

— Предлагаю не обсуждать мое решение, тем более что я не собираюсь делать ничего такого, что могло бы помешать нашей работе, — сухо ответил Сергей. — С Машкой мы еще разберемся, а пока советую не срывать на мне свое раздражение. Вот и Никитка раскис… Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты вот-вот разрыдаешься…

Но Никитка молчал. Он дал себе слово, что будет молчать до тех пор, пока пленка в его фотоаппарате не кончится. А потом… А потом они все поймут, что на Земле идут тайные приготовления к всемирному потопу…

Сергей достал свою записную книжку, куда он вписал телефоны чучельников, которые работали при Зоологическом музее, и позвонил по первому.

— Это квартира Родионовых? Здравствуйте, я бы хотел заказать чучело одного животного. Но не хотелось бы говорить об этом по телефону…

Дронов, который во время разговора смотрел на Сергея, заметил, как его друг сначала густо покраснел, потом побледнел, после чего и вовсе опустил голову и положил трубку на место.

— Ты чего? Что тебе такого сказали?

— Сказали, что звонить по такому поводу безнравственно… Что у людей горе, а я звоню…

— Может, этот мастер умер?

— Даже и не знаю. Надо позвонить по другому телефону…

Он набрал следующий по списку номер. Но там ему ответили еще более странно: мол, телефон находится на прослушивании, и теперь до него, то есть до Сергея Горностаева, доберутся…

— Он что, назвал твое имя? — спросил Дронов.

— Да нет, ты что… Просто меня с кем-то спутали.

— Давай свой список, теперь позвоню я, — предложил Сашка. — Какой там номер?

Но Сашке тоже не повезло. «Чучело! Молодой человек, никогда больше не звоните сюда, но ваш номер я все же записываю, у нас есть определитель. Думаю, что милиция во всем разберется…» — послышался трескучий старческий женский голос.

— Да что это такое? — воскликнул Дронов. — Ты что-нибудь понимаешь?

— Если честно, то нет.

Никита принес из кухни жестяную банку с колой и разлил по стаканам.

— Вот, выпейте, легче будет…

И тут началось. Сначала послышались звонки в дверь — кто-то неистово жал на кнопку, грозя раздавить ее. А потом раздались голоса: «Открывайте, милиция!»

— Похоже, мы куда-то влипли… — Сергей стоял и не мог пошевелиться от страха. — Но ведь мы же ничего такого не совершали…

— Это они по мою душу, — опустил голову Пузырек. — За гипсовыми слепками пришли.

Но это никакая не милиция, а космические наблюдатели, переодетые в милицейскую форму. Это — оборотни. Их цель — изъять все, что могло бы помочь человечеству подготовиться к всемирному потопу…

Он говорил это так серьезно, что Сергею стало страшно уже не за себя, а за бедного, помутившегося рассудком Пузырька.

— Ладно, пойду открою. Мы — не преступники. Да… вот только доллары нужно куда-нибудь спрятать. Никитка, можешь засунуть их себе за пазуху?

— Давай… не думаю, чтобы они стали меня обыскивать… Но лучше все-таки спрятать в более надежное место.

— Куда? — Сергей стоял перед ним с пачкой стодолларовых банкнот и выглядел растерянным.

— Да вот сюда, в банку из-под колы. Сейчас вот только ножницы возьму, чтобы отверстие сделать побольше… Давай свои доллары, я все это сделаю на лоджии, пока ты будешь с ними объясняться…

Вот теперь, оказавшись в экстремальной ситуации, Пузырек уже почему-то не выглядел сумасшедшим. Он казался более спокойным, чем Горностаев с Дроновым вместе взятые.

Сергей открыл дверь, и в квартиру тотчас вломились люди в камуфляжной форме и ринулись во все комнаты. Один из них, постарше и в гражданской одежде, представился следователем прокуратуры Розовым Вадимом Андреевичем.

— Насколько мне известно, эта квартира принадлежит гражданке Саржинои. А что здесь делаете вы? — он явно нервничал, а потому смотрел на ребят с нескрываемым раздражением.

— Тетя Тамара Саржина сейчас в Англии, и мои родители, которые являются ее близкими друзьями, присматривают за квартирой. Мы ухаживаем за ее цветами, оплачиваем телефон и пользуемся иногда ее квартирой для работы. У нас здесь компьютер… Что мы такого сделали и почему здесь так много народу? — говорил Горностаев, чувствуя себя ответственным за все, что происходило сейчас здесь, на его глазах. — В квартире много ценных вещей, а ваши люди могут присвоить себе…

— Да что ты такое говоришь? — Розов от негодования чуть не влепил ему пощечину. — Это из вашей квартиры сейчас звонили Родионовым? И Полушкиным?

— Да, и что в этом преступного? Я искал мастера, который смог бы нам сделать чучело одного животного. Эти фамилии выписал в Зоологическом музее. А что произошло?

— Так, все понятно. Где ваши родители?

— На работе.

Розов сел и начал что-то писать на чистом листе бумаги. Затем принялся выяснять фамилии и место работы родителей Сергея и Дронова. Никита в это самое время прятался на лоджии. Его даже никто не заметил.

— Так, стоп, — вдруг замер Розов и внимательно посмотрел на Сергея. — Как, ты сказал, зовут твоего отца? Олег Васильевич Горностаев?

— Да. А что, вы с ним знакомы?

Розов встал, протянул свою руку, и Сергей даже не сообразил сначала, что означает этот неожиданный жест. Но потом, когда Розов пожал Сережину руку, понял, что произошел перелом в их отношениях. Розову стало понятно, с кем он имеет дело. Олег Горностаев — человек, занимающий очень ответственный пост в системе МВД. А стоящий перед ним подросток — его сын.

— Приносим свои извинения. Олега Васильевича Горностаева я знаю лично и не понимаю, как могло произойти, что я не узнал тебя… Конечно, прошло лет восемь с тех пор, как я был у вас. Ну да, в этом самом доме. Как нехорошо все получилось. Ну ничего, это наша работа… Ребята, отбой! Все на выход!

— Но, может, вы все-таки объясните, что же действительно произошло и почему нам не следовало звонить Родионовым и другим? — спросил Сергей, уже заметно осмелев.

— Эти люди… исчезли. Вы разговаривали с их родными. Вот так… Исчезли несколько месяцев тому назад. И человек, звонивший им незадолго до этого, тоже просил изготовить чучело какого-то животного. Поэтому-то мы и снабдили их телефонами с автоответчиками, а некоторые вообще поставили на прослушивание. И отреагировали на сигнал. Ну все, бывай…

В квартире стало необычайно тихо.

До Николиной горы доехали довольно быстро, хотя Маше показалось, что ехали целую вечность. И дело было в том, что Кирилл почти всю дорогу молчал, а если и открывал рот, чтобы что-то сказать, то выходило, что он только хвастался. То ему отец какой-то потрясающий мотоцикл купил, то велосипед, то телевизор с плоским экраном, который постоянно рекламируют, то «навороченный» компьютер… Маша, вынужденная всё это слушать, уже сто раз пожалела, что вместо того, чтобы заняться настоящим делом в обществе своих настоящих друзей, она сейчас едет неизвестно куда.

— Послушай, Кирилл, а зачем ты пригласил меня к себе?

— Ты — классная девчонка, у тебя родители свою юридическую фирму держат, ты не чета многим с нашего двора. Да и вообще, ты мне всегда нравилась.

— А родители твои тоже сейчас на даче?

— Не-а, они работают.

— А чем они занимаются?

— Тюльпаны из Голландии привозят и продают оптом. Еще теплицы есть, сама увидишь…

Машина въехала в лес и запетляла по дороге. Солнце, дробясь между высоких елей, слепило глаза. И вот, наконец, показалось ровное место, машина поехала прямо навстречу высокому бетонному забору, украшенному сверху белой оштукатуренной полосой с цветными фресками, и остановилась возле ворот. Они тут же автоматически разъехались, пропуская «джип», и сразу же закрылись. И Маша увидела огромный сад и дорожку, ведущую к высокому трехэтажному коттеджу — белоснежному, какие она видела однажды в курортном местечке в Испании Ла-Косте.

«Когда я вырасту, тоже буду привозить из Голландии тюльпаны. Или еще лучше — буду сама жить в Голландии и выращивать их там. А в перерывах между тюльпанами буду играть на сцене».

Ворота снова раздвинулись, уже выпуская машину, которая, взревев мотором, тут же умчалась. Ворота закрылись. Только непонятно было, кто же ими управляет.

— Проходи, — Кирилл почти за руку привел Машу к дому.

Там на высоком крыльце стояли мраморные чаши, засаженные маргаритками и «анютиными глазками». Кругом чувствовалась невидимая заботливая хозяйская рука.

Кирилл достал нечто, похожее на ключ, и стеклянные двери дома открылись, впуская Машу.

— Ну, как тебе дачка?